Читать книгу "50 оттенков ксерокса - Елена Кармальская"

Моя ответственность не позволила забить на работу, как сделал бы тот же Гавана. Нехотя поставив недопитую чашку на прикроватную тумбочку, я сунул в карман ключи, телефон и пошёл в "Домострой" пешком.

Всю дорогу я размышлял о том, что долго на прежнем месте не проработаю. Мысль о том, как Поля с Димкой будут постоянно хихикать и подкалывать меня, сильно портила настроение. Работу нужно было сменить, да вот только на что? Хорошо бы сначала хоть газету с вакансиями купить или в Инете порыться, место подыскать... "Тебя приглашали на работу в "50 оттенков", — услужливо стал нашёптывать мне внутренний демон, но я припомнил ему совет пойти на курсы Пеликанова, и он заткнулся.

Но чем ближе я подходил к опостылевшему "Домострою", тем больше в моей душе росла уверенность — час "Х" настал, пора сделать что-то решительное, что-то, что в корне изменит мою жизнь...

К счастью, с утра в магазине обнаружилось на удивление мало покупателей. Сонный Димка кемарил за кассой, Поли вообще на месте не было, и слава богу — мне было противно от мысли, что придётся с ней общаться..

Порывшись под прилавком, я достал ручку с листом бумаге и начал писать. Не успел я начать, из-за кассы выбрался сонный Димка и с любопытством уставился в листок.

— О! Заява! Сходил с Полькой на свиданку, а теперь решил себе премию у её папаши выклянчить? — загыгыкал он, как обычно, пытаясь пошутить. Вышло это у него, как всегда, неудачно.

— Нет. Увольняюсь я, — сказал я строго, подписываясь под заявлением и проставляя дату.

— Да ты чё, Эд! Серьёзно? — удивился Димка. — Да ладно тебе, не горячись, подумай! Как мы тут вообще без тебя будем?

— Найдёте кого-нибудь другого — желающих, что ли, мало? — невежливо огрызнулся я.

Димка не ответил, завис, как компьютер, судорожно сопоставляя в голове куски полученной информации:

— А! Понял! — наконец "прогрузился" он и с пониманием прошептал. — Чё, Полька тебя отбрила? Не угодил ей? Ну, ты понимаешь, о чём я?

— Придурок, — отмахнулся я рассерженно. У Димки одно на уме, а теперь он наверняка растрезвонит по всей округе о нашем с Полей несостоявшемся якобы романе.

В обед пришел директор — Владислав Иванович Клейко, Полин отец. Обливаясь потом от жары и деловито покрякивая, он помусолил в толстых пальцах моё заявление, взглянул на меня вопросительно поверх очков и незамедлительно подписал его:

— Уходишь? Ну-ну. Расчёт получишь через две недели, как по закону положено, — предупредил он, потом снова осмотрел меня с ног до головы, крякнул и ушел.

Две недели... Конечно, мне не хотелось оставаться в "Домострое" даже до конца дня, но закон есть закон. Я приступил к обычным обязанностям, стараясь работать в другом конце зала. Один раз я увидел, как Поля шепчется с Димкой, кося глазами в мою сторону. Видимо, напарник рассказал ей о моих намерениях покинуть нашу не особенно дружную команду.

Эти две недели я проработал как в тумане, стараясь почти не общаться с остальными. Как ни странно, тему моего увольнения никто не поднимал. Димка даже смотрел на меня уважительно и немного завистливо, а Поля... Поля вообще со мной не общалась. Ходила смурная, как туча, на меня бросала исподлобья мрачные неясные взгляды. С Димкой она тоже не болтала, как бывало раньше, а когда коллега один раз всё же решился заикнуться о нашем "свидании", Поля рявкнула на него так, что он от страха чуть кассу на пол не свернул.

Наконец две бесконечные недели прошли. За это время я успел сходить на два собеседования, но безуспешно: в одну фирму меня не взяли, другая оказалась шарашкиной конторой, в которой я и сам не захотел работать. Отсутствие работы грозило финансовыми проблемами, но я о них не думал. Я думал о вручении дипломов, и моё сердце замирало. Мне было плевать на напряжённое молчание Поли, неуклюжие шутки Димки, капризных покупателей, приходивших не столько купить, сколько поскандалить... Возможность увидеть Настю грела меня изнутри, вызывая на лице выражение полного и безоговорочного счастья, которое было не омрачить даже тем, что на торжественную церемонию приедут мои родители...

Итак, наступило последнее рабочее утро в "Домострое". Я пришёл самым первым — Димки ещё не было, Поли, естественно, тоже — она пользовалась своим привилегированным положением и могла приходить попозже. С утра был только директор, но его мой ранний приход интересовал мало.

Мне даже грустно немного стало: "Домострой" — моя первая настоящая работа (всякие подработки вроде раздачи листовок и дегустации колбасы не в счёт), здесь я можно сказать свой первый "капитал" заработал, впервые почувствовал себя настолько материально независимым, чтобы купить себе настоящие "Найки Эир" и сходить с Гаваной в местный пафосный клуб. И хотя в отличие от Пашки я не фанат клубно-гламурной жизни — первая зарплата просто не могла не быть отмечена с шиком... пусть даже немного излишним.

Я побродил между полок, с ностальгией останавливаясь возле цепей, карабинов и кабельных стяжек. Зачем-то подержал в руках перфоратор "Бош", такой же модели, которую купила Настя. Честно, я даже попытался разобраться, что есть что в садо-мазо играх, но мне это быстро надоело. Интересно, чем это ей нравится? Она совсем не похожа на женщину, любящую унижать мужиков, а от мысли, что кто-то может её унижать и наслаждаться её болью, у меня просто кровь закипала от гнева.

Пока я думал о жизни, стоя напротив полок с ёршиками для унитаза, со спины ко мне подошла Поля и тихо поздоровалась:

— Привет.

За последние две недели это была первая попытка разговора. Честно говоря, я уже почти не сердился на неё. В конце концов, она девочка-мажорка и привыкла смотреть на людей свысока...

— Привет, Поль, — сказал я как можно дружелюбнее, не желая портить последний день ссорами и разборками.

— Эдик... — она замялась, утыкаясь взглядом в пол — странная робость для Клейко, — ты серьёзно решил уволиться?

— Да, Поль. Серьёзно, как никогда.

— Может, передумаешь? Я скажу папе, и он забудет про заявление.

Я отрицательно мотнул головой:

— Я всё решил. Не надо, спасибо.

— Эдик, я хотела сказать тебе кое-что очень важное...

Ни фига себе начало. И снова этот робкий тон. Я, честно, даже испугался. Уж больно это не похоже на уверенную и высокомерную Полю...

— Я тебя слушаю, Поль.

Клейко подошла ко мне вплотную и осторожно взяла за руку:

— Я хотела попросить у тебя прощения за вернисаж, — она выдохнула, собираясь с духом, чтобы продолжать, — я очень некрасиво с тобой обошлась.

Я не сразу сообразил, что ответить, уж слишком неожиданной была фраза. Поэтому сначала решил, что она шутит, но Клейко и не думала шутить и продолжила:

— Ты правда хороший парень, безотказный и добрый. И я этим воспользовалась... вот... Это правда, я потащила тебя на дурацкий вернисаж из-за Хосе, хотела насолить ему, ведь мы встречались раньше.