Читать книгу "Вавилонские книги. Книга 3. Король отверженных - Джосайя Бэнкрофт"

Подойдя к лестнице, ведущей в Клуб, он увидел, что дорогу охраняют те же усатые привратники, которые порвали его деньги и сюртук. Сенлин не сдержал торжествующей ухмылки.

– Добрый день, господа! – сказал он. Привратник с закрученными усами поднял руку, готовясь нанести удар, но остановился, увидев блеснувшую позолоченную визитную карточку герцога. – Пожалуйста, передайте герцогу, что мистер Сирил Пинфилд прибыл на назначенную встречу.

Привратник велел Сенлину положить ладони на стену, он послушался, и его улыбка померкла. Усатый обыскал «боскопа» с такой яростью, что Сенлин удивился, как у него не треснули ребра. Ковры выбивали нежнее. Привратник порылся в карманах, извлек связку ключей от гостиничного номера, блокнот, карандаш и пухлый бумажник. Даже когда стало ясно, что Сенлин пришел по приглашению и без оружия, они не позволили ему пройти. Второй привратник поднялся по лестнице, видимо, чтобы посоветоваться с герцогом, а первый остался и сверлил Сенлина взглядом, положив руку на рукоять меча.

Истерзанный и раздосадованный тем, что его мелкий триумф испорчен, Сенлин решил помучить стражника боскопской разновидностью светской беседы.

– Прошлой ночью мне приснился сон, в котором меня превратили в бутерброд. – Бровь привратника поползла вверх. – У меня было отчетливое впечатление, что я очень вкусный, но я не знаю, каким был бутербродом. Может быть, с соленым огурцом?

Охранник испустил долгий, судорожный вздох.

Красивый молодой человек с торчащей светлой бородой рысцой спустился по лестнице. На нем был длинный сюртук, который подчеркивал широкие плечи и узкую талию, а пуговиц имел больше, чем могло понадобиться. Лицо герцога излучало жизненную силу. Он сверкнул безупречными зубами и протянул руку:

– Так вы и есть Сирил? Вильгельм Пелл. Но, пожалуйста, зовите меня Вил.

После ледяного приема привратников Сенлина удивила теплота герцога. Он посмотрел в серовато-зеленые глаза мужчины и понял, почему Мария ему доверилась. Он излучал некое подобие дружеской искренности.

– Рад познакомиться, ваша светлость, – поклонился Сенлин.

– Обойдемся без церемоний, Сирил. По моему опыту, больше всего полагаются на свои титулы люди, которые ничего не сделали, чтобы их заслужить. Я питаю отвращение к людям, чьим величайшим достижением было появление на свет.

– Конечно, ваша светлость! – сказал Сенлин и, решив, что сейчас самое подходящее время для демонстрации боскопской неуклюжести, добавил: – А если говорить о вещах неприятного свойства, то у меня, кажется, образовалась дыра в носке. Разве это не самое мерзкое ощущение – соприкосновение влажной человеческой кожи и голой обувной? Все равно что наступить на жабу. – Сенлин нервно хихикнул, но засмеялся он в одиночестве.

– Да, – ответил герцог медленно и рассеянно, как человек, переосмысливающий первое впечатление. – Ну что ж, давайте уведем вас из коридора. – Он похлопал Сенлина по руке. – Я покажу вам клуб.

Когда Сенлин учился в университете, один выдающийся преподаватель словесности пригласил его выпить в джентльменском клубе «Лиса и погоня». Клуб, старый, перестроенный особняк, стоял на холме с видом на кампус – место выбрали для того, чтобы первокурсники могли смотреть на него снизу вверх и восхищаться. Преподаватель оказал ему честь, потому что хотел обсудить сочинение Сенлина о влиянии морских баллад на поэтический канон. Седовласый профессор желал отредактировать эссе для публикации. Сенлин почувствовал себя более чем польщенным вниманием преподавателя и джин-пуншем, который ему вручили в дверях. Но триумф оказался недолгим. Вскоре стало ясно, что профессор намеревался присвоить авторство, а Сенлин получил бы компенсацию в великой непередаваемой и невозмещаемой валюте, популярной среди ученого люда, – благодарности.

И все же, несмотря на кожаную обивку и джин-пунш, джентльменский клуб «Лиса и погоня» был немногим лучше хорошо обставленного читального зала. По сравнению с ним «Клуб талантов» выглядел святилищем досуга. Бар, окружавший весь клуб, был заполнен экзотическими бутылками и роскошной стеклянной посудой. Среди редких портвейнов и коньяков стояли каменные бюсты благородных джентльменов и леди, их украшали забавные повязки на глазу, вычурные шляпы, шарфы, грим и парики. Высокие столы вдоль перил над ареной были уставлены костяным фарфором и шатрами из салфеток. Под потолком система ремней вращала ряд вентиляторов, рождая неторопливый, приятный ветерок. Час был еще относительно ранний, и Клуб пустовал, если не считать персонала и нескольких джентльменов, читающих за стойкой «Ежедневную грезу».

Но именно то, что лежало под ногами, первым делом привлекло внимание Сенлина. Пол был выложен заглавными буквами, повернутыми то в одну сторону, то в другую, образуя неразборчивую мешанину, которая привела его в смятение из-за привычки читать все, что попадалось под руку.

– Я вижу, вы обратили внимание на полы.

– Похоже, здесь ужасно много орфографических ошибок, – сказал Сенлин с притворной серьезностью.

Герцог рассмеялся:

– Это всего лишь украшение.

И он продолжил, объясняя, что эти буквы когда-то были частью каменной кладки, которую сняли во время ремонта здания и приспособили в качестве напольного покрытия. Сенлин задался вопросом, какие возвышенные сентенции потерялись в хаосе плиточного слоя.

– А что это было за строение? Судилище?

– Нет, это был Университет Острака, Колледж искусств и наук. – Герцог заметил мимолетное удивление на лице гостя, хотя и не понял причины. Сенлин же подумал об убийце-ходе и книге о трилобитах, которая когда-то принадлежала этому ныне несуществующему университету. Совпадение показалось забавным. – Да-да, понимаю. Язык сломаешь, не так ли? Но вы же знаете этот ученый люд: зачем тратить одно слово, когда можно использовать три?

– А эти старые каменные головы в помаде и париках за стойкой бара – бывшие преподаватели?

– И еще деканы, заведующие кафедрами, один-два выпускника с отличием. Мне нравится расцвечивать чувством юмора то, в чем его нет. – Герцог снова победно улыбнулся.

Сенлин улыбнулся в ответ, хотя и воспринял неуважение герцога к ученым как нечто вроде пренебрежения им лично. Несомненно, это доказывало, что герцог – первостатейный негодяй! Но затем, с учетом всего, что он знал об институтах Башни, изданиях и так называемых ученых, Сенлин задумался, мудро ли было предполагать, что Университет Острака представлял собой бастион просвещения. Судя по всему, герцог презирал людей, причастных к «Популярному путеводителю».

– У меня есть обычный столик, но я предпочитаю бар, если вы не возражаете.

Сенлин сказал, что не возражает, и последовал за герцогом к стойке, где его возвращения ждали открытая газета и пустая чашка. Бармен был худощавым мужчиной с коротким хвостиком и торчащим кадыком. Герцог назвал его Йоахимом и, попросив еще кофе, предложил гостю что-нибудь заказать.

– Можно мне чашку теплой воды, пожалуйста? – спросил Сенлин.