Читать книгу "Моногамия. Книга 1 - Виктория Мальцева"

Наконец, он не выдерживает и подходит ко мне. В глазах страх и почти обречённость:

— Что ты решила?

— Пока не решила ещё. Я всё ещё думаю.

— Неужели из любопытства ты готова причинить мне такую боль?

— Алекс, моё любопытство давно выброшено за борт и уплыло в неизвестном направлении. В нём давно нет надобности, я наткнулась на проблему, твою проблему и её нужно решить. Моя цель — помочь тебе. Ты знаешь, как я зарабатываю на жизнь, я — аналитик, и сейчас я анализирую ситуацию. Входящие данные: есть тайна, которая, судя по твоим эмоциям, скрывает трагедию. Есть ты, который не делился этой тайной ни с кем, и не хочет делиться. Есть боль, которую, по твоему мнению, принесёт раскрытие этой тайны. Сейчас мне нужно решить по какому пути пойти. Первый путь — я не давлю на тебя, и ты продолжаешь жить со своей тайной. Она пожирает тебя изнутри, но ты, похоже, научился защищаться. Второй путь, который ты путаешь с любопытством, на самом деле самый распространённый психологический метод — метод разделения ноши. Образно выражаясь, ты несёшь нечто тяжёлое сам. К тебе подходит человек, и вот вы несёте это нечто вместе, нагрузка в большей или меньшей степени разделена поровну. У вас в Штатах роль этого человека выполняют психотерапевты, но мы в нищих странах прекрасно обходимся без них, потому что эту роль испокон веков выполняли просто близкие люди, и я лично этим методом пользуюсь постоянно и с самого раннего детства — вываливаю все свои проблемы на свою маму. Она принимает весь мой негатив, негатив отца и негатив сестры. Она всю жизнь несёт наши ноши, и это часть её материнского и супружеского долга. Ничьи другие ноши она не несёт, никогда. Вот я сейчас пытаюсь решить, имею ли я право брать твою ношу на себя, но главное, поможет ли этот метод тебе, потому что все люди пользуются им добровольно, и даже более того, интуитивно ищут его, а ты этого не хочешь, ты не такой как все, следовательно, метод может не сработать, или, что хуже, навредить тебе. В первом варианте пути таких рисков не было. А меня учили выбирать путь с наименьшим риском, поэтому я выбираю его.

Алекс долго и сосредоточенно смотрит на меня. Затем медленно приближается и очень робко пытается обнять. От него пахнет потом, ведь он так и не был в душе, и я впервые познаю этот запах, у меня снова жутко ломит внизу живота, я хочу его… безумно… Обнимаю сама, и тогда только со вздохом из него выходит неимоверное напряжение, он обнимает меня с чувством, зарывается лицом в моих волосах, и я слышу тихое:

— Спасибо!

Теперь я знаю, что он неидеален…

{Schiller — Dream Of You (Chillout)}

А потом случился дождь, но не с утра, а уже после обеда. Всё побережье Коста Бравы тонкой лентой обрамляет живописнейшая туристическая тропа, пересекающая большие и маленькие золотые пляжи, поднимающаяся грациозными каменными лестницами на скалистые выступы, где эстетически восприимчивого туриста ждут ухоженные смотровые площадки, открывающие взору невероятные по своей красоте пейзажи лазурных бухт, гротов, лагун, одиноких рыбацких лодок или безумно красивых белых яхт… Это райское на Земле место, как никакое другое, предназначено не только для любования, но и для обдумывания многого, для размышлений, для комфортного приведения своих мыслей и чувств в порядок.

