Читать книгу "Магия горит - Илона Эндрюс"

Должно быть, мать очень ее любила, раз взяла себя в руки и попыталась выкарабкаться. Пробилась в гильдию, где царит жесткая конкуренция. Стала подмастерьем, куда тоже нелегко выдвинуться из учеников. Все – лишь бы уберечь дочь от улицы.

– Ты не сказала, как ее зовут.

– Джессика Олсен.

Держись, Джессика. Я тебя найду. И позабочусь о твоей дочери, будь уверена – с Джули ничего не случится.

Словно угадав мои мысли, девочка прижалась ближе. Мы тихо сидели, окутанные теплой ночью.

– Расскажи о ковене. Твоя мама долго там была?

– Нет, пару месяцев. Она говорила, что они поклоняются великой богине. Мы, мол, скоро разбогатеем.

Я вздохнула. Ну, Эсмеральда, только попадись – нам предстоит долгий разговор.

– На этом не разбогатеть. Особенно если поклоняешься Морриган.

– А что она за богиня?

– Кельтская, а точнее – староирландская. Версий много, но я расскажу тебе ту, которую считаю похожей на правду. У Морриган – три ипостаси. Она их меняет в зависимости от намерений. Словно переодевается. Это называется «божественный облик». Иногда она предстает как Ана – богиня плодородия и процветания. Наверное, именно этой сущности поклонялась твоя мать. Ана провожает умерших в загробный мир, туда, где живут покойные кельты. Вторая ипостась – Маха. Благоволит королям, властям и лошадям. Ну а третья – Бадб. Неистовая Ворона битвы.

Я помедлила. У малышки недавно пропала мать – вряд ли стоит упоминать, что Бадб пила кровь павших и радовалась резне…

– Ой, я забыла, как звали первую, – голосок у Джули стал сонным.

И хорошо – ей, как и мне, нужно выспаться.

– Не важно. Все они – Морриган.

– С кем она воевала?

– С фоморами. Запомни, боги всегда с кем-то сражаются. Греческие бились с титанами, божества викингов – с ледяными великанами, а ирландские – с фоморами, морскими демонами. Морриган долго с ними воевала, и наконец тварей изгнали в море.

Мои познания кельтской мифологии несколько заржавели. Освежить бы их при первой возможности. Мало кто способен упомнить всех героев легенд, однако суть вовсе не в том, чтобы знать все имена, а в том, чтобы точно знать, где искать.

– А почему нельзя разбогатеть, поклоняясь ей? – зевнула Джули.

– Морриган не исполняет желания. Только заключает сделки, то есть берет что-то взамен.

Лишь дураки договариваются с богами.

Малышка прикрыла глаза. Замечательно. Спи, милая.

– Кейт…

– Что?

– Как умерла твоя мама?

Я приготовилась соврать. Это дошло до автоматизма: я скрывала свою кровь, магию и правду о происхождении. Но почему-то захотелось рассказать, что случилось на самом деле. Хотя бы отчасти. А вот теперь слова буквально зудели на кончике языка. Какой в том вред? Джули – дитя. Она просто слушает сказку на ночь и завтра ее позабудет.

– Мне было несколько недель, когда родителям пришлось спасаться бегством – их преследовал очень злой и могущественный человек. Мама знала, что в их паре сильнее отец. Она ему только мешала, – мой голос слегка задрожал. Не думала, что будет настолько трудно… – Поэтому она отдала меня отцу и велела ему бежать. А сама решила задержать врага насколько сможет. Папа не хотел уходить, но понимал, что иначе меня не спасти. Тот человек догнал маму, и они начали сражаться. Она ранила его в глаз, но злодей был силен. Она не смогла его убить – и погибла.

Я подоткнула Джули одеяло.

– Грустная история.

– Верно.

И она еще далеко не закончена.

Джули погладила плед, до сих пор лежащий у меня на коленях.

– Сама связала?

– Да.

– Такой милый… Можно мне его взять?

Я накрыла ее. Одеяло она сразу же сбросила и укуталась в плед, свернувшись калачиком, будто мышка в норке.

– Какой мягкий… – пробормотала Джули и уснула.

* * *

В квартире раздался голос, чистый, как хрустальный колокольчик, медово-сладкий, нежный, точно бархат.

– Девочка… Где девочка…

Я открыла глаза. Бурлила магическая волна, и решетки на окнах горели неземной синевой. В коридор выскользнула Джули – безмолвный призрак среди ночной тьмы.

– Девочка…

Голос доносился снаружи.

Я нащупала эфес «Погибели», взяла саблю и отправилась за малышкой.

– Дай девочку-у… Девочка…

За кухонным окном в дюйме от стекла и охранных чар, заглядывая в дом, колыхалась бледная женщина с нежным эльфийским лицом, телом, сводящим с ума. Ее кожа сияла серебром, а глаза были сиреневыми. Невероятно густые длинные волосы извивались и смахивали на щупальца.

– Де-е-евочка… – пропело создание, протягивая руки. – Дай… Где она, где-е-е…

Привет. И что за мерзкая тварь к нам пожаловала?

На кухонном столе, скорчившись на скомканной занавеске, сидела Джули. Оконную защелку она уже открыла и теперь пыталась выломать железную решетку.

Отложив «Погибель», я схватила Джули за талию, но малышка вцепилась в прутья.

Тварь зашипела и, подобно рептилии, разинула черную пасть, обнажив ряды зубов – точь-в-точь как у морского черта. Пряди волос, целясь в ребенка, хлестнули по окну. Охранные чары в ответ гневно полыхнули красным.

Чудище содрогнулось от боли.

Я потянула малышку к себе:

– Джули, отпусти…

Та, разозлившись, что-то неразборчиво прорычала. Я уперлась пятками и потянула сильнее, Пальцы малышки соскользнули, и я чуть не рухнула на пол. Она пиналась и дралась как бешеная кошка. Я утащила ее в уборную, захлопнула за нами дверь и сунула сопротивляющуюся девчонку в ванну. Джули, завывая, бросилась на меня и разодрала мне руку ногтями. Я схватила ее за шею, крепко прижала ко дну и открутила кран с холодной водой.

Малышка забилась, плюясь и кусаясь. Я сунула ее голову под струю воды.

Вскоре конвульсии пошли на убыль. Она заскулила и обмякла. Я прикрутила кран, ослабив напор. Джули судорожно вздохнула и разрыдалась. Мало-помалу напряжение начало ее отпускать.

– Все нормально, – потрясенно пролепетала она.

Я вытащила ее из ванны и укутала голову полотенцем. Джули, дрожа, обняла себя за плечи. Открыв дверь, я выглянула наружу. Тварь с сиреневыми глазами еще парила за окном, не отводя взгляда. Увидев меня, гадина зашипела.

– Да-а-ай де-е-евочку-у-у…

Джули осела на пол, после чего забилась в тесный промежуток между унитазом и ванной – остались торчать лишь тоненькие ноги.

– Она пробралась мне в голову. И прямо сейчас пытается снова туда влезть.