Читать книгу "Плюсы неразделенной любви - Бекки Алберталли"

начал лопать ее ложкой, как йогурт. Наверное, это странно?

– Ты всерьез спрашиваешь?

Ну правда, я хочу знать: есть на свете такой человек, который не стал бы есть шоколадную глазурь ложкой, как йогурт?

Внезапно меня охватывает вдохновение.

– А можно расширить правила игры?

– Конечно!

– Так. – Я ухмыляюсь. – Быстрый челлендж. Десять очков тому, кто за минуту найдет глазурь с самым отвратным вкусом. Внимание… Марш.

Я включаю секундомер, и мы оба умолкаем. Во мне пробуждается соревновательный дух, что совершенно на меня не похоже. Вот, значит, каково быть Кэсси. В лагере она всегда выигрывала: поедание хот-догов, поросячья латынь, кто-дальше-плюнет-арбузную-косточку. Меня же такие вещи совершенно не заботили.

Но это состязание меня волнует. Я хочу взять десять никому не нужных очков. Это бодрит. Я внимательно рассматриваю полки. Увы, почти всё стандартное: домашний шоколад, глазурь Funfetti, сливочный сыр… Пара претендентов, конечно, есть – например, кокос, пекан и лайм… В конце концов я останавливаюсь на беконе с кленовым сиропом от Бетти Крокер (ограниченная серия). Какая гадость, Бетти!

На сорок пятой секунде Рид начинает сомневаться.

– Молли, помоги! Они же все хороши.

– Шутишь?

– Может, я просто люблю всю глазурь?

Я печально качаю головой:

– Даже не знаю, что сказать.

Секундомер пиликает, и я демонстрирую бекон с кленовым сиропом – Рид его не заметил.

– Да, забавная штука, – говорит он.

– Ага. Сфоткаю для сестры.

Он смеется:

– А мне пришлешь?

– Э-э-э. Легко. Если дашь номер.

Чувствую, как к щекам приливает тепло. Надеюсь, он не подумал, что я Прошу Его Номер. Не думаю, что я Прошу Его Номер. Просто прошу его номер.

– А, точно!

Я отправляю Риду фотку и вношу его в свои контакты. Тогда он тоже достает мобильник, чтобы сохранить у себя мой телефон.

Забавно. Не удивлюсь, если он хотел обменяться номерами, – потому что мог запросто сфотографировать упаковку сам.

На мгновение я почти теряю дар речи.

Но меня тут же спасает Аврил Лавин. Неожиданно и очень громко начинает играть Sk8er Boi, и я с облегчением выдыхаю.

– Двадцать очков, – говорю я с ухмылкой.

– Но как?! Где ты научилась так играть?

Я пожимаю плечами и развожу руками. Как то самое эмодзи[30].

– Просто я ясновидящая.

Боже, мы обменялись номерами телефонов. Нет, не то чтобы прямо обменялись… Вовсе нет. Не понимаю, почему я еле дышу. Просто легкие – предатели. Как и желудок. И сердцебиение туда же.

На обратном пути мы попадаем в пробку. Все еще светло, мы с Ридом молчим. В супермаркете мы постоянно прикалывались, поддевали друг друга и в шутку соревновались (я его просто разгромила: пятьдесят – ноль). Но в машине я робею. Кажется, Рид тоже.

– Значит, у тебя есть сестра?

– Ага, – киваю я. – Близнец.

– Серьезно?

Он удивлен. Неужели я не рассказывала ему про Кэсси? Наверное, на работе мы всегда болтаем на случайные темы. О том, что нам нравится, а не о том, кто мы такие.

– Мы двуяйцевые близнецы, – добавляю я. Как правило, об этом спрашивают в первую очередь.

– И какая она?

– Кэсси? – я задумываюсь. – Не знаю. Бесстрашная.

– Не думаю, что можно быть по-настоящему бесстрашным, – говорит Рид.

Затем он включает поворотник, хотя нам нужно проехать по этой улице еще целый квартал. Пробка настолько плотная, что мы почти не движемся вперед. Поворотник тикает как метроном.

– Да, наверное, – соглашаюсь я и улыбаюсь.

Я же помню, какое у Кэсси было лицо, когда она сообщила мне, что Мина – пансексуалка. То есть она знала, что у нее есть шанс, но не была уверена. Вероятно, чуть-чуть боялась. Но, очевидно, бояться было нечего.

А потом я вспоминаю про статус в фейсбуке: теперь это уже воспринимается не как предательство, а как дурацкая шутка. Правда забавно. Думаю, Риду это тоже покажется смешным. Нужно срочно пошутить.

– Хочешь, я расскажу кое-что странное? – спрашиваю я.

– Конечно.

– Ну, не такое странное, как Толкин.

– Толкин вообще не странный, – говорит он. – Пожалуй, это самый стандартный автор фэнтези из всех.

Забавно, впрочем, и то, как сильно я хочу рассказать ему о Кэсси. Не только о фейсбуке и всяких смешных историях, но и об остальном тоже. О том, как наши отношения едва заметно изменились. Мне почему-то кажется, что Рид меня поймет, хотя никаких причин так думать у меня нет. Две минуты назад он даже не знал, что у меня есть сестра.

– Ну, то есть если захочешь почитать странное фэнтези, – продолжает он, – дай знать, потому что…

– Ой, нет, – говорю я и смущенно улыбаюсь. – В общем, Кэсси начала свои первые серьезные отношения с девушкой. Угадай, как я об этом узнала.

– Как?

На слове девушка Рид и бровью не повел. Мне это нравится. Меньшего от парня из Такома-парка – а тем более от сына Деборы и Арье – я и не ожидала.

– Из статуса в фейсбуке.

– Ой. – Рид хмурится.

– Ага.

Молчит.

– А как она должна была тебе сказать? – наконец спрашивает он.

– Уж точно не в статусе фейсбука.

Мне вдруг становится очень неприятно. Не знаю, какой ответ меня бы устроил. Не знаю даже, почему меня волнует его реакция. Но что-то не так. С чего я взяла, что это будет мило? Или забавно? Это неловко. И немножко грустно. Я быстро отворачиваюсь к окну.

– Молли? – говорит он спустя какое-то время.

– Что?

Мы останавливаемся на светофоре, и я чувствую на себе его взгляд, чувствую, как он размышляет о том, нужно ли что-то сказать. А я пялюсь на свои запястья, увешанные фенечками. Я научила Эбби плести их весной перед ее отъездом, и мы до сих пор их носим. От мысли об Эбби мне становится еще грустнее.

Она в Джорджии. А у Кэсси теперь подружка. Всё и вся движется со скоростью миллион миль в час.

– Ты не должна была узнать об этом из статуса в фейсбуке, – наконец произносит Рид.

Я пожимаю плечами.

– Меня бы это тоже расстроило, – добавляет он.

И – ой. Ком встает в горле. Вот еще один факт обо мне. Если кто-то видит, что мне грустно, или спрашивает, что случилось, или просит не плакать, мое тело слышит команду: ПЛАЧЬ. Даже если мне не особенно грустно. Наверное, во мне всегда есть маленькие капельки печали, которые ждут, когда их заметят и позовут. Может быть, они есть у всех.

– Да все в порядке, – говорю я с вымученной улыбкой. – Естественно, я за нее очень рада.

– А, ну хорошо.

Он растерян. Лучше бы я ничего не рассказывала. Теперь он решит, что я стерва. И