После нашей несостоявшейся ссоры я оставила Алёшу играющим с Алексом в шахматы, а сама вышла проветриться, но увлеклась и ушла в сторону диких пляжей, туда, где уже нет ни отелей, ни набережных, ни ресторанов, а есть только поражающие своей немыслимой красотой природные шедевры… Я погрузилась в себя так глубоко, что не заметила, как ушла далеко, километра 2–3 от нашего Паламоса, нашего отеля и ждущих меня сына и… человека, который являлся для меня терзающим сердце и совесть любовником, но уже вовсю воспринимался как кто-то много больший для меня… Я пыталась осознать всё это, прочувствовать, что же происходит со мной, почему я так сильно страдаю от его глаз, переполненных болью и мукой, и нежностью одновременно, такой нежностью, какой мне больше не найти нигде и ни у кого…

И вот, начался дождь, вначале небольшой совсем, дразнящий своими микроскопическими каплями, приятно увлажняющий лицо… Но он становился всё сильнее и сильнее, и хотя я уже бежала в обратном направлении, до нашего отеля было ещё очень далеко. Я совершенно промокла, холодный морской ветер насквозь продувал мою лёгкую ветровку, а нервно бушующее море пугало меня. Погода и природа так сильно, очевидно, разозлились на меня за мои грехи, что решили одновременно и утопить и заморозить. Вот только я не знала, не могла понять, что именно было грехом, а что правильным поступком, где правда, а где ложь, как мне поступить? Что важнее: любящее сердце Алекса, который жаждет меня так, как никто и никогда не жаждал, или моя семья, которой я дала своё слово, что буду заботиться и любить до конца своих дней?

Я летела уже со всех ног, потому что замёрзла до такой степени, что меня совершенно уже трясло, хотя может эта тряска была вовсе и не из-за холода… Внезапно, обегая по каменной смотровой дорожке очередную из выступающих в море скал, я буквально врезалась в Алекса. И это было восхитительно, потому что я тут же почувствовала себя в безопасности, и от этой стихии, и от собственных не менее буйных мыслей, прижалась к его широкой груди, разгоряченной от бега, потому что он тоже бежал, стремясь поскорее найти меня, отогреть, успокоить, защитить. Наслаждаясь его теплом и запахом волос на груди, в которые я уткнулась носом и губами, я даже не заметила, как Алекс стянул уже с меня совершенно мокрую ветровку, и одел в свой тёплый батник, тот самый, который я боялась накинуть себе на плечи утром. Но и это было не всё, он принёс ещё и свою непромокаемую куртку, которую тоже натянул на меня поверх батника. Проделав всё это, мой спаситель не стал обниматься со мной, а потащил, держа за руку, в направлении нашего отеля, сам оставаясь в совершенно мокрой своей бирюзово-серой футболке. Я бежала за ним и думала о том, что мой муж никогда бы не сделал этого, никогда не побежал бы меня искать, гонимый страхом за меня, за моё здоровье, ведь Алекса, как выяснилось, когда мы прибежали в наши апартаменты, больше всего заботило именно это. Никаких нежностей, только строгие указания: раздеться и нырять в горячую ванну, которую он уже начал набирать для меня. Пока я отогревалась в воде, Алекс ушёл забирать Алёшу, оставленного под присмотр хозяйки отеля. Он уладил всё: наличие порученного ему ребёнка не стало для него препятствием в стремлении облегчить участь глупой, но такой любимой им женщины…

Но даже это не убедило меня… Иногда мы, взрослые вроде бы люди, слепы как новорожденные котята. Чужой отрицательный опыт и навязанное мнение и нравоучения как близких, так и совершенно безразличных, чужих нам людей, неумолимо застят нам глаза, не давая увидеть то, что прямой и самой короткой дорогой могло бы привести к безграничному счастью, то, что было уготовано нам судьбой, продумано и подарено кем-то свыше…

[1] Так сами испанцы называют свою страну.

Глава 8. День Рождения

{Coldplay For you}

Сегодня у Алекса День Рождения и мы не договаривались встречаться, он даже не в курсе моей осведомлённости в том, что сегодня ему исполняется двадцать шесть лет… Я знаю, как поздравить его, мне не нужна подарочная упаковка и цветы, у меня есть моя записная книжка с рецептами.