Читать книгу "Игра души - Хавьер Кастильо"

я и не думала отвечать.

– Очистить почту?

– Нет, оставь. Пусть так. С ними будет не так скучно.

– Ладно. Если тебе что-то понадобится, я на втором этаже.

– Спасибо, Мэт.

– И… Если вдруг захочешь встретиться и где-нибудь посидеть, я могу оставить свой номер.

Он протянул мне листок бумаги, и я не без удивления взяла его.

– О… Я не…

Крошечная часть меня почувствовала сожаление. Другая, большая и главенствующая, – страх. Несмотря на всё, на все прошедшие годы, эта зарубка оставалась на своем месте и напоминала, что я не могла плыть по течению.

– Прости, если я был слишком… – Он сделал паузу, словно ему надо было как следует обдумать то, что он собирался сказать. – Мне всегда нравилось, как ты пишешь.

– Спасибо, Мэт. Ничего. Если мне будет нужна помощь, я позвоню.

– В любой момент, – сказал он таким тоном, будто уже забыл свое предложение.

Это было любопытно. Пока Мэт не предложил мне свой телефон, я не смотрела на него как на представителя противоположного пола. Но на самом деле когда он не придал никакого значения моему отказу, то заработал много очков. Я заметила, что Мэт обладал стройной фигурой, был одет в белую льняную футболку, а волосы небрежно спадали ему на лоб.

– Знаешь? Наверное, я тебе позвоню, – произнесла я, пытаясь направить мое первоначальное удивление в другое русло.

Зачем я это сказала? Не знаю. Может быть, так я боролась с собственными демонами.

– Хорошо, – ответил он, удивившись.

Затем Мэт повернулся к экрану моего ноутбука, настроил принтер и внутреннюю сеть.

– У меня новый ноутбук, и… Я бы хотела выжать из него по максимуму.

– Хорошо, – ответил он, не двигаясь.

Все, что Мэт выиграл благодаря своей уверенности, испарилось за считаные секунды. Он снова зашел в почту, чтобы настроить мою корпоративную подпись.

– Сейчас проверю, работает ли протокол отправки сообщений… Да, все в порядке. Ого. Странно, – произнес Мэт, удивленно смотря в экран. – Тебе только что пришли два новых письма от одного отправителя.

– Что?

– Два письма от одного человека. Наверное, это какая-то ошибка на сервере… Секунду. Я удалю копии и…

Я нагнулась над его плечом, чтобы посмотреть, от кого пришли письма, и у меня перехватило дыхание.

– Ты знаешь некоего… Джима Шмоера? – спросил он, как раз когда я читала имя.

– Джим?! – удивленно повторила я.

– Значит, да.

– Ты все? Не мог бы оставить меня одну? – попросила я.

– Эм…

Он поднялся со стула и что-то сказал, но я не обратила внимания. Я села, и Мэт снова что-то сказал, но я слышала только собственные мысли.

– Прости, что? – спросила я, поглощенная ими.

– Это… Твой парень?

Я фыркнула, а затем снисходительно улыбнулась. Эту улыбку я с детства переняла у матери, видя, как она улыбалась отцу, когда он выдумывал очередное оправдание, почему так поздно пришел с работы. Если ты женщина, ты неизбежно научишься этой улыбке. Отстраненной. Ожидающей. Агрессивной. Эта улыбка – знак того, что ты не глупа. Моя мать такой не была, и отец это знал.

– Мэт, видишь ли, ты очень милый, но я…

– Прости, у тебя есть парень, – оборвал он. – Я понимаю. Все… Все хорошо. Я влез, куда не…

– Успокойся, Мэт. Он не мой парень. Но… Это не твое дело. Тебе не следовало читать чужую почту. К тому же у меня есть кое-какие дела. Вот и все. Спасибо, что все подготовил.

– Хорошо. Прости, если…

– Проехали, – перебила я.

И снова улыбнулась улыбкой матери. Я начала входить во вкус.

Мэт повернулся к выходу, и я почувствовала себя дрянью. Сама того не желая – вряд ли кто-то делает это по своей воле, – я научилась отдалять от себя любого, кто начинал представлять угрозу моему одиночеству, и делала это с той же легкостью, с какой те три парня вытерли об меня ноги, как о половую тряпку. Эта ночь поджидала меня на каждом углу. В голове раздавался выстрел, и я снова оказывалась в том переулке. У меня горела грудь. Во рту появлялся вкус правосудия, и я чувствовала себя дрянью. Всегда один и тот же порядок, всегда та же… тоска.

В течение последующих лет я никому не позволяла приближаться к себе. Я отталкивала всех, удалялась, исчезала. Мои раны запрещали любить, потому что глубоко внутри я чувствовала, что любой мог причинить мне боль. Единственным человеком, которому удалось сломить мою броню, был Джим, но и с ним я поднимала невидимый щит, когда чувствовала, что он приближается слишком близко. Я просто не могла действовать иначе. Гнев вжился в мою душу, как трехголовое чудище, охраняющее двери моего собственного ада.

– Мэт! – крикнула я ему в след. – Спасибо.

Он поднял руку и жестом ответил: «Не за что», одарив меня точно такой же улыбкой. Он быстро выучился.

Я вздохнула и погрузилась в письма Джима. Я хотела сначала разобраться с ними, а затем зайти на сайт «Пресс» и глянуть на предварительный материал об Эллисон. Первое письмо было отправлено в полночь. Оно содержало всего пару строк, но они заставили встревожиться:

«Мирен, это Джим. Поздравляю с успехом книги. Я пытался тебе позвонить, но ты, видимо, сменила номер. Мне нужно поговорить с тобой. Это срочно.

Обнимаю, Джим».

После той неожиданной аварии Джим несколько раз приходил навещать меня в больницу. Мы с ним всегда были достаточно близки, но вместе с тем держались на еле заметной дистанции, и его визиты отягощали меня. Помню, даже мама спросила, почему мой бывший преподаватель из Колумбийского университета приходит ко мне так часто. Признаюсь, я сама не могла определить наши отношения с Джимом, да и не хотела этого делать. Он нравился мне, однако я не выносила его постоянной заботы и знаков внимания. Однажды в больнице я проснулась от долгого дневного сна из-за разговора, эхом отдававшегося у меня в голове: Джим и моя мать разговаривали с чашками кофе в руках, пока я спала. Я притворилась спящей и услышала, что они говорят обо мне. Любопытство журналистки удержать невозможно. Он сказал моей матери, что я дорога ему. Что в его жизни я занимаю особое место. От этих слов у меня закружилась голова, и я сымитировала крик боли, чтобы прибежали медсестры и выпроводили Джима без каких-либо объяснений с моей стороны.

Его нежность доставляла мне боль. Меня огорчало, что он так хорошо понимал мою суть. Может, за все годы моей жизни он был единственным человеком, которому это удалось?

Когда меня наконец выписали, я решила не говорить Джиму об этом и отдалиться.