Читать книгу "Рай тебя не спасёт - Анна Жнец"

Повисло продолжительное молчание. Ева кусала губы. Радость оттого, что её близкие продолжат жить в других воплощениях, сменилась горечью: она никогда их не увидит. В какой-то мере меня, и правда, опечалил тот факт, что я не мог устроить Еве короткую встречу с семьёй: этим с большой долей вероятности я заслужил бы её расположение. Лучший способ преодолеть старые обиды — похоронить их под чувством глубокой благодарности. Стоило этой мысли оформиться в голове, и притворное огорчение сделалось искренним. Я принялся лихорадочно размышлять, где можно достать необходимую информацию, но зашёл в тупик. Души перерождались случайным образом. Ни в дневниках, ни в рабочих журналах Ордена не было ни слова о предыдущих реинкарнациях. Даже знания пифий не распространялись так далеко.

Вспомнилась одна великая, связанная с этим тайна, общая для ангелов и демонов. Тайна, которую тщательно скрывали от избранников и осуждённых душ. Тайна, которую Ева не должна была узнать ни при каких обстоятельствах.

— Что за Орден? — тихо спросила Ева. — Ты говорил, что мои родители отбывали там наказание.

— Орден Искупления. Вы называете его рай.

— Рай? Но разве рай — это не награда за праведную жизнь? Цветущие сады, покой и вечное блаженство? — супруга не сводила с меня глаз, и я купался в её внимании, наслаждаясь каждым мгновением.

— Империя Света, Орден, тоже карающая инстанция. Наказание — способ очистить душу, чтобы она смогла переродиться. Если для этого хватает искупительного пути, то человек отправляется в рай, где подвергается испытаниям. Но бывает, что очистить душу можно лишь через страдания и боль. И то, насколько сильной и продолжительной эта боль будет, определяет приговор в Пустоши. В каком-то смысле грешники для нас не преступники, а пациенты. И мы назначаем их чёрным душам лечение так же, как это делают земные врачи для больных и покалеченных тел.

Некоторое время Ева сидела, задумчиво уставившись в пространство перед собой. Я её не тревожил.

— Значит, ничего нельзя узнать… — прошептала она, словно обращаясь к себе самой, и сменила тему: — Так в чём будет заключаться моя работа?

— Для начала необходимо изучить наши законы, затем просмотреть выписки из дневников, которые я вам предоставил. Хотелось бы узнать, какую характеристику вы дадите этим душам и каким будет ваш вердикт.

Пока я говорил, Ева отрешённо кивала. Пыталась сосредоточиться, но то и дело проваливалась в трясину мыслей — думала о потерянной семьей. Вот она меня внимательно слушает, а вот её взгляд снова остекленел.

— Составьте предварительный список тех, кто отправится в Орден, и тех, кто останется здесь, в Пустоши, — закончил я с досадой.

На какой-то миг мне показалось, что мы с Евой сблизились, — её интерес выглядел неподдельным, внимание согревало, её рука в моей ощущалась так правильно — и вот опять между нами стена. Хаос сокруши! Если бы я мог узнать о её семье хоть что-нибудь!

Впервые в жизни тишина пугала. Я сказал всё, что собирался, но не знал, как заставить себя замолчать, — физически не мог отпустить Еву. Говорил и говорил в надежде вернуть её внимание. Это казалось важным, словно один заинтересованный взгляд был способен решить все проблемы.

— Позвольте, я объясню вам наши законы.

Глава 15

Потеряв счёт времени, я стоял перед зеркалом в гостиной и занимался тем, что демонам свойственно не было, — пристально разглядывал своё отражение. Ночью — впрочем, это человеческая привычка делить сутки на интервалы, так что на самом деле это был всё тот же бесконечный туманный день — я в который раз потерял контроль над своими инстинктами. Проклятая Тьма! Четыре дня воздержания превратили меня в животное, в дикого, голодного зверя, не способного думать ни о чём, кроме похоти. В настоящего монстра. На этот раз я оставил на теле Евы много следов. Несколько часов безумия уничтожили всё, чего я добился. Отбросили меня назад, в самое начало. Безысходность — вот, что я сейчас чувствовал. Сводящую с ума безысходность.

— Потому что не надо идти против природы.

Махаллат тенью скользила у меня за спиной. То подходила к занавешенному окну, то переставляла безвкусные статуэтки на каминной полке. Кошки. Глиняные кошки, выгнувшие спины, поднявшиеся на задние лапы, замершие перед прыжком, чёрные и пёстро раскрашенные. Некоторые — почти изящны, но большинство — грубая, бездарная пародия. Почему я их не выкинул? Ах да, их же подарил мне человеческий супруг Махаллат, этот инфантильный напомаженный любитель животных.

— Как считаешь, по человеческим меркам я красив?

Махаллат тихо подошла и обняла меня со спины, разглядывая наши отражения в зеркале:

— Красив. И по человеческим меркам, и по демоническим. Ты мой брат. Разве может мой брат, моя точная копия, быть безобразен?

Я нервно оскалился, отталкивая руку, которая гладила меня по плечу:

— Я думал: любая земная женщина мечтает завести семью, найти красивого мужа, жить в роскоши и безделье. Я наблюдал. Скрывался под завесой невидимости, заглядывал в дома, подслушивал разговоры. Везде, в каждом уголке мира, это преподносится как непреложная истина.

Махаллат вздохнула:

— Не могут все быть одинаковыми, как яблоки в саду пифий. Да, ты красивый, богатый… красивый и богатый насильник.

Я рухнул в кресло, обречённо закрывая лицо ладонями. Безысходность. Никакого просвета. Всё напрасно.

Сестра вновь оказалась рядом, склонилась надо мной и, утешая, обняла за плечи. На лицо мне упали её длинные чёрные волосы. Виска коснулись холодные губы. Сколько себя помню, Махаллат вела себя покровительственно, даже в далеком детстве, когда была маленькой воинственной девочкой.

— Ты помнишь о Дне крови?

Я кивнул. Как о таком забыть?

— Скоро конец года. Следующая Огненная ночь близко. Я чувствую. В последнее время они случаются чаще.

В Бездну Огненную ночь! И День крови! И Махаллат с её заботой! Хаос, я хочу остаться один!

— Я уйду, Велар, но обещай успокоиться. Чтобы подготовиться к Дню крови, понадобится много сил.

Я повернул голову, пытаясь избавиться от чужих волос, падающих на лицо, и случайно наткнулся взглядом на своё отражение в зеркале.

«Безысходность, — подумал я. — Безысходность».

Глава 16.1

Ева разглядывала себя в зеркале: россыпь расцветающих синяков на бёдрах, воспалённые царапины вдоль ноги, на шее кровоподтёк от укуса. Морщась от омерзения, девушка застегнула рубашку и завернулась в плед. Её бил озноб. События прошлой ночи терзали память чередой гадких образов. Ещё более тошнотворными были утренние попытки демона принести извинения, как будто лживыми словами можно что-то исправить. На прикроватной тумбочке рядом с чашкой чая стоял флакон с целебной мазью, но Ева им не воспользовалась: смазывать синяки казалось унизительнее, чем наблюдать их в зеркале.