Читать книгу "Сквозь топь и туман - Анастасия Александровна Андрианова"

и всхлипнула не хуже Вейки.

– Ничего я не знаю. Вот именно, что ничего. Меня не тронули упыри. А мама слышала… слышала чей-то голос. – Она не смогла сказать «слышала голос Раско». – И про Варде тоже не знаю, а Вейкины слухи только вонзаются в голову и бередят разное. Мысли страшные лезут. Не знаю, что и думать, Илар.

– Узнаем. – Он сказал это с такой уверенностью, что Мавна и сама немного воспряла духом. – Непременно всё узнаем. Если не хочешь уезжать, то просто не выходи из своей комнаты, что бы ни случилось. Хорошо?

Илар обвил её руками и прижал к широкой груди. Мавна уткнулась носом в рубаху, которая пахла гарью и ещё чем-то таким привычным, горько-травянистым. По щекам побежали слёзы, и ткань быстро стала мокрой.

– Х-хорошо, – пообещала она, а про себя решила: нужно отыскать Варде и расспросить его первой. Только как его разговорить и, что немаловажно, заставить говорить о себе правду, Мавна пока не придумала.

Глава 7

Зов на болотах

Весь день люди шли за хлебом, уставшие и раздражённые. Мавна не решалась торговать, боялась услышать о себе что-то неприятное, но подсматривала из пекарской, как торгует Айна. Утешало, что никто не стал обходить их лавку стороной – уже добрый знак.

Мавна засучила рукава по локти и погрузила обе руки в тягучее тесто. Тёплое, липкое, воздушное, оно мягко обволакивало кисти, и мысли уносились далеко-далеко, пока руки совершали монотонные, мерные движения. Вверх, вниз, подцепить мягкий уголок, завернуть сверху, подцепить другой уголок…

Кисловатый аромат, уютное тепло – чтобы тесто поднималось и не простужалось, тончайший слой муки, который даже после уборки чересчур быстро покрывал все поверхности в пекарской, – без всего этого Мавна не мыслила дома.

Разговор с Варде она трусливо отложила на «когда-нибудь попозже» – как же чудесно просто месить тесто вот так, как будто всё по-прежнему, и не думать ни о чём неприятном! Но противное тянущее чувство долга никуда не девалось, как Мавна ни старалась его отогнать или перебить другими ощущениями.

– Мавна-а…

Слабый голос послышался за стенкой. Мавна замерла, не вынимая руки из теста. Почудилось? Или нет?

Зов повторился. Мавна оставила в покое тесто, обтёрла руки о передник, сняла его и положила на стол. Наверное, маме что-то понадобилось, нужно бы посмотреть.

– Мам?

Дверь в родительскую была приоткрыта. Мавна тронула её и прошла внутрь.

Мать полулежала на постели, всё такая же бледная и несчастная, как с утра. Мавна потянулась к кувшину и кружке.

– Водички? Или сбитня принести? Может, есть хочешь?

Мать слабо улыбнулась и помотала головой:

– Нет. Присядь ко мне, пожалуйста.

Мавна послушно села у изножья. Её одежда была немного испачкана в муке, наверняка тесто засохло и в волосах, когда она вытирала лоб. Обычно мать не терпела такие мелкие проявления неряшливости, но сейчас даже не нахмурилась.

– Всё хорошо?

Мавна и сама знала, что вопрос неуместный и глупый. Люди, у которых всё хорошо, не лежат весь день в постели. И не слышат голоса давно умерших… Исчезнувших. Но не спросить она не могла. Это было бы признание самой себе: вся их семья уже год как больна, а теперь больна и деревня. Кто знает, может, и мир за околицей ещё больнее.

– Мавнушка… Ты прости меня за то, что я тебе сказала.

Слова матери ударили по больному.

«Оглохла, как в тот раз?»

Мавна постаралась скрыть судорогу, пробежавшую по лицу, и вымученно улыбнулась.

– Всё в порядке. Главное, чтобы ты хорошо себя чувствовала.

Мать поджала губы. Было видно, что её что-то беспокоило, но она никак не могла сказать, что именно.

– Мавна… – начала она медленно. – Не пойми меня неправильно. И не посчитай сумасшедшей.

– Что ты!

– Выслушай, пожалуйста. Вчера я не просто так вышла из дома. И за ограду пошла не потому, что я сошла с ума. Просто… я действительно слышала его. Слышала нашего Раско. Как… как живого.

В голосе задрожали слёзы. Мавна поспешила схватить мать за руку – маленькую, тёплую и сухую – и прижала к своей груди.

– Мамочка, ты только не плачь. – Сердце застучало быстрее. Не может же быть, чтобы и вправду Раско… – Точно слышала? Нет-нет, я не думаю, что ты… что ты… – Мавна густо покраснела и неловко замолчала.

– Мать знает, когда её зовёт ребёнок. Точно знает. И я его слышала. Нашего Раско.

– Как это может быть? – прошептала Мавна. От слёз она плохо видела лицо матери, будто смотрела сквозь запотевшее оконце. – Он на болотах?

– Не знаю. Но он звал меня из-за околицы. Быть может… он возвращается домой?

В её голосе вдруг прозвучала такая надежда, какой Мавна не слышала уже год. Это было невыносимо.

– И раз уж он там… Не могла бы ты, Мавнушка, сходить, поискать его ещё разок?

– Хорошо, – тут же согласилась Мавна. – Хорошо, я схожу. Прямо сейчас и пойду. Только Илара найду.

– Нет. – Мать крепко сжала пальцы Мавны. – Ему не говори. Пускай помогает мужикам с оградой. И выспится. А то ночью опять пойдёт в дозор. Нет, Илара не трогай, пожалуйста.

Мавна кивнула:

– И то верно.

Мысли стали неповоротливыми, вялыми. Язык сам собой согласился: да, конечно, пойду, конечно, не скажу Илару. Будто невозможно было ослушаться мать, особенно когда она такая слабая, уязвимая и верящая в то, что это Раско звал её.

– Ты только до заката сходи, пожалуйста. По темноте не суйся. Хорошо?

Мавна едва заметно улыбнулась:

– Хорошо, мам. Сейчас схожу. В пекарской только управлюсь и пойду. Давай подам тебе водички?

– Давай, Мавнушка. Принеси.

* * *

Разговор с матерью поселил в душе Мавны смутные чувства. Она поставила тесто, слепила несколько калачей, послушала, как дела у Айны, но всё время думала о том, что пообещала сходить на болота. Быть может, она своим согласием подкрепила в матери ложную надежду? Но если бы отказалась, то окончательно разбила бы ей сердце. Или сердце матери разобьётся, когда Мавна вернётся с болот ни с чем? Тогда её вновь назовут никчёмной дочерью, которая не только упустила младшего брата, но ещё и не смогла привести его домой, когда он звал и просился.

Действительно звал и просился? Или матери почудилось? Или это так зло пошутила нежить? Мавна мотнула головой. Что бы там ни было, а обещание она сдержит. Никто не тянул её за язык.

В пекарской не осталось дел. Закваска на завтра заправлена, новые караваи сформованы, сплетены плюшки-гнёзда и ждут отправки в печь, но Мавна всё