Читать книгу "Ящик Пандоры - Пол Оффит"

Однако Габер на этом не остановился. В 1917 году он первым выпустил самый опасный химикат, используемый на войне, — «горчичный газ», или иприт. В отличие от хлора и фосгена, которые в итоге рассеиваются на ветру, иприт[21] висит в воздухе, оседая на почве, одежде, снаряжении и зданиях, — его почти невозможно смыть. Иприт вызывал серьезный конъюнктивит, из-за чего солдаты теряли зрение; начиналось сильное воспаление кожи, слизистых рта, горла и трахеи, что затрудняло глотание и дыхание; по всему телу распространялись волдыри, похожие на ожоги второй степени; люди умирали в основном от сильнейшего бронхита или пневмонии. Трое из каждых ста солдат, подвергшихся воздействию «горчичного газа», погибли. Иприт оказался самым ядовитым веществом; он оседал на одежде и впитывался в нее. Выпущенный из баллонов, еще долгое время наносил ущерб солдатам; от него погибало больше всего народу; военные опасались иприта больше, чем любого другого химического оружия. По всем этим причинам Фриц Габер считал этот газ «сказочным успехом».

Неудивительно, что иприт был химическим оружием, от которого случались и небоевые потери. Немцы применили его в атаке на окраине Армантьера 20 июля 1917 года. Тысячи местных крестьян и горожан спрятались в убежищах, а потом вернулись к домам. Но на предметы домашней утвари осел яд. В результате соприкосновения с ними 675 жителей отравились, 86 из них умерли.

Между 1914 и 1919 годом в Германии произвели 87 000 тонн хлора, 24 000 тонн фосгена и 7700 тонн иприта. Хотя позднее Великобритания и Франция также используют химическое оружие, немцы были первыми, вступившими в гонку, и пока наиболее «успешными». Они также раньше остальных придумали заряжать снаряды ядовитыми газами и взрывать их на территории противника. В 1918 году около трети всех немецких снарядов содержали ядовитый газ. К концу войны, в которой ведущим «шпрехшталмейстером» был Фриц Габер, более миллиона человек стали инвалидами и 26 000 были убиты химическим оружием.

Официально Первая мировая война закончилась 28 июня 1919 года подписанием Версальского договора. Следующим летом Фриц Габер узнал, что его занесли в список военных преступников и Антанта требует его экстрадиции. Услышав об этом, он отрастил бороду, купил поддельный паспорт, бежал в Швейцарию, получил гражданство и поселился в Санкт-Морице. В ноябре 1919 года ему сообщили, что он получил Нобелевскую премию. Когда представители Антанты отозвали запрос об экстрадиции, Габер вернулся в свою любимую Германию.

В Гаагской конвенции 1907 года был четко оговорен запрет на использование ядовитого газа, но Версальский договор сделал его еще более ясным. Страны Антанты хотели убедиться, что Германия никогда больше не воспользуется химическим оружием. Немецкому государству было запрещено использовать «удушающие, ядовитые и другие газы и все аналогичные жидкости». Более того, «их изготовление и ввоз были строго запрещены». Но Фриц Габер так не считал. По его мнению, договор не имел моральной или правовой легитимности. И, как и в случае с Гаагскими конвенциями, проигнорировал его. Имея представление о действии хлора при Ипре, Габер у себя в лаборатории в Институте кайзера Вильгельма продолжал испытывать на животных химическое оружие. Он убедил международных военных инспекторов, посетивших его институт, что работал над средствами от насекомых. Габер никогда не ввозил в страну химическое оружие, как это предусмотрено договором, но экспортировал его. Он помог Испании в строительстве установки по производству иприта. И он содействовал российским чиновникам в запуске программы отравления ядовитым газом на Волге[22]. В 1924 году в сотрудничестве с Министерством обороны Германии он создал заводы по производству хлора и иприта в Центральной Германии, представив их иностранным инспекторам как «заводы по производству нефти и нефтепродуктов».

30 января 1933 года к власти пришел Адольф Гитлер. Через три месяца он представил свой Закон о восстановлении корпуса гражданских служащих. Евреям отныне не разрешалось работать на правительство.

Изначально Фриц Габер не думал, что новый закон имеет к нему какое-то отношение. Все-таки в 24 года он крестился в церкви Святого Михаила в Йене и был протестантом. Но оба его родителя были евреями, и в глазах представителей Третьего рейха Фриц прежде всего был семитом, а не великим ученым. Однако и в этом законе существовала лазейка: по настоянию предшественника Гитлера, Пауля фон Гинденбурга, все, кто верно служил стране в Первой мировой войне, все же могли работать на правительство, даже если были евреями.

Когда Гитлер пришел к власти, в Германии проживали около 500 000 евреев, что составляло менее 1 % населения. Примерно 10 000 перешли в другую веру, главным образом для того, чтобы облегчить себе достижение успеха в бизнесе или науке. Как и большинство из них, Фриц сменил вероисповедание, чтобы стать «более немцем», но при этом ничего не сделал для сокрытия своего еврейского происхождения. И первая, и вторая жены были еврейками, равно как и большинство друзей. Когда нацисты предложили Габеру заполнить анкету, в графе о происхождении он написал «не ариец».

21 апреля 1933 года Фрицу позвонил министр искусства, науки и культуры Третьего рейха Бернхард Руст и ясно дал понять, чего хочет: Габеру следовало установить всех работавших в его институте евреев. Сначала он пытался подчиниться: уволил двух старших научных сотрудников-евреев, но сделал это только после того, как нашел им работу за пределами Германии. Он не мог заставить себя уволить других семитских ученых, особенно молодых, которые, по его мнению, больше всего нуждались в защите.

В отличие от Габера многие еврейские ученые, жившие в Германии, никогда не обращались в христианство. Настойчивое требование Гитлера уйти в отставку внушало отвращение. Джеймс Франк, который, как и Габер, служил своей стране во время Первой мировой войны и также позднее получил Нобелевскую премию, отказался жить в государстве, где столь жестоко обходятся с евреями, и ушел с поста профессора Геттингенского университета. Но сначала он написал письмо Фрицу Габеру, в котором говорится: «Я не могу встать перед студентами и вести себя так, будто все это для меня не имеет значения. И также не могу грызть кости, которые правительство бросает еврейским ветеранам войны. Я уважаю и понимаю тех, кто хочет удержаться на своих позициях, но должны быть и такие люди, как я. Так что не ругай Джеймса Франка, он тебя любит». (Позже Франк эмигрировал в США и работал с Робертом Оппенгеймером над созданием атомной бомбы.)