Читать книгу "Я буду Будда - Герман Канабеев"

Я изобразил, что кончил, смачно плюнув ей на спину.

Глава 54

Утром Наташа меня не отпустила. Так и сказала:

– Если тебе не надо никуда идти, подожди меня здесь.

И ушла на работу.

Героическая женщина, подумал я, когда она закрыла за собой дверь. С такой похмелюгой на работу. И ведь не расстроилась поутру, что у нее в постели мужик какой-то лежит и помнит, по всей видимости, все. Монументальная дамочка.

Наташа вернулась вечером. Весь день я проспал. Когда в замке заскрежетал ключ, я хотел было вскочить. Случилась со мной какая-то паника. Но Наташа с порога сказала:

– Скучал?

Я откинулся на подушку, успокоился и ответил:

– Да.

Это был лучший вариант, который только можно было придумать. Я на полном серьезе рассчитывал перекантоваться у Наташи до Нового года, чтобы спокойно заехать в квартиру, что обещал Андрей Ниподатенко.

Но, видимо, Наташа мои планы не разделяла и через два дня сказала:

– А тебе никуда не надо?

– Надо, – сказал я, оделся и вышел из квартиры.

Глава 55

Надо было устраиваться на работу. Была мысль вернуться на Горбушку, но история этого места закончилась. Оно было как памятник прошедших лет, а какой смысл оживлять памятник?

Наташа жила на «Полежаевской». Я знал, что через одну станцию на «Ул. 1905-го года» есть торговый центр «Электроника на Пресне». Туда я и решил сходить, посмотреть, нет ли работы. В тот же день я устроился продавать пиратские диски с фильмами, музыкой, играми и программным обеспечением.

Огромным плюсом этой работы была ежедневная зарплата. Еще большим плюсом – возможность класть деньги в карман мимо кассы. То, что мне сейчас было необходимо.

Мы работали вдвоем с Алексеем. Продавец из Лехи был никакой, зато он был отличным собутыльником. Когда сумма заработанного за день достигала пяти тысяч рублей, мы затаривались пивом, закрывали павильон и бухали. Или накрывали в подсобке тут же в павильоне и по очереди ныряли туда, до тех пор, пока уже не было сил оттуда вылезти.

Каждый день я звонил Наташе и спрашивал, можем ли мы увидеться. Не то чтобы мне очень ее хотелось, я рассчитывал на ночлег. Иногда она соглашалась. Я приезжал. Мы трахались. В те дни, когда поехать к ней не получалось, я ночевал в павильоне или всю ночь бродил по центру Москвы, заглядывая то в один бар, то в другой.

Такими ночами было тоскливо. Я чувствовал себя одиноким и даже несчастным, не понимая почему. Обвинял себя, что так и не написал книгу и ни на шаг не приблизился к своей мечте. Еще больше казнил себя за то, что ничего не понял на Алтае. Я так мечтал, что после этой поездки мозги встанут на место, появится легкость мышления. И вообще, где мое просветление? Когда я буду Будда? Я снова и снова перечитывал «Чудеса естественного ума». Там было сказано, что: «Таким образом, естественное состояние ума становится более ясным: непосредственно на собственном опыте мы постигаем единство и тождественность ясности и пустоты, и затем мы можем достичь осознания неразрывного единства ясности и пустоты в естественном состоянии». В моем естественном состоянии я ничего, кроме ощущения, что все тлен, достичь не мог.

Глава 56

Квартира освободилась немного раньше. За пару дней до Нового года. Я снова жил в Подмосковье. В городе Балашиха.

Новый год я давно уже разучился ждать. Жду только, когда отгремят праздники, прекратится толчея и суматоха, истеричные поздравления родственников и знакомых.

А ведь что-то же было такое раньше в брендированных черным ромбом марокканских мандаринах в детстве, что до сих пор случайной вспышкой в памяти возвращает ненадолго в безмятежность. Когда счастье заключается в колючих иголках пахучей елки, в пакете конфет и хлопках китайских петард за окном.

Как только я поселился в Балашихе, Наташа активизировалась. Я стал приезжать к ней почти каждый день. Мне нравилось бывать у нее, хоть меня и раздражала немного ее квартира один в один как выставочный стенд в IKEA.

В Наташе что-то изменилось. Она стала нежнее. Раздражалась, когда я уезжал в Балашиху и спрашивала: «Чего тебе здесь не сидится?»

Как-то вечером, после очередного сумасшедшего секса, она положила мне голову на плечо и сказала:

– Я люблю тебя, Ян.

– А что такое любовь, Наташ? – спросил я.

Она ничего не ответила и повернулась ко мне спиной.

Мне стало неловко оттого, что она обиделась, и я, сделав над собой усилие, сказал: «Я тоже тебя люблю».

Через месяц она сказала, чтобы я переезжал к ней. И я переехал, продолжая платить за балашихинскую квартиру, чтобы, если что, не остаться на улице.

Наташе было тридцать два года. На четыре года старше меня. И это меня раздражало. Не потому что старше, а из-за ее попыток быть взрослой. Какая-то патологическая тяга к планированию всего и вся. Она говорила, что через три года должен быть ребенок. За год до рождения ребенка должен быть сделан ремонт в квартире. Все расписано на годы вперед, вплоть до того, как потом должны проходить похороны. У нее даже место на кладбище было зарезервировано.

Ее же, наоборот, раздражала моя неподготовленность к грядущему и нежелание готовиться. Но все это было терпимо, пока однажды в павильон на «Пресне» не нагрянули менты и работы у меня не стало.

Я втихаря радовался этому обстоятельству, потому что был уверен, что теперь точно буду писать книгу. Но радость была преждевременной. Наташа обвиняла меня в крушении ее планов и в том, что я ничего не делаю, а целыми днями сижу с ноутбуком. Так и было. Я действительно сидел и даже что-то написал. Пытался дать ей почитать, но она только отмахивалась и говорила: «Да не хочу я читать всякий бред, иди на работу устраивайся».

Через пару месяцев у нас исчез секс, а еще через месяц Наташа сказала, что у нее новый план на жизнь и я в него не вписываюсь.

– Ладно, – сказал я, собрал вещи и ушел.

Какой же я молодец, что продолжал платить за квартиру в Балашихе.

Глава 57

Все, что я написал, пока жил у Наташи, пришлось удалить. Это было нечитабельно. И снова в моей книге было только одно предложение: «У нее были огромные карие глаза». Я хотел исправить на первоначальный вариант с голубыми глазами, но не стал. Может, я все еще скучал по Лене?

Когда