Читать книгу "Слуги зла - Максим Далин"

Клык, не успевавший отмечать потери сердцем, но замечавший их холодным разумом бойца, понял, что мост все-таки может быть сохранен, хоть и кровавой ценой. Он уже хотел дать отбой использованию взрывчатки, но тут Паук исполнил свой собственный неожиданный номер: улучив момент, вытащил гремучий студень из сумки, вбил детонатор, чуть придержал и швырнул вперед, не на мост, а за него, в самую гущу наступающих.

Кажется, у кого-то на той стороне хватило ловкости поймать кусок гремучего студня на лету, но выбросить его в пропасть ловкач то ли не успел, то ли не догадался. Раздался грохот, от которого вздрогнули скалы — и на совершенно обезумевших людей сверху хлынул поток щебня, крови, разорванной в клочья плоти и обломков костей. Обугленная человеческая голова упала с неба на головы авангарда, который шарахнулся в стороны и полетел через оба парапета.

Взрыв и сотрясение вызвали камнепад. Через миг на дорогу за мостом с гулом обрушились валуны и песок, накрыв раненых, живых и трупы. Уцелевшие на мосту заметались, кто-то повернул назад, кто-то, обезумев, сиганул через перила — и битва превратилась в резню. Спустя малое время на мосту не осталось никого, кроме аршей, которые, держа наготове обнаженные клинки, перешли через ущелье, перешагивая трупы и добивая раненых.

Клык, слизывая кровь с разбитых губ и все еще скалясь, оглянулся на свою команду. Паук, явно заговоренный от мечей, шел рядом; он потерял шлем и выглядел так, будто кто выплеснул чашку крови ему в лицо и на грудь. Шпилька, которая в драке пронзительно визжала у Клыка за спиной, методично выдергивала из трупов свои метательные ножи. Пырей, урча, облизывал лезвие ятагана; в этой битве он был страшен, как лапа Барлогова, настоящая машина разрушения — вероятно, потому, что, в сущности, дрался за Крысу. Мелкий отстал — он выдернул копье из живота Красавчика и теперь сидел на корточках рядом с мертвым другом, держа его остывающую руку. Клык вздохнул: Хорька перекинули через парапет, и проститься с ним не было никакой возможности. Шпилька подошла понюхать вожака в щеку — по ее лицу текли слезы, смешиваясь с кровью из распоротой скулы. Клык ласково пнул ее в плечо.

Бойцы Нетопыря подотстали, но догнали компанию Клыка на другой стороне ущелья. Люди, сумевшие чудом уцелеть, сбежали по дороге вниз, но, судя по всему, их было немного, и их проводили стрелами. Молния злобно рассмеялся, показывая на торчащие из-под каменной груды окровавленные человеческие руки. Пырей снес умирающему врагу голову и наблюдал за последними содроганиями тела. Шпилька врезала очередной нож между глаз человеку, из последних сил потянувшемуся к мечу.

— Ребята! — закричал Ястреб от обрыва. — Идите сюда, что покажу! Весело!

Арши подошли посмотреть — и зрелище того стоило.

Самое «веселое» заключалось вовсе не в том, что одного из вражеских солдат скинуло с дороги взрывной волной и теперь он отчаянно и безнадежно цеплялся за рвущиеся и ускользающие из пальцев стебли горной травы, вправду уморительно болтаясь над пропастью. Нет, Ястреба привлекло то, что бедолага не был человеком. Взглянуть на эльфийского рыцаря, когда тот не гарцует на белом коне, выпрямившись и задрав подбородок, а извивается в тщетных поисках опоры, как крысенок, пойманный за хвост, — это не каждому удавалось.

Компания Клыка невольно расхохоталась, несмотря на общее мрачное настроение.

Ястреб облизнул собственный меч.

— Я ему сейчас пальцы отрежу, — объявил он тоном распорядителя праздника. — По одному. Интересно, сразу сорвется?

