Читать книгу "Шанс для рода Шустовых. Том 2 - Антон Кун"

за отца не в ответе.

Я усмехнулся, вспомнив кому приписывали подобные слова и взглянул на Анфису Петровну, представляя на её месте невысокого фактурного пожилого мужчину с большим носом, грузинским акцентом и вечной трубкой в руках.

Трубка у Анфисы Петровны и впрямь была. И не та, что я видел в борделе, а какая-то простая. Видимо в деревне уже где-то раздобыла.

Если подумать, то меня не слишком смущало происхождение Настя, просто не люблю быть в неведении и узнавать обо всем последним. И да, мадам права, в жизни всякое бывает.

Анфиса Петровна смотрела на меня, и я видел её желание меня успокоить. Но я и так уже был спокоен. Весь боевой настрой прошел.

— Мне бы в город за своими, — напомнила Анфиса Петровна.

Я пообещал узнать, как обстоят дела с подготовкой транспорта и сразу же сообщить, по готовности.

Выйдя на улицу, я остановился и вдохнул полной грудью. Что-то тяжко давались мне все эти интриги, загадки и расследования. Я привык к простым отношениям. Когда все ясно и понятно. Здесь же, я каждый раз натыкаюсь на то, что не знаю где правда, а где ложь. К счастью, меня никто не предавал, а недосказанность… да ну и чёрт с ней! Привыкну, а может и поменяю подход, как будет возможность.

На дворе была вторая половина дня. Солнце уже прошло зенит, но жара не спадала. Детвора подустала и разошлась по домам пережидать зной. К вечеру наверняка опять высыплет на улицу и будет носиться туда-сюда, что попкорн в микроволновке.

Около кареты, уже не похожей на лакированную коробочку, возились двое. Пётр — брат Кирилла и один из его помощников. Мужики завершали наводить блеск.

Тюремная повозка превратилась в настоящую карету. Большие прорези окон, тонкие элегантные стойки, поддерживающие крышу, даже узкая прорезь в задней стенке, как я и просил. Я знал, что в каретах такие вещи, как задний обзор ни к чему, но по моей задумке он был нужен, чтобы следить за «хвостом», если такой возникнет.

Я подошел узнать, когда все будет готово.

Пётр старательно возил куском ткани, вымазанной черным лаком, стараясь замазать герб Корсакова на двери. На мой вопрос он ответил, что все готово остался последний штрих, и кивнул на остатки герба.

Закончив свое занятие, он наклонился внутрь кареты через окно и достал оттуда деревянную фигурку китайского дракона, вырезанную из плоской доски. Дракончик был сделан искусно. Даже чешуйки были вырезаны по всему телу. Только был он не малахитовый, а обычного для деревяшки цвета.

— Краски у нас зеленой нет, — словно оправдываясь произнес Пётр. — Многие из жителей не знали, что служат роду Шанса, но после битвы сомнений ни у кого не осталось, так что это в благодарность сделали. Вот, думал закрыть эту картинку, — Пётр кивнул на герб.

Я был немного удивлен. Мало ли, какая магия была мной применена. Почему именно Шанс? И вдруг до меня дошло, что про всех остальных духов наверняка знают, кто и какому роду покровительствует. И только род Шанса был в тайне, да еще род духа западного ветра. Но, судя по всему, никто не хотел верить, что Шустовы — род демона.

— Покрой его лаком и закрепи на дверце, — посоветовал я Петру. — Так и стильно будет и внимания особо не привлечет.

Судя по всему, что значит стильно, парень не понял, зато на второе отреагировал множественными кивками, соглашаясь, что привлекать внимание не стоит.

Через две минуты на дверях кареты красовался черный силуэт резного дракона. Я отошел на два шага и удовлетворенно покивал. Получилось действительно очень стильно.

За моей спиной собралось три человека, тоже наблюдая за работой Петра. Видимо у стражников была пересменка и ребята шли отдыхать. За Анфисой Петровной я отправил одного из них. И попросил передать, что можно отправляться. Второго и третьего послал найти и привести лошадей. И желательно вместе с конюхом. Запрячь животных в карету самостоятельно я бы не смог.

Чрез десять минут суеты сборы были окончены, и Анфиса Петровна отбыла в город. На козлы посадили паренька, пришедшего вместе с конюхом и помогавшего запрягать лошадей.

Ворота протяжно скрипнули и закрылись за покинувшей деревню каретой. К этому времени все разошлись, и я остался стоять на площади один.

Нужно было искать Романа Дмитриевича и идти в хранилище. Свободное время у меня было.

