Читать книгу "Девушки из хижины - Минка Кент"

Мама всегда говорила, что Имоджен умерла до моего рождения. Несчастный случай, поясняла она, но никогда не вдавалась в подробности, потому что начинала всхлипывать и рыдать всякий раз, когда слишком долго думала об этом.

Не помню отца, хотя он должен был присутствовать на каком-то отрезке моей жизни. Когда родилась Сэйдж, мне уже исполнился годик, и очень странно, что я не могу вспомнить его лицо, как ни стараюсь. Иногда ночами я лежала, прорываясь сквозь туман воспоминаний, словно могла найти его, присмотревшись хорошенько.

Но этого так и не произошло.

Мама говорила, что большинство людей не помнит свое раннее детство, и всегда советовала не расстраиваться, если я не могу представить его лицо или вспомнить, как он напевал песни Вуди Гатри, развлекая нас, пока она убирала на кухне после ужина.

Отец умер в лесу, рассказывала мама, прямо за границей нашего участка. Кто-то выстрелил в него из ружья и бросил умирать. Она так и не узнала, кто и почему. Мама притащила его домой и похоронила рядом со своим первенцем.

Иногда мне кажется, что я помню те дни.

Но порой думаю, что это «ложная память», о которой толковала Мама, образы, созданные моим мозгом под воздействием ее живых рассказов.

Я должна забрать яйца на завтрак, но в это утро делаю крюк к сараю и ищу лопату.

Перебираю садовый инвентарь, нахожу тяпку, лейку, грабли… Лопаты нет.

Должно быть, он спрятал, решил, что мы можем использовать ее в качестве оружия.

Захватив грабли, выхожу из сарая. За спиной хлопает дверь, ударившись о стенку, а я уже бегу к плакучей иве, опускаюсь на колени перед голой клумбой, обложенной булыжниками величиной с мою голову.

Вгоняю ржавые зубья в холодную твердую землю, выковыриваю комья почвы и глины, вынимаю камни. Дело идет туго, но я не желаю останавливаться, хотя ледяной воздух обжигает легкие и приходится делать усилие, чтобы просто вдохнуть.

В конце концов отбрасываю грабли, посчитав их бесполезными, и рою землю голыми руками, как зверь – упорно и яростно.

Все остальное не имеет значения.

Ветер дует в лицо, волосы лезут в глаза, и когда я убираю их предплечьем, на нем остается мокрое пятно. Даже не заметила, что плачу.

– Ты что делаешь?… – От звука мужского голоса у меня подпрыгивает сердце, и я замираю. – Кость прячешь или что-то другое?

Он ухмыляется, и в этот момент я понимаю, что мне ничего не грозит. Чужак не накажет меня за то, что я свернула с дорожки к курятнику.

– Мой отец и сестра, – объясняю я. – Хочу посмотреть, действительно они здесь похоронены или нет.

Щурясь от солнца, смотрю вверх, на него. Он поднимает руку, трет морщинистую щеку.

– Думаешь, мать тебе лгала? – спрашивает чужак.

– Не знаю. Поэтому и копаю. – Я подбираю грабли, приготовившись к тому, что сейчас незнакомец попробует вырвать их у меня из рук.

Не сказав ни слова, он уходит. Я не останавливаю его вопросом и не пытаюсь понять, просто продолжаю копать.

Платье у меня заляпано грязью, ногти покрыты перегноем, и уже через несколько минут я останавливаюсь, чтобы перевести дух и взглянуть на проделанную работу. Закончить ее в одиночку, без подходящих инструментов, шансов мало, но нужно продолжать.

Собрав остаток сил, я снова и снова вгоняю грабли в землю, но вдруг слышу знакомое металлическое позвякивание откуда-то справа.

Из земли торчит наша желтая садовая лопата, и чужак сжимает дюжими руками черенок с резиновым покрытием.

– Я подумал, тебе лучше воспользоваться этим, – говорит он, и его заботливый тон радует меня и смущает. Не знаю, где он ее прятал, но это волнует меня меньше всего.

Поднявшись, стряхиваю землю с ладоней, забираю у него лопату и погружаю ее в ямку, которую уже вырыла.

Раз за разом кидаю землю, сваливая в одну большую кучу. Приходится сделать перерыв, и я сажусь, обхватив голову руками, а лопата падает рядом. Все тело болит, суставы ломит, мышцы стонут.

А потом снова раздается звяканье лопаты о камни.

Меня сменил незнакомец…

Он молча загоняет лопату в грунт, с кряканьем вынимает его и бросает.

Затаив дыхание и не говоря ни слова, я наблюдаю.

И когда он заканчивает, я получаю ответ.

Под плакучей ивой и цветочной клумбой нет никаких костей.

Там ничего, кроме грязи.

Мама лгала…

Мама лгала.

Сэйдж разогревает над огнем остатки вчерашней козлятины, и я молюсь, чтобы нам не стало плохо.

– Не позволишь мне самой позаботиться об этом? – интересуюсь я, просительно улыбаясь. Сэйдж любит готовить, но нужно, чтобы этим занялась я. Это часть моего плана. И единственный способ выбраться отсюда.

– Но мне нравится стряпать, – возражает она.

– Сэйдж, – говорю я себе под нос, – ты не умеешь готовить козье мясо. Дай я этим займусь. Сходи и возьми из погреба банку зеленой фасоли.

Вытирая руки о фартук, она искоса смотрит на меня и спрашивает у чужака, можно ли ей сходить в погреб. Пока они отвлеклись, я опускаю сковородку ближе к огню.

Мне нужен запах горелого мяса.

Мне нужен дым.

Нужна причина открыть окно над раковиной.

Сестра убегает в погреб, чужак роется в своей сумке. В последнее время я пристально слежу за тем, что в ней есть, и время от времени вижу, как он наполняет фляжки и банки холодной водой и укладывает их в сумку. Такой запас необходим для выживания в лесу.

К тому моменту, когда мясо начинает чернеть и съеживаться, возвращается Сэйдж. Перевожу взгляд с сестры на чужака, потом на сковородку. Мгновение спустя мясо уже шипит и потрескивает, и вскоре хижину заволакивает гарью.

– Рен! – Сестра бросается к очагу. – Ты его сожгла!

Ойкнув и всплеснув руками, бегу к кухонному окну, распахиваю створку и поднимаю нижнюю половину. Чужак уже открывает остальные оконца. Сэйдж гонит дым наружу, и пока оба заняты, я пальцем зачерпываю заранее приготовленное козье масло и смазываю окно – маленькая хитрость из книжки «Костлявые ноги», которую читала нам Мама.

Сегодня ночью при открывании рама не будет скрипеть.

– Простите, – говорю я, когда паника стихает. – Не обратила внимания.

Чужак фыркает и качает головой – совсем как Мама, если Иви разбрасывает домино или Сэйдж забывает убрать свои головоломки.

Теперь за мясом надзирает Сэйдж, а я беру банку фасоли и принимаюсь готовить гарнир… Порцию для гостя заправляю отдельно.

Взяв с полки три оловянные тарелки, накладываю холодную фасоль. Над огнем она быстро согреется. Теперь нужно посыпать пищу чужака приготовленной смесью мелатонина и корня валерианы. Я ее так тщательно растерла, что она превратилась в почти незаметную пудру, а с солью и перцем снадобье будет неразличимо на вкус.