Читать книгу "Капкан для Империи - Денис Петриков"

Демонстративно теряю к переговорщику интерес, ложусь на лежанку и закрываю глаза. Всё, если хотите меня мучать, делайте это силой.

Со стороны двери раздался удручённый вздох, по которому я понял, что собеседник импульсу не поддался и самообладание не потерял. Профи, что сказать.

— Зря ты так… Сотрудничай ты с нами, всем бы было куда лучше. Так или иначе, мы вынуждены будем отправить тебя домой, ты нам в нашем мире не нужен. А не сопротивляться тебя просят потому, что в случае сопротивления боль и последствия будут только хуже, не говоря уже о том, что это снизит шанс твоего успешного возращения домой.

Упорный парень.

Отвечаю:

— Я слышу сейчас голос человека, который не получит квартальную премию…

Молчание. Шаги. Звук закрывающейся двери. Лязг засова.

Неужели я выиграл? Верится слабо. Ну что же, подождём…

***

Змеиный язык Бруго, или, как здесь частенько называли подобных ему людей, переговорщик Бруго, в сопровождении дежурного шёл туда, куда идти ему не хотелось совершенно.

«Проклятье, чтобы этого сраного иномирца демоны на том свете драли!» — в очередной раз вспыхнул внутри себя мужчина.

«А чего тебя, собственно, так раздражает? Или ты оскорблений в свой адрес никогда не выслушивал?» — задалась вопросом его другая, более рациональная и спокойная часть.

«Да выслушивал, я такое выслушивал, что в пьяной таверне не услышишь!» — ответил сам себе переговорщик.

«Ну так с чего ты тогда завёлся? Может из-за неудачи? Словно их у тебя никогда и не было?» — опять поинтересовался внутренний голос.

«Да были у меня неудачи и иномирцев, которых даже перед первой процедурой убедить не удалось хватало…»

«А может ты просто не хочешь оправдываться перед Эрго, вот и злишься?»

Отчитываться перед главой секретной службы Эрго Миноресом действительно очень не хотелось и он, как назло, находился сегодня в комплексе и даже провёл утреннюю планёрку, на которой объявил, что пробудет под землёй ближайшие двое суток, отдельно выделив при этом свою заинтересованность в вопросах касающихся последнего из захваченных иномирцев.

Прислушавшись к своим внутренним ощущениям, Бруго рассудил:

«И всё же дело не в начальстве и даже не в том, что я нахожусь на более плохом счету чем Хайнц. И что действительно обидно: будь на моём месте этот тощий ублюдок, он бы точно не справился. Зато теперь наверняка не удержится уколоть меня при встрече».

«Ну признайся, тебя банально зацепил этот парень, — хмыкнув, метко ударил в цель внутренний голос. — И дело вовсе не в его оскорблениях, а в том, что он в очередной раз напомнил тебе, насколько дерьмовая у тебя работа. И оттого что ты прокололся, его положение дополнительно ухудшилось».

Обдумывая данный вывод и внутренне сопротивляясь ему, Бруго прошёл через очередной пост, после которого попал на развилку. Здесь переговорщик повернул налево, почти сразу оказавшись перед хорошо сделанной лакированной дверью. Красивая деревянная поверхность настолько не вписывалась в общий колорит подземелья, что в голову невольно полезли фантазии, что за дверью находится другой мир, что-то вроде прекрасного сада или просторного особняка состоятельного дворянина.

Подойдя к двери, Бруго и сопровождающий его дежурный офицер остановились, после чего переговорщик коротко постучал по массивным лакированным доскам.

Не дождавшись приглашения, Бруго повернул ручку и открыв тяжёлую дверь, вошёл внутрь. Вслед за ним в кабинет шагнул дежурный офицер.

Фантазии о другом мире частично оправдались, ведь просторный, обшитый тирейской лиственницей кабинет совершенно не вписывался в колорит подземелья. Все без исключения стены здесь представляли собой один большой, от пола до потолка стеллаж с книгами и если учесть, что хорошо отпечатанная содержательная книга стоит дорого, то содержимое стеллажей тянуло на немаленькое такое состояние. А ведь здесь, как знал переговорщик, хранилась в том числе и запрещённая в Империи литература, за которую запросто могли повесить или отправить копать подобное этому подземелье. И при этом, стоимость отдельных запрещённых книг доходила на чёрном рынке до тысячи золотых монет.

На высоком, обшитом приятным светлым деревом потолке кабинета висела большая, имеющая в себе не менее сотни люминесцентных кристаллов люстра. Под ней, освещённый избыточным, но всё же мягким и приятным светом, находился большой круглый стол, за которым, лицом к входу, сидел интеллигентного вида худощавый мужчина в бардовой мантии из дорогого сукна.

О носимых главой секретной службы мантиях ходило множество легенд и кривотолков. Например, утверждали, что, если Эрго надел с утра синюю мантию, настроение у него собранно-рабочее, бардовую — вероятнее всего он пребывает в хорошем расположении духа. Зелёную — жди беды в виде обострения присущего главе секретной службы едкого цинизма. А вот если мантия чёрная, то всё очень плохо и необходимо спешно прятаться по «норам» дабы на глаза начальству не попадаться.

Сам Бруго считал, что хотя в данном наблюдении и есть зерно истины, полагаться на него никак нельзя, по причине того, что Эрго может проходить в одной мантии неделю, пребывая при этом в каком-то совершенно безумном графике. За это время его настроение, в отличии от мантии, может несколько раз поменяться на диаметрально противоположное.

Оторвавшись от записей, которые он сейчас вёл, глава секретной службы осмотрел вошедших, остановив свой внимательный взгляд на переговорщике:

— Неудача, я полагаю? — приятным молодым голосом поинтересовался он.

«А ведь этому сукиному сыну уже за сотню», — глядя на моложавого мужчину, которому не дашь больше тридцати пяти, в очередной раз подивился Бруго.

— Именно так, господин майор, — слегка поклонившись, ответил он.

— Есть смысл вызывать Хайнца? — недовольно поморщившись и посмотрев на лежащий рядом с бумагами молочного цвета кристалл, поинтересовался Эрго.

Заметив кристалл, Бруго про себя присвистнул. Судя по интенсивности свечения, экземпляр вышел что надо.

«Поговаривают, что, когда императорский совет начал данными побрякушками приторговывать, имперская казна перестала наконец испытывать дефицит. Но отчего-то я не хочу знать, сколько отваливают за эти камушки старые толстосумы, чтобы получить лишних пять-шесть лет жизни».

Вслух же мужчина чётко ответил:

— Я был бы искренне рад, если бы Хайнц смог переломить ситуацию, но уверен, этого не выйдет. Объект относительно спокоен, взвешен, после первой процедуры показал критическое неверие легенде, как и полную блокаду моих навыков. Утверждает, что читал в своём мире книгу, детально описывающую то, что мы с ним делаем.