Читать книгу "Волга. История главной реки России - Дженет Хартли"

органом[186]. Тем самым Русское государство сохраняло централизованный контроль над своими границами: порубежные территории фактически были колониями. Независимого управления, подобного тому, например, что осуществлялось в Индии Ост-Индской компанией, не было. Казанский приказ продолжал играть важнейшую роль в формулировании колониальной политики (наряду с Сибирским приказом, выполнявшим те же функции для новых земель, присоединенных за Уралом). Только в начале XVIII века, при Петре I, произошла крупная реорганизация центрального управления и Казанский приказ был поглощен другими государственными учреждениями. В то же время Русское государство увеличило количество русских чиновников в Поволжье (и в Сибири), хотя оно по-прежнему оставалось незначительным: всей империей в 1690-е годы управляли 1739 чиновников в Москве и 1918 на местах[187].

Российская власть на Волге во второй половине XVI и в XVII веке во многом оставалась чисто городской и осуществлялась из городов как аванпостов Русского государства. В них размещались не только солдаты, но и местные чиновники, назначаемые Москвой. Чтобы полностью контролировать территорию, России нужно было переселить на новые места и русских крестьян. Этот процесс был долгим и по сути так и не завершился, поскольку различные этнические и религиозные группы, как правило, жили отдельно друг от друга, в разных деревнях. В XVII веке состав населения на Волге стал меняться по трем причинам: 1) выделение земель за военную службу – как правило, хотя и не обязательно, русским; 2) переселение русских крестьян – плановое и спонтанное; 3) жалование земель и крестьян православным монастырям.

В Русском государстве действовала система, при которой земли жаловались в обмен на военную службу знатного землевладельца. Эти земли продолжали оставаться в собственности царя и жаловались временно (по меньшей мере в принципе), пока знатный землевладелец продолжает служить государству, либо участвуя в текущих военных кампаниях, либо неся пограничную службу. На этих землях обычно жили крестьяне, и доход, который землевладелец получал из своих владений, извлекался из выплат крестьян. Эти выплаты могли быть денежными, но изначально чаще были товарными: зерном, курами, яйцами, медом и т. д. Такова была примитивная система вознаграждений того времени (известная и в других странах этого же периода, главным образом в Османской империи). Состоящему на военной службе землевладельцу могли жаловаться имения по всей стране, и только после принятия Уложения 1649 года такие землевладельцы получили право обмениваться имениями, чтобы консолидировать свои владения. Но и на это нужно было получать разрешение у государства (в том же Уложении перечислялись наказания – битье кнутом и конфискация имущества, которым подвергался такой землевладелец, если он переставал служить государству или платить особую пошлину за отказ от службы)[188]. В результате землевладелец часто отсутствовал в собственных имениях и по сути не мог ни контролировать работу крестьян, ни препятствовать их бегству со своих земель.

На военной службе эти землевладельцы были довольно ненадежны: собирать организованную таким образом армию было трудно и долго, офицеры приезжали в войско плохо экипированными и неподготовленными. Именно поэтому Иван IV учредил войско стрельцов – профессиональных военных, однако большая часть армии по-прежнему зависела от системы земельных наделов. Главной проблемой в этом случае была неспособность государства набрать армию на иных условиях и платить ей. Положение изменилось только в начале XVIII века, когда Петр I сделал офицерские должности в армии профессиональными и учредил регулярный рекрутский набор. Однако земли продолжали выделяться в обмен на службу и стали полностью наследственными только в 1762 году[189].

Ценой такой системы жалования земель стало крепостное право, закрепленное тем же Уложением 1649 года. Крепостными назывались крестьяне, жившие на землях, жалуемых государством знатным служивым людям. Вплоть до середины XVI века крестьяне имели возможность уходить из таких имений, хотя это право в столетие перед принятием Уложения все больше урезалось. После этой даты крестьяне были прикреплены к своим знатным землевладельцам и не могли покинуть его земли без разрешения; их можно было переводить – с семьями или без – в другие поместья или заводы на Урале; они должны были несколько дней в неделю (как правило, три) работать на полях помещика, который мог творить суд над ними во всех случаях, кроме самых серьезных преступлений. По сути помещики «владели» своими крепостными, у которых фактически не было отдельного от поместья существования. В 1649 году такие ограничения на передвижение крестьян вытребовали у царя Алексея Михайловича самые бедные дворяне, то есть те, кто служил в армии и получал земли в обмен на свою службу, но не принадлежал к высшей аристократии: таким людям было сложнее удержать крестьян в своих поместьях. Крепостное право существовало вплоть до 1861 года: сначала потому, что земельные наделы с крестьянами были обычной наградой за государственную службу, а затем потому, что крепостной труд стал восприниматься как единственный способ возделывать землю в русской деревне.

Несмотря на все недостатки системы жалования земель за военную службу и крепостного права, она позволяла даровать государственным служащим земли на новых приволжских территориях, а получившие такие земли помещики становились лояльными Русскому государству. Среди получателей были как мелкие дворяне, которым выделялись имения с 10 душами крестьян, так и крупные земельные магнаты, уже имевшие обширные поместья в других частях страны. В любом случае землевладелец получал все деревни на своих новых землях, а крестьяне, будь то марийцы, чуваши, удмурты, мордва или татары, становились собственностью нового хозяина, его крепостными. К 1568 году дворянам и боярам было пожаловано 30 деревень с 485 крестьянскими домохозяйствами в Свияжском уезде[190]. Впрочем, часть земель под Свияжском пустовала: регион был слабо заселен. Считается, что деревни были лишь примерно на половине земель, пожалованных в Среднем Поволжье в то время[191].

Туда, где земля пустовала, новые землевладельцы переводили своих русских крепостных из своих имений в других частях России. Размер владений во многом зависел от качества земли. К северу от Казани было много лесов, и марийцы занимались подсечно-огневым земледелием. Там, где землю можно было пахать, государство выделяло большие имения. Князю Г. Ф. Долгорукому, одному из крупнейших земельных магнатов на Руси, пожаловали земли с более чем 400 марийскими крестьянами, а М. Г. Собакин получил не менее 47 марийских деревень, где жило более 2000 крестьян[192]. Не всем русским дворянам нравились земли на отдаленных и опасных территориях, в особенности на восточном берегу Волги, где велика была опасность набегов кочевых ногайцев и казахов. Новый землевладелец был обязан защищать эти земли, а также служить в армии. Некоторым русским офицерам удавалось отказываться от пожалованных земель или по крайней мере выторговывать себе лучшие условия.

Для царей государственная служба была важнее национальности и даже религии тех, кто ее несет. Это был способ включения нерусских элит в состав знати и обеспечения их лояльности режиму. Татарам на русской военной службе часто жаловались земли на