Читать книгу "Подарок для Темного - Лея Кейн"

наших друзей, — сказала я, пока она не ушла.

— Вы же не из ковена.

— Карла и Аро нужно кормить. Потрудитесь позаботиться об этом.

Камария молча повела бровями. Она не видела необходимости утруждаться, потому что была уверена — скоро я отчалю назад, на ферму.

— Я сделаю все возможное, — ответила после паузы. — Отдыхайте. Оформители придут к вам во второй половине дня, чтобы подготовить вас для Бала Посвящения. Хотя это вам вряд ли поможет.

Я решила больше ничего ей не доказывать. В свадебном доме уже было две ведьмы из сильных ковенов. Вот о чем мне следовало беспокоиться — как не стать их жертвой еще до знакомства с женихом.

Камария ушла, даже из вежливости не пожелав мне удачи. Хлопнула за собой дверями, оставив меня наедине с кошмарными мыслями, Эгортом и нашей живностью.

— Все будет хор-р-рошо!!! — поддержал меня Карлуша. — Ты всех их уделаешь!!!

Я тяжело вздохнула. Отложила охапку цветов на столик, туда же отправила и два венка со своей головы. Осмотрелась и несмело взглянула на Эгорта:

— Ну что скажешь?

Он медленно дошел до стеклянной двери, отодвинул ее и, плечом опершись о косяк, посмотрел на площадь, расстилающуюся под нашими ногами. Я уже и не надеялась выжать из него хоть намек на ободрение, как он вдруг сказал:

— Я никогда здесь не был. Пойдем погуляем?

Приглашение от самого Эгорта Лигэллоу, сухаря, каких еще надо поискать, было похоже на аномалию. Я даже не сразу сообразила, что именно он мне сказал. Смотрела на него, застыв на полуслове, и переваривала услышанное.

— Погуляем? — переспросила. На тот случай, чтобы не нафантазировать себе чего. Слишком жирно ему будет знать, что он мне симпатичен.

— Если хочешь.

— Хочу! — Попятилась к гардеробной. — Пять сек!

Разволновавшись, заметалась от стойки к стойке, лихорадочно перебирая наряды. Было бы куда легче определиться, знай я предпочтения Эгорта. Что ему по вкусу? Классика, кокетство, спорт? Может, ему нравятся национальные табханские наряды? Тогда мне лучше остаться в том, чем меня одарили в Кхбит Табхан. Однако не надо забывать, что мы в чужой стране. Тут свои законы и правила приличия. А змеи с их культурой всеми попираемы и осуждаемы.

Что же надеть?..

Взгляд упал на брюки и приталенную тунику с широким поясом. Цвет был неярким — коричневый с темно-синими вставками. Но пошив качественный. Прикинула его к себе перед зеркалом и признала, что в нем я не просто боевая, я — огонь! Но разве в таком ходят на первое свидание?

А это свидание?

Опять в голове все закрутилось в неразберихе. Отложив костюм, в котором только на преступления идти, я наконец остановила свой выбор на легком нежно-бежевом платье. Без корсетов и шнуровок. С широкими лямками, приличным декольте и разлетающейся юбкой. Руки беспокойно задрожали, когда я поднесла его к себе и повернулась к зеркалу. Совсем другая я. Не та дикая кошка, какой я была в своем мире. И не фермерская бабища. А милая, привлекательная и романтично-пушистая Рия, которую любому захочется поцеловать, прижать к себе и защитить от всех порывистых ветров.

Приятная к телу ткань мягко окутала меня бархатными прикосновениями. Я подобрала к платью сандалии на невысоком каблуке и распустила волосы. Единственное, отчего горчило на языке, это необходимость шляп и перчаток. Пришлось прикрыть макушку небольшим головным убором без бантов и булав и натянуть на руки сетчатые перчатки.

Контрольный раз покрутившись перед зеркалом, я вышла из гардеробной. Надежда получить комплимент угасла в тот момент, когда Эгорт окинул меня беглым взглядом и сказал:

— Я уже собирался идти один.

Да, возможно, я собиралась дольше, чем он ожидал, но ведь для него наряжалась. Только вопрос — зачем? Почему я все чаще стала забывать об его связи с Эри? Он уже принадлежал другой. А я планировала покорить темное сердце лорда Агосто. Пора было смириться, что Эгорт навсегда останется лишь моим другом.

Уже на лестнице эти наивные ветреные мысли были выбиты из моей романтично настроенной головы. И лучше бы это случилось, если бы я оступилась и спустилась кубарем, чем столкнувшись с незнакомкой, услышала ее одержимое бормотание, больше напоминающее проклятие:

— Ты покоришь сердце великого, явишь миру притесненного и спасешь душу храбреца. И заледенеет твоя кровь во имя любви.

— Чего? — напряглась я, посмотрев в болотно-зеленые глаза растрепанной девицы.

Она мотнула головой, словно выходя из транса, и улыбнулась:

— Я Яна Окимото. А ты, вероятно, Алкария Фашараш? Я слышала, как ты прибыла в Ликроун. Впечатляет.

Говорила она без желчи. Видимо, искренне восхищалась. Но мой мозг парализовало еще где-то на словах: «…заледенеет твоя кровь…».

— Что ты сейчас сказала? — уточнила я.

— Я восхищена твоим прилетом на летающем ковре. Ты очень смелая. Украсть у воров… На это нужно мужество.

— Нет. Что ты говорила до этого?

— Ах, не бери в голову, — отмахнулась она. — У меня не было наставницы. Я самоучка. Иногда такой бред снесу. Людей перепугаю, а потом все оказывается совсем наоборот.

— Повтори, пожалуйста.

— Не могу. Когда ко мне приходят видения, я не контролирую свою речь и тут же все забываю.

— Тебе не мешало бы обзавестись диктофоном, — посоветовала я и пошла дальше, к уже спустившемуся и ожидающему меня Эгорту. — А что ты там про украсть у воров говорила? — задержала я Яну, обернувшись.

Она пожала плечами, снова улыбнувшись:

— Кассергены сказали, что на ваш эшелон напали табханцы. Вас обворовали и высадили, но вы успели отнять у них ковер.

— Ну да, — кивнула я. — Ковер и плащ знаменитой леди Лаэль… Ладно, пока, еще увидимся. — Я подошла к Эгорту и зло проворчала: — У Кассергенов вообще ничего святого нет? Табханцы нас приняли гостеприимно, а они пустили такой гадкий слух.

— Такова политика, — ответил он.

— Ты к этому привык, да? Теперь я понимаю, почему твоя мама спрятала тебя там. Никому нет дела до табханцев.

— Похоже, тебе есть.

— Правильно они делают, что обчищают этих задавак. Ликроун сияет от роскоши. Не обеднеет, если раз в месяц разбойники опустошат карманы какого-нибудь толстосума.

Эгорт вновь никак не прокомментировал мои слова. Слегка сощурился, взглядом вскрывая мой череп и залезая в мысли, но не проронил ни слова. Это ведь он положил начало разбойничеству в пустыне. Естественно, ему нечего было сказать. А то