Эльф, бледный, как могут бледнеть только люди и эльфы — до цвета мела даже на губах, — смотрел на него с неописуемым выражением бессильной ярости, отвращения и тоски. Судя по этому выражению, он уже почти решился разжать пальцы и разбиться вдребезги, но тут встрял Паук.

— Ястреб, — проговорил он странным тоном, — а подари его мне?

Ястреб на миг опешил, но решил не спорить:

— Да забирай! На потроха Барлоговы он тебе? Ты что-то придумал?

— А вот смотри, — сказал Паук и нагнулся к эльфу, протянув ему раскрытую ладонь.

Громадные глаза эльфа расширились еще больше. Бойцы, собравшиеся вокруг, уже поняли смысл развлечения Паука и с любопытством наблюдали, что будет дальше. Эльф кусал губы до крови, выбирая между смертью и помощью, принятой от врага, а арши потихоньку начали заключать пари о том, что перевесит: эльфийская спесь или здравый смысл и желание выжить.

— Скорее сдохнет, чем прикоснется к аршу, — презрительно произнес Коршун и сплюнул в шаге от головы эльфа.

— Слышь, Паук, — сказал Клык, — они ядовитые, говорят. Не трогал бы ты его…

Шпилька захихикала, за ней рассмеялись и остальные. Возможно, эльф сделал для себя какой-то вывод и решился. Он с трудом разжал судорожно стиснутую руку с ногтями, содранными до крови и живого мяса, и протянул ее навстречу Пауку. Шпилька завизжала от восторга:

— Пырей, я выиграла! С тебя вареное яйцо!

Паук схватил эльфа за запястье и рывком вытащил на дорогу. Потом толчком в плечо отшвырнул к скальной стене и выдернул из ножен на поясе эльфа кинжал — больше при пленнике не нашлось никакого оружия.

Эльф прижался к камню всем телом, будто чародейская сила его народа позволяла ему пройти через скалу и исчезнуть. Как все эльфийские рыцари, он казался очень юным — на его точеном лице с кожей, как полированный мрамор, без намека на морщины или шрамы, не росло ни бороды, ни усов, какие бывают у людей. Темно-синие холодные глаза заслуживали бы, пожалуй, даже одобрения, будь они поменьше. Тело эльфа, его руки и ноги будто кто вытянул в длину, и рядом с коренастыми аршами он вправду напоминал высокого тощего оленя среди горных яков; изрядно нелепа для взрослого существа была и хрупкость длинной шеи, пальцев, запястий, которые Паук, кажется, мог бы переломать, не напрягаясь, как веточки, но ведь как-то выдержала тяжелый бой эта хрупкая конструкция… Светлые волосы, густые, блестящие, спадающие волной ниже плеч, растрепались и спутались; зеленый бархат с золотым шитьем от крови и пыли совсем потерял цвет. В общем и целом эльф, разумеется, не был красавцем, но и от гадливости никого не мутило. Так себе, не намного хуже человека.

На Паука пленник смотрел настороженно, презрительно и оценивающе. Паук в ответ задумчиво рассматривал его, машинально завязывая узелки на кожаной шнуровке панциря.

— Теперь приколешь его? — спросил Пырей.

Паук мотнул головой:

— Нет пока. Стоило тащить его наверх, чтобы приколоть. Охота кое-что проверить, понимаешь?

Клык протянул руку. Эльф шарахнулся, Клык поймал его за плечо и свободной рукой дотронулся до его лица и шеи, имея в виду, вероятно, кожу, не прикрытую одеждой. Эльфа передернуло от омерзения, он сглотнул и отодвинулся, а Клык отпустил его и озадаченно отступил на шаг.

— Надо же! — произнес он удивленно. — Говорят, эльфы очень противные на ощупь, а этот… не то чтобы, конечно, приятный, но, похоже, не ядовитый.

Шпилька тут же тоже попробовала — эльф с заметным трудом подавил приступ тошноты, когда она провела пальцем по его щеке.