Читать книгу "Дикая девочка. Записки Неда Джайлса, 1932 - Джим Фергюс"

пришел падре, и родители сказали ей собрать вещи, потому что падре нашел для нее хорошую работу. Падре забрал ее с собой и привез сюда, в «Лас Приморозас». Деньги перешли из рук в руки. Конечно же, родители не знают, чем она должна заниматься в приграничном городке, а Магдалена им ни за что не скажет. Таким же образом за несколько лет священник привез сюда много деревенских девушек, которых заставляет молчать собственный стыд. Магдалена рассказала, что находится здесь всего несколько недель и боится, что хозяин выгонит ее, потому что она приносит гораздо меньше денег, чем более опытные девушки.

– О, я уверен, что у тебя все получится, – сказал я и только потом понял, как глупо это прозвучало: как будто мы обсуждали танец. – Ты ведь по-настоящему красивая.

Она задула лампу и поцеловала меня в щеку.

– Спасибо. Вы уверены, что не хотите лечь со мной?

– Нет, все отлично. Может быть, в другой раз. – Я дал ей еще пять долларов, чтобы она оставила их себе.

– Не думайте, что я не видел, как вы ускользнули с этой малышкой, – сказал Толли, когда я вернулся к нашему столику. – Черт возьми, Джайлс, вы времени даром не теряете.

– Она не шлюха, – с казал я. – О на славная девочка. Мы просто поболтали.

– Не шлюха? – Толли посмотрел недоверчиво. – Просто поболтали? Бог ты мой, неужели вы хотите сказать, старина, что не сделали свои грязные делишки? – Он от души рассмеялся. – Ну, вы еще наивнее, чем я предполагал. И пари держу, что вы ей заплатили.

– Заплатил, правда, – ответил я. – Дважды. Знаете, Толли, вы росли в богатой семье, у вас всегда было все, чего вы хотели. Вы, наверное, и не подозреваете, что некоторым приходится делать то, чего им совсем не хочется, чтобы прокормиться.

– Ну разве это не чудесно? – продолжал насмехаться Толли. – Юный мастер Джайлс спасает барышню в беде. Однако избавьте меня от поучений, прошу вас. У каждого свой крест, даже у детей из богатых семей, например у меня.

Выпив еще по паре рюмок мескаля, мы с Толли вышли из кантины и направились назад, в Дуглас. День выдался длинным, я страшно устал и как-то внезапно сильно опьянел. В холодном ночном воздухе над горами вставала луна, в ее бледном свете мескитовые деревья и пышные кусты отбрасывали на пустыню тонкие черные тени. В спину нам светили желтые огни Агуа-Преты, а впереди выли на луну койоты, и их высокие дребезжащие рулады причудливо переплетались с доносившейся из многочисленных заведений музыкальной какофонией.

Нетвердой походкой возвращался я в гостиницу со странным, головокружительным, пьянящим чувством того, что этой ночью дверка в детство навсегда захлопнулась за моей спиной и что ничто никогда уже не будет прежним.

La niña bronca

Билли Флауэрс отвернулся и принялся искать в седельной сумке рубашку, чтобы прикрыть наготу маленькой язычницы. Потом снова повернулся, чтобы посмотреть, отчего вдруг взволновались, начали скулить и рваться с цепей собаки, и обнаружил, что она исчезла. Он не видел ее саму, не слышал звука ее шагов, ни шороха изорванного платья, которое мятой кучкой лежало на траве, словно она просто-напросто растворилась внутри него.

На какое-то мгновение, которое, правда, быстро прошло, он вообразил, что она – бесплотный дух. Но Билли Флауэрс не слишком верил в сверхъестественное, он придерживался представления о том, что за души людей сражаются Бог и Сатана.

То, как стояли собаки, подсказало Билли, в каком направлении скрылась девочка. Он внимательно посмотрел в ту сторону, стараясь уловить взглядом малейшее движение на скалах над рекой, нет, даже малейшее напоминание о движении. Этого оказалось достаточно. Он подумал было спустить собак, однако отказался от этой мысли, потому что знал: если собаки настигнут девочку, то непременно загрызут, и тогда он сам станет убийцей. Вместо этого он взял конец цепи, на которой сидела некрупная пятнистая сучка по кличке Квинни, и пристегнул к своему ремню. Потом наклонился, подобрал лохмотья платья и сунул собаке под нос. «Ну, Квинни, теперь ты мне выследишь девчонку», – пробормотал Билли. Он обмотал конец цепи вокруг луки седла и подсадил собаку. Она повертелась, устраиваясь поудобнее. Иоанн Креститель, давно привыкший к собакам на своей спине, даже не вздрогнул. Флауэрс взгромоздился в седло позади Квинни.

Билли понимал, что, имея фору, девочка легко убежит от него пешего. Не собирался он преследовать ее и по скалам, явно непроходимым для мула. Вместо этого он проехал вдоль реки до первого же арройо, сбегавшего вниз с холма. Здесь он остановился.

Иоанн Креститель был лучшим мулом в жизни Билли Флауэрса. Казалось, он понимал, куда они направляются, даже раньше хозяина и всегда выбирал наилучший путь к цели. Сильная и выносливая животина отлично знала предел своих возможностей и шла так далеко и так быстро, как только позволял инстинкт самосохранения, причем иной раз гораздо дальше и быстрее, чем мог ожидать Билли Флауэрс. Кроме того, мул всегда и с полной определенностью давал хозяину понять, что дальше идти не может. Флауэрс уважал мнение Иоанна Крестителя и никогда не понуждал его делать то, от чего животное отказывалось.

Там, где арройо взбирался на хребет, ступени оказались очень крутыми; мул тяжело дышал и мелко перебирал копытами, стараясь не поскользнуться и не съехать вниз на крупе. Билли Флауэрс пригнулся к самой шее умного животного, буквально распластав под собой собаку и думая лишь о том, чтобы как можно равномернее распределять свой вес. «Иоанн хороший мальчик, – нежно, словно отец, шептал он в ухо мулу, – мой хороший, постарайся, да, мой Иоанн».

На последних шажках собачья цепь плотно опутала мула, как кольчуга средневекового рыцаря. Иоанн Креститель достиг подножия хребта, сделал несколько мелких шажков и остановился. Бока животного тяжело вздымались. «Отлично сработано, мой мальчик, – приговаривал Билли Флауэрс, гладя кожаную шею. – А теперь ты останешься здесь». Он сбросил на землю Квинни, спешился сам, спутал мулу передние ноги, отвязал от луки седла лассо, взял в руки кнут. «Подожди нас здесь, Иоанн, мы скоро вернемся вместе с маленькой язычницей». Охваченный охотничьим азартом, который не угасал в нем вот уже более шестидесяти лет, Билли Флауэрс даже не остановился, чтобы спросить себя самого: почему ему так важно изловить девочку?

Флауэрс понимал, что находится выше по склону, чем она, что она, вероятно, двинется в сторону, в скалы, ища расселину или пещеру, в которой можно спрятаться. Он не думал, что она устремится прямиком вверх, наоборот, был уверен, что она попытается найти место, где можно залечь,