Читать книгу "Хроники Перепутья - Алиса Аве"

уйти, – тихо попросила она.

– Хозяину тоже нужен был ученик, – тренькнул бубенцами клоун. – Смотри, не отвлекайся!

– Мне надо к ведьме. У неё мой брат, – умоляла Маша.

Сидевший рядом мальчик-зайчик не мог быть Костиком. Того забрала женщина в коричневом платье и белом фартуке. Она ждала Машу, как сказала ей Вирь-ава. Та, чьё наставление ничего не есть на ярмарке, Маша так легко переступила.

– Это всё ваш леденец.

– У каждого своя цена, – клоун заговорил печальнее.

Колдун на сцене выступил под свет прожекторов. Он медленно превращался в чудовище. Лицо вытянулось в звериную морду. Рот стал больше, зубы выступили вперёд. Облик его колебался, как отражение в неспокойной воде. Он продолжал указывать корявым пальцем на лежащую девочку. Мальчик опустился рядом с сестрой. Его тело обмякло.

– Ты не должен подчиняться! – крикнула ему Маша

– Дело прошлое… да и разве не ты отдала брата ведьме? – сказал клоун. – Зачем ты останавливаешь его? Зачем ты останавливаешь меня? – добавил он с грустью.

Мальчик с шумом вдохнул голубой туман, исходящий от сестры. Колдун снова обращался в мужчину. Исчезали клыки и когти, выпрямлялись пальцы.

– Ты больше никогда не ощутишь подобного, – босой ногой колдун подтолкнул куклу. – Положи сестре на грудь.

Мальчик послушался его. Дымка отделилась от его сестрёнки и переместилась в куклу. Девочка-марионетка исчезла, на арене осталась только фарфоровая игрушка с небольшим сколом на лбу.

– Ты справился, как и я когда-то. Отбросил привязанности и верно рассудил, – провозгласил колдун. – Будешь помогать мне. Приводить мальчишек и девчонок до тех пор, покуда я не восстановлю силу и не смогу выходить из дома. Когда ты будешь готов, я займу твоё тело.

«Займёт его тело, – ужаснулась Маша. – Как Матерь Ночи! Вирь-ава говорила, что на Перепутье несколько таких колдунов. Матерь Ночи, моя ведьма и этот страшный человек».

Мальчик-марионетка упал, сжимая в руках старого клоуна. Перекрестья закрутились, арена опустела.

– Уваж-ж-ж-жаемые зрители, – выкрикнул клоун в пустой зал, – благодар-р-рим за внимание! Следующее представление состоится, когда р-р-р-рак на горе свистнет!

Он поклонился сперва направо, затем налево, плюхнулся в кресло, закинул ногу на ногу и выдохнул:

– Фух-х-х, обожаю! Ну-с, как тебе?

– Ты это он. Ты колдун? – не разжимая губ, проговорила Маша. – Ты превратишь меня в куклу?

Глава одиннадцатая. Ненужные души

Маша сжалась, ожидая ответа.

– Ты невнимательный зритель, Маша, – к клоуну вернулась грусть, он наклонил лицо к девочке, приблизив левую щёку, на которой виднелся след от нарисованной слезы, – сама же сказала, что у меня глаза разные. Почему дальше не догадалась?

Маша поёрзала в кресле. Она не хотела отвечать, потому что клоун опять водил её за нос. Он затащил их с Платоном в своё логово и сейчас собирался выпить их души.

– Неправильно, – клоун легко определил, о чём думала Маша. – Я тот мальчишка, что привёл к колдуну родную сестру. – Он указал на арену. – Нет-нет, не криви губы! Я тебе не вру. Когда хозяин занял моё тело, душа выпорхнула. Бяк-бяк. – Клоун скрестил руки и пошевелил пальцами. – Я стал как одна из его бабочек. Заманивал детей ему на обед. Но в итоге ждал меня не фонарь, а одна из его игрушек. Та, что я выбрал. Жалкий клоун. Он держал таких, как я, про запас, на голодные годы.

– Он что, до сих пор там, у нас? – испуганно спросила Маша.

– Нет, – усмехнулся клоун. – Он раньше обитал сразу в двух мирах: в вашем и на Перепутье. Но теперь сгинул. Сгинул! – Клоун погрозил кулаком арене и с победным видом закинул ноги на спинку кресла. – Нет его больше!

Лицо клоуна подёргивалось и кривилось, эмоции менялись, он то улыбался, то печалился. Маша не могла разобраться, верить ему или нет.

– Как же он отпустил тебя? – Маша поборола желание задать другой вопрос, но клоун снова прочитал её мысли:

– Я отдал ему сестрёнку. Родители часто ругались, мама поручала её мне. Я думал, сестра виновата и в родительских ссорах, и в том, что я стал… ненужным. Взрослым и надоевшим. Однажды я услышал голос, вкрадчивый, говоривший о том, что меня тревожило, чего я боялся. Он предложил мне избавиться от проблем. Назвал адрес и цену. Не просто так я сказал тебе, Маша, что у всех есть цена. Вот у него, например, очень похожая на мою, – клоун указал на мальчика-зайца в кресле.

