Читать книгу "Засекреченный полюс - Виталий Георгиевич Волович"

помчался по аэродрому. Вот колеса оторвались от ледяной поверхности, и машина, быстро набрав высоту, исчезла в густых ночных облаках. Теперь мы надолго остаемся одни, отрезанные от мира.

Жалобно повизгивая, жмется к ногам маленькая сучка Майна. Ее и лохматого пса Тороса завезли к нам последним рейсом. Спать никому не хочется, а поднявшийся ветер, грозя перейти в пургу, вынуждает нас заняться перевозкой грузов с аэродрома в лагерь. За работой ночь прошла незаметно.

Возвратившись в палатку, я обнаружил шевелящийся мешок. Поросята! Я совсем забыл об этих бедолагах за лагерными хлопотами. Но что с ними делать дальше?

Макар Макарович Никитин, заглянув к нам в палатку, приподнял оленью Шкуру и, увидав дрожащих от холода хрюшек, покачал головой.

-  Ну, что будем с ними делать, доктор? Жалко бедняг. Смотри, как дрожат. Того и гляди замерзнут насмерть.

-  Ума не приложу. Резать их я не возьмусь. Рука не поднимется.

Но резать поросят никто не берется, даже все умеющий Комаров.

-  Может, их из пистолета застрелить? - посоветовал Дмитриев. Пожалуй, это единственный выход. Не околевать же им от холода, а в лагере нет ни одного теплого закутка, где бы их можно было подержать хоть некоторое время.

Скрепя сердце я соглашаюсь произвести ужасную экзекуцию. Неподалеку от камбуза Дмитриев развел костер из досок и приволок мешок с поросятами. Я вытащил кольт, навел его дрожащей рукой на хрюшку и, почти не целясь, спустил курок. Мимо.

-  Давай я пальну, - предложил Дмитриев.

-  Ладно уж, я как-нибудь сам управлюсь.

Через несколько минут все было кончено. Подошедший Курко, как старый охотник, ловко разделал туши, опалил их на огне костра и вручил мне, взяв обещание, что завтра на обед будут свиные отбивные.

-  Кстати, доктор, а пистолеты вы привезли? - спросил Сомов.

-  Целых одиннадцать штук. Американские кольты большого калибра и патроны к ним.

-  Вот и отлично. Завтра в кают-компании раздадите всем оружие, патроны и проинструктируете всех, как за ними ухаживать и как ими пользоваться.

После ужина я принес в кают-компанию ящик с пистолетами, "цинку" с патронами и сверток с кобурами. Каждому персонально под расписку был вручен кольт. И по две обоймы, набитые патронами.

-  О це вещь. Машина что надо, - заявил Комаров и тут же прикрепил кобуру с пистолетом к поясному ремню.

5 ноября.

Закончив камбузные дела, я решил, что пора заняться медицинскими. Распаковал ящик с инструментами, медицинскими приборами и медикаментами. Так как столик был предоставлен в мое полное распоряжение, я накрыл его белой простыней и аккуратно расставил на нем инструменты для проведения медицинского осмотра, два стерилизатора: один большой, с хирургическими инструментами - скальпелями, пинцетами, кровеостанавливающими зажимами, запаянными ампулами с кетгутом и шелковыми нитками, другой поменьше - со шприцами и иглами на них, и, наконец, пузатый, отливающий серебром "бикс" с перевязочным материалом.

Саша Дмитриев, вызвавшийся мне помогать, проявил незаурядный интерес к моему хозяйству, он то и дело спрашивал меня о назначении каждой извлекаемой из ящика вещи, будь то баночка с мазью или пакет с таблетками.

-  Ну, Зямочка, теперь нам никакая болезнь не страшна, раз доктор с нами.

Пока я разложил все по своим местам, разобрался, где что находится, мои соседи забрались в спальные мешки и уже похрапывали.

Подкачав начинавшую тухнуть паяльную лампу, я достал из чемодана три общих тетради, положил стопкой на стол перед собой и закурил трубку. Ароматный дым "Золотого руна" кольцами поплыл к потолку. Растерев застывшие пальцы, я открыл первую тетрадь и карандашом вывел на первой странице: "Дневник В. Г. Воловича. Дрейфующая станция "Северный полюс-2". Начат 28 октября 1950 г. Закончен..."

Стараясь воспроизвести события всех дней с момента прилета на станцию, я исписал корявым почерком несколько страниц, пока мой писательский пыл окончательно не угас. Тогда я взялся за вторую тетрадь.

Заглавный лист ее украсила надпись: "Тетрадь декадных наблюдений за личным составом ДС-1". В нее я буду заносить результаты медицинских осмотров и прочих наблюдений.

Третья тетрадь предназначалась для журнала амбулаторных приемов.

-  Чем это так вкусно пахнет? - спросил Дмитриев, появляясь на пороге. - Хорош табачок. Дай потянуть. - Саша сделал несколько затяжек. - По мне, все же лучше "Бело-мор", - сказал он, возвращая мне трубку.

-  De yustibus non est disputandum, - изрек я, несколько обидевшись на его пренебрежительное замечание.

-  А это по-каковски?

-  По-латыни: "О вкусах не спорят".

Дмитриев скрылся за занавеской, а я принялся за работу. Поскольку ранее я никогда не вел дневников (а жаль!), а мой литературный опыт ограничивался лишь школьными сочинениями на темы типа "Гамлет - принц датский" и "Евгений Онегин и его эпоха", дело продвигалось медленно. Исписав несколько страниц своим корявым медицинским почерком, я. в изнеможении откинулся на спинку стула. Но почин был сделан. Я спрятал дневник в чемодан и, быстро раздевшись, нырнул в заледенелое нутро спального мешка.

6 ноября.

Погода держится неустойчивая. Ясное звездное небо то и дело заволакивают тучи, и крупные снежные хлопья укрывают все вокруг белым саваном. Все чаще задувает поземка, гоняя по лагерю маленькие снежные смерчи. Мы торопимся с перевозкой грузов в лагерь. Не ровен час, разразится пурга, и тогда мы можем не досчитать снаряжения, исчезнувшего в глубоких сугробах. О ее приближении говорит быстро падающее барометрическое давление. Мы работаем не покладая рук и порой так устаем, что некоторые буквально засыпают за обеденным столом.

Я постепенно постигаю азы кулинарного искусства. Пока меня выручают пельмени, заготовленные в огромном количестве, которые я научился готовить во время полярных экспедиций, твердо усвоив, что при варке не надо жалеть перца и лаврового листа, подавать их на стол следует, как только они всплывут, (иначе вкус не тот) и не забывать об уксусе и сливочном масле. Кроме них, в моем продуктовом арсенале было несколько ящиков полуфабрикатов - аккуратно завернутых в целлофан антрекотов, бифштексов и отбивных котлет.

Их специально для экспедиций в Арктику изготовили на Московском пищевом комбинате имени Микояна. Науку жарить мясо я усвоил еще в Москве в процессе своей холостяцкой жизни. Но пора начать изобретать что-нибудь новенькое, особенно первые блюда - супы, борщи и прочее.

После ужина распогодилось, небо очистилось от туч, и засверкали звезды. Я было хотел нырнуть в палаточный лаз, как вдруг мое внимание привлекло необычное свечение, напоминавшее Млечный Путь. Но почему-то ярче. Пока я раздумывал над этим непонятным явлением, подошел Гудкович, возвращавшийся с метеорологической площадки.

-  Вы чего там