Читать книгу "Мир под кайфом. Вся правда о международном наркобизнесе - Нико Воробьев"

Началось с кокаина. Получив свободу, многие афроамериканцы тем не менее остались работать на южных плантациях, и некоторые из них употребляли кокаин: он был дешевле бухла и помогал пережить бесконечные рабочие дни в поле. Уже в начале столетия в The New York Times стали появляться статьи с очаровательными заголовками типа «Негры-кокаинщики: новая угроза на Юге», в которых сообщалось, что в результате эпидемии потребления белого порошка негры на Юге приобретают сверхъестественные силы и в приступах бешенства нападают на полицейских, прохожих и членов собственных семей. Обезумевших дикарей невозможно остановить — кокаин делает их неуязвимыми даже для пуль!

Подобные истории наводили ужас на белый средний класс, и принятый в 1914 году закон Харрисона запретил продажу кокаина и опиатов (помните этих коварных китайцев?) без лицензии, что звучит не так уж плохо, пока ты не узнаёшь, что лицензии не было практически ни у кого. В 1931 году около двадцати тысяч врачей привлекли к ответственности за назначение героина пациентам, которые могли, по мнению властей, стать жертвой передоза или совершить кражу. Но существовала ли такая опасность на самом деле? Вообще-то нет. Из 2100 чернокожих заключенных в штате Джорджия в 1903 году, например, только двое (да, двое) страдали кокаиновой зависимостью. Но кому какое дело до фактов, когда есть возможность получить дешевую рабочую силу?

Поначалу наркотики не были большим бизнесом. Вооруженные топорами члены китайских тайных обществ (извините, «респектабельных торговых ассоциаций»), известных как «тонги», контролировали торговлю опиумом и прочий криминал в Чайна-тауне, но в основном держались в стороне от белого человека. Вскоре все изменилось. Наставник Счастливчика Арнольд Ротштейн незадолго до смерти в 1928 году (его подстрелили в лобби отеля «Парк-Сентрал») уже понимал, откуда дует ветер. Он начал ввозить героин из Европы, организовав дистрибуцию силами своих людей. На момент убийства Ротштейна его группировка монополизировала наркоторговлю на всем Восточном побережье.

Получив в свои руки Комиссию, Счастливчик стал самым могущественным авторитетом страны. Но, как и в случае с его другом Аль Капоне, конец был близок. Прокурор Томас Дьюи объявил войну организованной преступности в Нью-Йорке. Ее первой жертвой стал некий Голландец Шульц, который попытался замочить Дьюи. Лучано смекнул, что устранение прокурора было бы слишком дерзким шагом, и вскоре Голландец отправился на корм рыбам. Дьюи отблагодарил Лучано обвинением в организации сети фешенебельных борделей, и Счастливчика приговорили к тридцати годам лишения свободы.

Но не волнуйтесь, скоро мы с ним снова увидимся.

Бизнес-стратегию пришлось менять не только мафиози. Когда сухой закон в 1933 году был отменен, агент Гарри Анслингер, занимавшийся ловлей мексиканских пивных баронов, канадских контрабандистов и поставщиков рома из Вест-Индии, обнаружил, что остался не у дел. Вместо того чтобы ждать почетного выхода на пенсию, Гарри, которого назначили главой нового Федерального бюро по наркотикам (ФБН), решил продемонстрировать всю важность своей новой должности…

10

На дворе трава

Когда меня привезли на ферму глубоко в горах Эр-Риф на севере Марокко, солнце уже клонилось к горизонту. Пальмы и глинобитные домики, прижавшиеся к горному склону под лучами закатного солнца, выглядели как-то особенно беззащитно. Хозяин собирался показать нам, как делают гашиш — липкую смолистую субстанцию коричневого цвета, производимую из каннабиса (или марихуаны).

Гашиш в Марокко производят — главным образом здесь, в горах Эр-Риф — начиная со Средних веков. Здесь это такая же важная часть жизни, как виноградники во Франции; спрятаться от соблазнительного запаха горящего гашиша можно только в мечети. Марокканским царям всегда было непросто добиваться покорности от воинственных и свободолюбивых племен берберов, поэтому они старались не бесить их без особой необходимости и не лишать источника пропитания — это могло привести к широкомасштабному восстанию. Когда в 1960-х наступила эпоха хиппи и рванул европейский рынок гашиша, Марокко заполонила армия парней на гидроциклах, жаждущих доставить пару килограммов лучшего продукта из Эр-Рифа к испанским берегам.

В доме было всего две комнаты: гостиная (она же кухня и спальня) и склад, в котором не было ничего кроме огромной кучи мешков с комковатым коричневым гашем. Мы расположились в гостиной, освещенной единственной лампочкой на потолке; в маленьком телевизоре что-то говорила дикторша и бежала строка новостей на арабском внизу экрана. Водопровода в доме не было, и вообще для семьи, занимающейся производством наркотика в таких количествах — на тысячи и тысячи фунтов, — обстановка была крайне скромной.

Десятилетний сын хозяина вышел, вернулся с двумя пучками высушенной травы и порубил их в мелкую крошку, которую высыпал на ткань, натянутую поверх большого таза — все вместе это было похоже на барабан. Пацан накрыл барабан мешком, закрепил его как тюрбан и принялся отбивать палочками ритм. Этот импровизированный концерт был призван не просто поднять наше расположение духа. Удары палочек просеивают пыльцу сквозь ткань, натянутую на барабане; упавшую на дно пыльцу собирают и спрессовывают в брикеты. Из этой пыльцы и получается гашиш, и на килограмм пыльцы уходят сотни килограммов травы. Знайте: когда в горах Марокко вы слышите разносящиеся эхом ритмы — это берберы готовят гашиш.

Разный ритм — разные виды гашиша. Самый крепкий сорт называется «Зеро-Зеро», он цвета темного золота и дает лучший, самый чистый приход в мире. Я вообще предпочитаю гашиш, а не траву. От травы я просто валяюсь весь день на диване, а с гашишем можно даже работать. Качество гашиша проверяется по тому, как быстро он загорается и начинает пениться. Я отломал кусок нашего продукта и поднес к нему зажигалку. Гаш тут же охватил огонь.

Люди употребляют каннабис с незапамятных времен. Вот уже четыре тысячи лет индуисты по праздникам пьют бханг — нечто вроде конопляного милкшейка — по завету господа Шивы. Эту традицию переняли даже сикхи, в целом противники какого-либо опьянения, когда великий гуру Гобинд Сингх протянул чашу с бхангом одному из своих воинов, и напиток произвел на воина такое действие, что он в одиночку завалил напавшего на них слона. Члены некоторых сикхских сект по сей день распивают бханг вместе со своими соседями-индуистами.

Из Индии каннабис в виде гашиша попал на Ближний Восток — он фигурирует, в частности, в «Книге тысячи и одной ночи». В «Рассказе о любителе гашиша» наевшийся гаша бедняк засыпает в общественной бане и забавляется во сне с пышногрудыми красавицами, пока его не вышвыривают вон, посмеявшись над его восставшим мужским достоинством. Дело не ограничилось похабными анекдотами. Английское слово «assassin», как и испанское и итальянское «assassino» («убийца»), происходит от «хашишин» — названия секты в средневековой Персии, которая сделала убийство своим искусством. Под предводительством Хасана ибн Саббаха, старца горы, ассасины могли месяцами выслеживать жертву и, когда наступал благоприятный момент, валили ублюдка без всякой оглядки на возможные последствия.