Эта игрушка почему-то не исчезла.

– Ни один леденец на палочке не сравнится по вкусу с душой. – Клоун закатил глаза, но спохватился. – И любая боль покажется желанной в сравнении с болью, что мучает после того, как попробовал чью-то душу. Я осознал это, обратившись в клоуна. Вспомнил разом всё человеческое и увидел, каким стал чудовищем. Я сделал так, что новый ученик разбил меня. Кое-какая магия во мне оставалась. Я обернулся призраком и помог убежать девчонке, которую он привёл мне на смену. Надеюсь, он сгнил от голода, мой хозяин! – Клоун вытянул губы, напомнив Маше Вирь-аву, и завыл: – О-о-о-о-о, да-а-а-а!

– Но он не сгинул, – закончила за клоуна Маша. Во время рассказа она поманила к себе затихшего Платона, и теперь малыш сидел у неё на коленях и грыз свой леденец. – Ты всё врешь. Это его цирк, ты ему служишь, и скоро он явится, чтобы напасть на нас.

– Выбрось каку. – Клоун выдернул леденец у мальчика и вручил ему собаку из шарика. – И не смей плакать. Не выношу слёз. Видишь, свою почти получилось свести? – Он постучал пальцем по нарисованной слезе и ответил Маше: – На Перепутье его нет. Давно нет и не будет больше никогда.

– Значит, ты занял его место, – зло произнесла Маша, – устроил балаган, – слово выскочило само собой и отлично подошло. – Вирь-ава мне сказала, что на ярмарке разные ужасы творятся. А вместо ужасов здесь цирк. Ты хотел быть как хозяин, но ты всего-навсего клоун!

– Фу, как некрасиво! – зазвенел всеми колокольчиками клоун. – Но я, так уж и быть, не стану обижаться. Ты имеешь право злиться. Выражать злость и обиду не страшно, куда страшнее их копить, копить и позволить им превратиться в живое существо, способное поглотить тебя.

Маша поёжилась. Клоун почесал свою слезу, оглядел чёрную перчатку и продолжил:

– Ярмарка даёт то, что ты ищешь. Искала бы чудеса, она бы тебе чудеса на стол выложила. Леденцов хотела – на тебе леденцы. О наказе Вирь-авы ничего тут не есть забыла, и о том, что ищешь своего братца-кролика, тоже сразу забыла. А меня обвиняешь. Нехорошо.

– Костика, – Маша покраснела от негодования, клоун потешался над ней. – Не кролика.

– Ну простите. А кролика не теряла, нет? – Клоун прыснул в кулак. – Хочешь его историю узнать? – Чёрный и белый указательные пальцы по дуге нацелились на игрушку в кресле.

Маша вспомнила про Костю, про камень, который что-то примолк, про огонёк, куда-то спрятавшийся. Но в душе оставалось ощущение, что она не вспомнила ещё об одной важной детали. И клоун намекал на её забывчивость.

– Ещё один твой пленник? – предположила она.

– Не согласен, – обиженно зазвенели бубенцы, – я не держу пленников. Они нашли приют в моём цирке. Я не причиняю им зла. Игрушки, что ты видела, – ненужные души. Они приходят потерянные, не помнят своей судьбы, не знают имён, вот как он, например, – клоун взял игрушку, – просят помочь. Ярмарка коллекционирует судьбы, которые давно прожиты и уже неизменны. – Он обвёл свободной рукой зрительный зал, игрушки вернулись на места. – Товар идёт нарасхват. А я как полноправный хозяин предлагаю им другие возможности. Я не обращаю их в тени, не предлагаю яд, не отправляю к Истоку, я дарю им покой и возможность иногда играть лучшую роль в их жизни – самих себя. Но ему, кажется, я помогу по-настоящему, – клоун наконец перестал дурачиться, – потому что ты хотела его найти.

– Я? – удивилась Маша.

Клоун передал ей игрушку, поднёс палец к носу, улыбнулся и указал на арену:

– Вни-и-има-а-ание, зри-и-ители! Только у нас только сейчас единственное представление! «Мальчик-зайчик, или Поиски имени»!

Крепление для марионеток пришло в движение. Машин желудок сделал кульбит и сжался под рёбрами. Появление на арене дымчатой фигуры пугало её.

– Это ведь не твоя магия? – спросила она у клоуна.

– Куда там, – усмехнулся он, – я так и не выучился на колдуна. Здесь, – он перевёл взгляд к куполу, но подразумевал не цирк, а всё Перепутье, – правят две силы. Как и в твоём мире. Свет, – клоун поднял руку в белой перчатке, – и тьма, – помахал рукой в чёрной. – В основном на Перепутье – полутона и оттенки, не отличишь от того, к чему мы привыкли. Но есть места,