Читать книгу "История Нерилки - Энн Маккефри"

Меня поджидало еще одно открытие. Вернувшись в холд, с его четко сложившейся иерархией отношений, я автоматически приняла на себя прежние обязанности. Опять я раздавала слугам дневные задания, объясняя, как быстрее и лучше выполнить работу. К счастью, никто не оспаривал ни моих распоряжений, ни права отдавать их; все были заинтересованы в том, чтобы дела продвигались поскорее.

Оклина более остальных нуждалась в моей помощи. Несмотря на внешнюю хрупкость, она работала не меньше своего брата, и меня, привыкшую делить хозяйственные обязанности с сестрами и тетушками, ужасал груз, который тащила эта юная девушка. Ее вряд ли можно было назвать красавицей — возможно, по этой причине наши отношения сложились легко и просто. Смуглая, с темными волосами и резкими чертами лица, столь же непривлекательными в глазах мужчин, как и мои собственные, она обладала, тем не менее, грациозной фигуркой и врожденным изяществом. Улыбка — само очарование; черные глаза — огромные, выразительные — иногда затуманивались некой загадочной пеленой. Я часто ловила ее задумчивые взгляды, неизменно прикованные к северо-западу — возможно, там жил юноша, пленивший ее сердце? Из Оклины вышла бы превосходная жена и хозяйка; оставалось надеяться, что Алессан не станет задерживать ее в Руате, но устроит за человека доброго и достойного. Конечно, Руат уже не назовешь богатым холдом, но чистота крови руатанских владетелей оставалась неоспоримой.

Итак, мы работали, забывая про свои бутыли и центрифуги лишь на несколько мгновений — достаточных, чтобы проглотить чашку супа с куском мягкого хлеба. Неожиданно появились свежие фрукты — дар одного из южных холдов, куда всадники увозили нашу вакцину. Почему при виде спелых плодов лунного дерева в глазах Оклины заблестели слезы? Я сомневаюсь, что их вызвало бескорыстие этого дара — не настолько она была чувствительна. Бросив взгляд на Алессана, я заметила, что он с грустной улыбкой смотрит на сочный оранжевый ломтик в своей ладони, словно тот о чем-то напоминал ему. Впрочем, я могла ошибаться; когда руатанский лорд махнул рукой, приказывая вновь приступить к работе, лицо его было спокойным. Тут ударили барабаны, и я записала очередное послание.

* * *

К концу следующего дня — то был мой третий день в Руате — лишь немногие из нас сумели проглотить кусок за ужином; утомление оказалось сильнее голода. Внезапно от стола, где Алессан, Десдра и Тьеро склонились над списками и картами, долетел возбужденный возглас.

— Мы сделали это! — снова раздался голос Алессана. Он выпрямился; широкая улыбка осветила его утомленное лицо. — И сделали достаточно — даже если треть бутылок перебьют при доставке! Вина всем! Оклина, возьми Рилл и принесите четыре фляги из моих запасов!

Алессан бросил сестре длинный ключ, который она ловко поймала в воздухе. Затем, подхватив меня под руку и облегченно улыбаясь, она миновала кухню и стала спускаться по крутой лесенке, ведущей вниз, к холодным кладовым нижнего уровня.

— Ну, брат и в самом деле доволен, Рилл! Он редко трогает свое вино, — она хихикнула, — бережет для особых случаев! — Ее очаровательное личико вдруг стало печальным. — Надеюсь, что у нас появятся и другие поводы открыть бутылку-другую… Вот мы и пришли.

Когда она распахнула узкую дверь, за которой рядами тянулись полки с бутылями и глиняными флягами, я застыла в изумлении. Даже неяркий свет лампы, падавший из коридора, позволял различить характерную форму сосудов. — Это же бенденское! — вскричала я наконец.

— Да. Ты когда-нибудь пила его?

— Нет, откуда… — Толокамп не имел разорительной привычки поить своих дочерей редкими винами; с нас хватало и розового тиллекского. — Но я слышала о нем… Оно и вправду такое хорошее, как говорят?

