Читать книгу "Сердце из хризолита - Эля Рин"

честь помолвки и завтрашней…

— Свадьбы, — упавшим голосом закончила я.

— Да! Он отдал распоряжения и уехал в город, — продолжала частить Лилли. — Вместе со старшей госпожой, вашей матушкой.

То есть ключ просить было не у кого.

Что же.

Если не можешь прочитать о чем-то, послушай, о чем болтают слуги. Обычно они знают о многом… иногда даже больше, чем господа.

Решено.

И я отправилась в свою спальню переодеваться, а потом на кухню.

5.5

На кухне уже заводили тесто для помолвочного пирога. Огромного, с колесо кареты. Начинку из мяса перепелов и трав порубили и залили пряным рассолом, чтобы стала нежнее нежного.

Увидев меня в дверях, кухарка Катрина разохалась, всплеснула руками, подняв мучное облако и вытерла рукавом краешек стола. Я осторожно присела на высокий шаткий стул и тут же почувствовала себя маленькой девочкой. Катрина поставила передо мной большую глиняную кружку с чаем из шиповника и малиновых листьев и пододвинула тарелку с ароматной земляникой.

— Выпейте, согрейтесь… — пробормотала она. — Под дождем мокнуть — разве ж это дело?

Я обхватила кружку обеими ладонями и зажмурилась. Некстати вспомнились слова матери, которая в последнее время поговаривала, что Катрину надо бы выгнать, потому что подача блюд у нее совсем простая и в модных рецептах, дескать, она не разбирается. А то, что готовит с любовью и вкусно… так это ж разве главное для господской кухни? Главное лицом в грязь перед знатными гостями не ударить!

Тем временем Катрина вытерла глаза локтем, быстро отвернулась от меня и принялась месить тесто. Было видно, что она расстроена, но пытается этого не показать. Я молча пила горячий чай, ела землянику — ягодку за ягодкой — и думала, как начать расспросы. И наконец придумала.

— Скажи, а пирог этот… ты рецепт придумала, да?

— Нет, госпожа, — рассмеялась Катрина. — Это старый-старый рецепт. Пирог этот давно пекут, вот уж несколько столетий.

— Неужели… — удивленно протянула я. — А когда сестру моего отца сговорили за Мастера, для нее такой же готовили? Или ты еще не работала у нас тогда?

— Работала, как же. Только-только помогать меня на кухню взяли, старая Магда премудростями делилась… ну, и подзатыльники давала и по рукам била, если что не так, — Катрина замерла, вздохнула и обернулась ко мне с таким мечтательным видом, как будто подзатыльники в услужении у старой кухарки были прекрасным воспоминанием.

— Какая она была… та помолвка? И свадьба?

— Так отсюда не видно… — пожала плечами кухарка. — Работали три дня и три ночи напролет, чтобы успеть сготовить все. Еще и зима на дворе была, тут запаришься, угоришь, выбежишь наружу — от мороза задохнешься. Ухх!

— А госпожа молодая… она счастливой была? Не знаешь?

Катрина приложила ладони к щекам:

— Может, и счастливой. Смеялась и, как птичка, щебетала. Только… жаль ее.

— Почему?

— Так она, почитай, два месяца всего после свадьбы и прожила. Даже в гости они с мужем сюда ни разу приехать… не успели.

Тут губы Катрины некрасиво искривились, она всхлипнула и махнула рукой.

— Несчастный случай? — спросила я испуганно, взмахнув ресницами. — Слышала, лошадь их карету понесла, вот и…

— Да какая лошадь! — Катрина помотала головой. — Уморил он ее. Все так говорили.

— Кто “все”?

Тут Катрина, похоже, решила, что сказала лишнего…

— Никто-никто, — зачастила она, отворачиваясь. — Разве слуги понимают…Так, болтали…Что они знают? Слухи да сплетни.

Взъерошенный вихрастый поваренок, похожий на маленького дерзкого воробья, выглянул из-за печи и закивал изо всех сил.

— Да-да! Они ж маги-то, силющие, ух! А что жены их мрут, как мухи, так это…

— Цыц! — Катрина запустила в поваренка мокрым полотенцем. — Расчирикался!

— Та ты ж сама госпожу жалела… Причитала тут, охала, чтобы муж ейный не эдаким оказался… ай!

Получив затрещину, поваренок заревел, а я выскользнула из-за стола, мельком поглядела в расстроенное и напряженное лицо Катрины и пошла прочь. “Уморил он ее”, — стучало набатом в голове.

5.6

Я вышла на центральный балкон и вцепилась в каменные перила так, что пальцам стало больно.

Прямо передо мной рядом с широкой аллеей парка спешно пропалывали клумбы и устанавливали праздничные арки… в ожидании моего жениха, кого же еще. В лужах отражалось солнце, воздух был свежим и душистым, таким, что голова кружилась. Но я слепо глядела на цветы и деревья, на фонтаны и кованые скамейки… И не видела их. Потому что повторяла и повторяла в уме услышанные фразы.

“Они вырастили девиц и отдали их, как заведено”.

“Надеюсь, она проживет долго и угаснет не раньше, чем Мастер успеет забрать всё”.

“Уморил он ее. Все так говорили”.

А еще вспомнила, как однажды Иррис спорил с отцом, а я случайно услышала край разговора.

— Она же девчонка! Почему с ней так носятся? У нее уроков больше, чем у меня, гувернер у нее лучше, и… И когда Клайд болел, то его просто оставили дома и не взяли с собой в путешествие, а теперь ты говоришь, что из-за Греты мы откладываем полет!

— Я должен дать ей правильное воспитание.

— Кому должен?

— Не твоего ума дело. Грета должна видеть новые страны… развивать ум и получать новые впечатления. Радостные впечатления, учти. Поэтому, если я вдруг узнаю, что ты или твои братья задеваете ее, то…

— Ты поэтому вечно ее защищаешь?

— Не вечно. Это закончится довольно скоро. За нее будет отвечать другой человек.

Видимо, тот самый человек, который заберет у меня всё… а потом уморит. Неужели всё, что родители делали для меня было ради того, чтобы Мастер времени сумел быстро восполнить потерянные силы? Излечиться от болезни и быть готовым к подвигам? Как я могла вообще думать…. как я могла быть такой наивной… думая, что сама смогу быть ему интересной?

Осколки слухов, недомолвок, обрывков разговоров сложились воедино.

В нашем роду младшие дочери становятся женами Мастеров времени.

По всей видимости, это договоренность не только с самими магами, но и с королевской семьей.

Наш род получает преференции в обмен на… юных, прекрасно воспитанных девушек, которые переходят из рук в руки, как товар, по договору. А потом они ломаются… ну что же, зато успевают сослужить службу. Передать свои силы Мастеру.

У меня похолодело в груди.

Я боялась,