Но прежде, я решил проведать Кирилла. Вдруг ему удалось справиться с моим заказом и тогда я смогу вести записи начиная с учета своего добра в хранилище.

Правда для этого мне потребуется еще какое-то подобие блокнота.

Эта проблема решалась в моем понимании просто.

Я дошел до лазарета и попросил самую толстую иглу с нитками. Пока ждал, заглянул к раненым и еще раз поблагодарил их за доблесть в сражении.

Молодая девчушка-санитарка принесла мне что-то наподобие небольшого шила с отверстием под нить и моток весьма толстых и прочных ниток, все как я и просил. Не знаю, зачем такие иглы и нитки в лазарете. Слонов они тут что ли зашивают. Но главное, я получил то, что мне было нужно.

Кирилла я застал за сборкой пистолета, видимо того, что он разбирал утром.

Оружие он собрал, и сейчас сидел с недоумением глядя на оставшиеся лишними детали. Я не стал разбираться что к чему. Паренек умный, сам смекнет.

— Как там мой заказ? — поинтересовался я у инженера-самоучки.

— О, все готово, Никита Васильевич! — заверил меня Кирилл и юркнул внутрь помещения.

Я довольный и потирающий руки в предвкушении, уже раздумывал над тем, как сколотить бизнес по производству и продаже свинцовых карандашей. Где-то в мозгу уже крутилась мысль, что раз у меня есть родственники на Урале, надо бы предложить им разведать месторождения графита под Челябинском. Или что там сейчас на месте этого города? И уж тогда можно было бы развернуться, построив первую карандашную фабрику в Российской Империи.

Меня насторожило какое-то кряхтение, доносящееся из помещения арсенала, куда отправился за моим карандашом Кирилл.

Я собрался было уже идти внутрь, как на пороге возник паренек, тащащий в двух руках произведение инженерной мысли.

С одной стороны толстенной деревянной палки, сантиметров пять в диаметре и отесанной с шести сторон, выглядывал остро отточенный свинцовый кол. С другой — серый свинцовый набалдашник в виде резной головы дракона. Когда вырезать то успел?

Этот гигантский карандаш весил, наверное, не меньше пятнадцати килограммов, по моим прикидкам. Я представил какого-нибудь проектировщика с такой штуковиной за ухом и чуть на зашелся смехом.

Кирилл же, притащив свою ношу, тяжело опустил ее на крыльцо острием вниз. Свинцовый кол гулко ударил по дереву, отчего то жалобно скрипнуло.

— Вот! — радостно сообщил горе-инженер. — Я немного улучшил вид. Вырезал голову дракона на другом конце.

— Я даже не знаю, что на это сказать… — пробормотал я, давясь от смеха и все еще представляя, как этой штуковиной Врубель делает свои воздушные наброски зимнего дворика.

— Почему он такой большой? — удивился я и тихо добавил: — Спросила проститутка у пасечника.

— Он не большой, — слегка обиделся Кирилл. — Он ровно такой, как вы нарисовали. Я все размеры сверил.

Я вспомнил свой чертеж углем на бумаге и расхохотался в голос. Вот что значит исполнительность с одной стороны и неточное техническое задание с другой. Конечно, толстым угольком мне было сложно изобразить карандаш в настоящую величину, и я нарисовал его большим, чтобы отразить все детали. А вот уточнить, каких размеров должно быть изделие попросту забыл.

— Кирилл, ты молодец, — похвалил я паренька, когда закончил смеяться. — И голова дракона отлично сделана. А не мог бы ты сделать такой же, только вот таким размером и вот такое толщиной.

Я показал на пальцах, для пущей наглядности, размеры, которые мне требовались.

Кирилл закивал, уже прикидывая что-то в голове.

Но нас прервали.

— Никита Васильевич! — раздался крик.

Со стороны ворот к нам бежал молодой стражник.

— Что случилось?

— Дозорный прибежал. По дороге к нам народ движется! — на одном дыхании выпалил парень.

— Опять Корсаков отряд ведет? — удивился я.

— Кажется нет, вам бы самому взглянуть. Идемте, Иваныч велел вас найти и привести.

Мы бегом кинулись к воротам.

Поднявшись на дозорную площадку на стене, я поприветствовал начальника стражи. Иваныч был серьезен и, поднеся ладонь ко лбу, всматривался в кромку леса. Сейчас он мне напомнил богатыря с картины Васнецова.

Я встал рядом и посмотрел в сторону выходящей из леса дороги. Оттуда кто парами, кто по одиночке выходили люди.

Глава 11