— Ты можешь убедиться сама, Рилл.

Оклина сунула мне две тяжелые фляги, потом вынесла в коридор еще пару и заперла дверь.

— Ты уже закончила обучение у целителей, Рилл?

— Нет, о нет… — Я не хотела лгать Оклине; в глазах этой девочки было столько беззащитной доверчивости… — Я только помогаю им… добровольно… Видишь ли, я не хочу возвращаться в свой холд.

— О, наверно, там умер твой муж, и ты…

— У меня не было мужа.

— Ну, Алессан что-нибудь придумает… Если ты, конечно, захочешь остаться в Руате. Ты так помогла нам, Рилл… и ты, я вижу, так хорошо разбираешься в хозяйстве… Я хочу сказать, умерло много людей… земли пустуют… мы должны снова заселить их! Алессан подбирает людей — ну, из тех, кто оказался без холда… Уже есть несколько человек, отличные работники, достойные… — Она вдруг зарделась и сокрушенно покачала головкой. — Ох, Рилл, наверно, я плохо говорю… Но Алессан попросил узнать, не согласишься ли ты остаться. Ты заслужила его великое уважение… Вот Тьеро, — Оклина хихикнула, — тот твердо решил остаться… хотя они с Алессаном еще не столковались насчет заработков и приработков. Эти шутливые споры насчет жалованья и оплаты «дополнительных услуг», под которыми Тьеро понимал разгрузку стеклянной посуды, происходили между арфистом и Алессаном раз по пять в день. Я уже не могла представить Руат без этой парочки, постоянно обсуждавшей — причем в самой любезной манере! — свои финансовые проблемы. Тьеро пришел на Встречу вместе с другими странствующими музыкантами в надежде на хороший заработок, но все его товарищи, как и постоянный арфист Руата, пали жертвой эпидемии.

Когда мы вернулись в главный зал, мужчины уже сдвинули к стене центрифуги и огромные стеклянные бутыли для сыворотки. Алессан и Тьеро очистили столы, место наших торопливых трапез, а Даг с Фергалом принесли из кухни котел с тушеным мясом. За ними тащился Дифер с тарелками и чашками и, наконец, появилась Десдра с огромным деревянным блюдом. На нем горой были навалены фрукты и головки сыра — включая и ту, что послала леди Гейна. Не думала я, что от ее даров хоть что-нибудь осталось!

Снаружи доносился шум негромкого веселья остальных наших работников, топивших в вине труды и заботы двух последних дней. Мы, восемь человек, сидели за столом — странная компания для любой трапезы и любого торжества — но великая задача, разрешенная сегодня, сплотила нас всех, не исключая и Фергала. Мальчишка с таким высокомерным пренебрежением отказался от чаши вина, что, я уверена, лишь трудовые подвиги на конюшне спасли его от хорошей нахлобучки. Я не сомневалась, что Фергал не хуже взрослых разбирался в кое-каких запретных для его возраста удовольствиях — люди его типа обладают инстинктивным знанием подобных вещей. И эта публичная демонстрация добродетели лишь укрепила мои подозрения. Впрочем, несмотря на свою дерзость, мальчишка мне нравился.

Наш маленький и неожиданный праздник наполнил меня счастьем. Алессан занял место рядом со мной, и я, необычайно взволнованная, втайне наслаждалась его близостью. Мы сидели рядом на скамье; его рука, отдыхавшая на столе, касалась моих пальцев; бедро случайно задевало мое колено, он весело улыбался мне, когда Тьеро отпускал очередную шуточку. Я смеялась в ответ — смущенная, с сильно бьющимся сердцем; возможно, мой смех мог показаться несколько нарочитым. Но я сильно устала и прекрасное белое вино Бендена было слишком крепким для меня. Вдруг Алессан наклонился ко мне, положил ладонь на мою руку. Я затрепетала.