Читать книгу "Лавочка закрывается - Джозеф Хеллер"

— А я делал то же самое с яйцами, — сказал Милоу.

— Нам не нужно напоминать о том, что поставлено на карту. Никто здесь не осознает в такой степени моих обязанностей и не испытывает большего желания выполнить их.

— Извините, сэр, — почтительно сказал генерал Бингам.

— Разве что вы, генерал, или вот мистер Миндербиндер. Или ваши коллеги за столом с вами, сэр. Черт побери, я был уверен, что эти суки к чему-нибудь обязательно станут цепляться, — с тоской сказал Уинтергрин, когда они вдвоем вышли из зала заседаний.

Они вместе шли по извивающемуся коридору подземного комплекса, который кишмя кишел спешащими по служебным делам мужчинами и женщинами в штатском и в форме, их манеры свидетельствовали о неуемной энергии. «Вся эта сраная шайка, — недовольно буркнул Уинтергрин, — выглядела безбедно, стерильно и охеренно самоуверенно. Все женщины в форме казались миниатюрными, кроме тех, что носили офицерские погоны; эти выглядели пугающе огромными. И у всех у них, — бормотал Уинтергрин, виновато опустив глаза, — был охеренно сомнительный вид».

Направляясь к лифту, они миновали указатель со словами «Министерство юстиции». В следующем коридоре они увидели еще одну стрелку, на этот раз черную, указывающую на переход, ведущий к новому Национальному военному кладбищу. Открытые для посетителей части АЗОСПВВ с их сверкающими магазинами в парящем атриуме уже стали вторым по популярности местом среди гостей столицы. Первым по популярности был недавно открытый военный мемориал. Требовался специальный, совершенно секретный пропуск АЗОСПВВ, чтобы подняться выше или опуститься ниже забитых людьми прогулочных площадок и открытых балконов, изобилующих газетными киосками, буфетами и магазинчиками сувениров в стиле нуво арт деко и знаменитыми выставочными стендами, диорамами и тирами «виртуальной реальности», которые на международных архитектурных конкурсах уже были признаны непревзойденными.

Справа от них в цокольном этаже их внимание привлекла похожая на огнедышащую ракету переливчатая красная стрелка, которая указывала на табличку, гласившую:

Подземные этажи А — Z.

Стрелка резко устремлялась вниз, указуя на закрытую металлическую дверь с надписью:

ЗАПАСНЫЙ ВХОД

НЕ ПОДХОДИТЬ

НАРУШИТЕЛИ БУДУТ РАССТРЕЛИВАТЬСЯ

Дверь охранялась двумя вооруженными часовыми, которые стояли там, казалось, только для того, чтобы никого не подпускать к запасному входу. Большая желтая буква Б на глянцевитом черном фоне утешительно напоминала, что для удобства и защиты гостей и служащих здесь оборудовано новейшее бомбоубежище в стиле ретро.

У лифтов тоже стояли охранники, которые не говорили даже друг с другом. В лифте был установлен телевизионный монитор. Милоу и Уинтергрин не разговаривали и не шевелились, даже когда снова оказались наверху в главном вестибюле реального мира, где экскурсионные гиды вели экскурсионные группы от экскурсионных автобусов, припаркованных за вращающимися дверьми на зарезервированной площадке перед главным входом. Они так и не обменялись ни словом, пока не оказались на улице под моросящим весенним дождичком и не отошли подальше от величественного здания особых секретных проектов, где происходило заседание.

— Уинтергрин, — прошептал наконец Милоу, — а эти наши самолеты будут летать?

— А хер их знает.

— А как они будут выглядеть?

— Наверно, нам и это потребуется выяснить.

— Если от этого будет зависеть будущее мира, — сказал Милоу, — то нам, пожалуй, нужно заключить эту сделку, пока мир еще цел. Иначе нам никогда не заплатят.

— Нам понадобятся какие-нибудь чертежи. Ах, уж этот херов Стрейнджлав!

— И какой-нибудь текст для рекламной брошюрки. Кого бы нам для этого раздобыть?

— Йоссаряна.

— Он, наверно, будет возражать.

— Ну и хер с ним, — сказал Уинтергрин. — Хочет возражать — пусть себе возражает. Мы насрем на этого хера еще раз. К херам собачьим! Пусть себе этот херов хер возражает, это все равно ни хера изменит. Мы что, не можем насрать на этого хера еще раз? Вот дерьмо.

— Напрасно ты столько ругаешься в столице, — сказал Милоу.

— Никто, кроме тебя, меня не слышит.

Вид у Милоу был не очень уверенный. Мягкий грибной дождичек сеялся вокруг него, проникая сквозь призматическую дымку, венком обосновавшуюся у него на челе.

— Йоссарян в последнее время опять слишком много возражает. Я чуть голову сыну не оторвал, когда он сказал Йоссаряну, что это бомбардировщик.

— Не отрывай сыну голову.

— Я бы хотел нанять какого-нибудь второразрядного толкача на хорошей правительственной должности. И не слишком разборчивого, когда речь идет о деньгах.

— Нудлса Кука?

— Именно Нудлса Кука я и имел в виду.

— Нудлс Кук теперь слишком крупная фигура для таких штук. И нам понадобится Йоссарян, чтобы с ним связаться.

— Меня беспокоит Йоссарян, — задумчиво сказал Милоу. — Кажется, я ему не доверяю. Боюсь, он все еще честный.

КНИГА ТРЕТЬЯ

7

ОКРКАМИМ

Йоссарян поехал на такси через весь город в музей искусств Метрополитен на ежемесячное заседание ОКРКАМИМ; он успел на чтение анонимного предложения по созданию фонда разукрупнения с целью уменьшения музея, абсурдно разросшегося до невероятных размеров. Йоссарян заметил какое-то движение, нарушающее установившийся порядок, и увидел, что Оливия Максон повернулась и осуждающе устремила на него свои сверкающие черные глаза, потому что он, пряча улыбку, поглядывал на Фрэнсис Бич, которая вопросительно и восторженно подняла брови, глядя на Патрика Бича, разглядывавшего свои ногти и не обращавшего никакого внимания на Кристофера Максона, который, не слыша сдавленных смешков и шепота, размял в пальцах воображаемую сигару, послюнил ее воображаемый кончик, насладился воображаемым ароматом табака, вставил воображаемую сигару во вполне реальный рот и, глубоко затянувшись, погрузился в дремотный кайф.

ОКРКАМИМ, элитарный Общественный комитет по расширению культурной активности в музее искусств Метрополитен, являлся эксклюзивным органом, всего тридцать или сорок из семидесяти или восьмидесяти членов которого прибыли сюда сегодня, чтобы попытаться решить все тот же трудный вопрос: можно ли и каким образом, если можно, увеличить доходы от использования здания для проведения разнообразных встреч, свадеб, обручений, бридж-классов, показов мод и дней рождения или раз и навсегда прекратить эти несообразные с местом мероприятия.

Самой насущной потребностью была, как всегда, потребность в деньгах.

Для более подробного обсуждения на следующих заседаниях были представлены и включены в программу такие темы, как искусство сбора пожертвований, искусство заключения сделок, искусство связей с общественностью, искусство восхождения по социальной лестнице, искусство создания моделей одежды, искусство костюма, искусство обслуживания торжеств и искусство проведения без трений и своевременного завершения продолжающегося два часа заседания, которое было приятным, спокойным, ненужным и прошло без неожиданностей.