Читать книгу "Невинная для дракона - Властелина Богатова"

— Я нашел тебя, — голос его хрипит, вкрадываясь в бешено клокочущее сердце.

Айелий обхватывает мое лицо, впиваясь в губы. На этот раз поцелуй был медленный и сочный. Он отстраняется, покидая место между моих ног. И я вновь вся сжимаюсь, чувствуя прохладу огромного кабинета. Айелий возвращается с графином и рубашкой, которую тут же смачивает водой, осторожно вытирая с моих бедер следы крови, потом стирает их с себя.

Я, опустошенная до самого донышка, продолжая сидеть на краю стола, обхватывая себя руками, свожу колени, чувствуя, как тянет поясницу, и отголоски боли все еще колышется где-то внутри живота. Каждая мышца дрожала от проделанных усилий, а тело словно оловянным сделалось, неповоротливым и тяжелым. И вместе с тем, торжествовало упиваясь этой болезненной обессиленной негой, что окутала меня плотным пуховым одеялом с головой. Я просто вымотана, выжита до последней капли. Отчаянно хотелось рухнуть на постели и не шевелиться, наслаждаясь новыми до сели неведомыми мне ощущениями. Я будто опьяненная, испив запретного нектара. Ничего не могу сообразить и понять, но то, что произошло — потрясло до глубины. Наверное, завтра я буду корить себя.

— О чем вы? — откликаюсь запоздало, вспоминая слова графа. — Что значить нашли меня?

— Называй меня по имени, Урана, — граф ставит графин, бросает рядом рубашку. — Иди ко мне, — Айелей подхватывает меня со стола, перенося в другую часть кабинета, в полумрак, где за драпировкой стояла софа, под висящей на стене широкой, в резной дубовой раме картиной. Бережно опускает на мягкую поверхность.

Я опускаю ресницы, все еще смущаясь наготы — своей и его, хоть сейчас казалось это таким естественным, мне это нравилась. Через туман в голове, который окутывает меня еще сильнее я это понимаю глубоко.

— Наследники живого огня ищут себе пару. Ты, Урана, — Айелий погладил меня по волосам. В темноте я вижу только очертания его скул и широких плеч, — … ты оказалась моей… — он помедли, переводя дыхания. Граф стягивает шерстяное покрывало, прикрывает им меня, закутывая. И мои веки сразу становятся тяжелыми, как и голова.

Айелий посмотрел на меня долго, размышляя над чем-то.

— Что со мной теперь будет? — задаю вопрос, который бился все это время где-то на краю сознания.

— Ты нужна Арасу.

— Для чего? — не могу сдержать разочарования в голосе, хоть пытаюсь держать себя. И вдруг вспоминаю ползущий по коже графа узор. Оглядываю в полумраке его плечи, но ничего не вижу.

— Посмотри на меня Урана, — велит граф, мягко оглаживая скулу, подбородок.

Я собираюсь с духом и повинуюсь — поднимаю взгляд. Сверкающие сапфирами глаза, буравят меня: выдержать его внимательного взора далось мне с трудом.

— Для начала ты должна хорошенько отдохнуть. А потом, я все тебе объясню.

Голос Айелия окутывает меня. Проникает внутрь, растекается по венам. Пожар что разлился во мне жидким сплавом, теперь застывает, отяжеляя каждую часть моего тела. Я вся млею, под его проницательным взглядом, он действует на меня как хмель — голова кругом. Рассматриваю его открыто, не таясь. Он молчит, перебирая пальцами мои волосы, пронизывает. Свет от камина, отражается на загорелой коже рисуя каймой изгибы его тела, крупных бугры мышц, сильную шею, заросшую щеку, линию губ, прямой нос, с узкими крыльями. Другая сторона лица погружена в густую тень. Огонь тлеет в его потемневших глазах, играет золотом в волосах. Я не могу оторвать от него взгляда видя эту пленительную игру свето-теней, красного и черного нашедшие свою жизнь на его роскошном теле. Мне с неотрывной тягой хочется прижаться к широкой груди, положить голову на плечо. Не желаю, чтобы он уходил, хочу сказать ему об этом, но не могу и пошевелить языком, накатывает сон так тяжело и неумолимо что едва удерживаю на нем взгляд.

— Что это было? — все же пытаюсь выяснить. Такого потрясение мое тело еще не испытывало, и теперь предавало меня требуя немедленного отдыха.

— Ты много сил отдала, — шепчет граф, продолжая гладить мои волосы, обнаженное плечо… — Засыпай и ни о чем не волнуйся. — Я чувствую тяжесть его сухой ладони, чувствую таившуюся в них силу, только что эти руки, сминали мое тело откровенно и требовательно, теперь скользят по мне легче шелка. Я не помню в какой миг уснула, чувствуя его запах древесный смолы и тонкое веяние аромата от только что случившегося соития.

В первые я спала крепким, глубоким сном, забыв о всех своих бедах и страхах.

Проснулась, когда уже было светло, ощущая под собой мягкость перины, а не твердость софы. Сминаю в пальцах плотное одело, вдыхая утренний дождевой воздух. Разлепляю ресницы и сквозь туман пробуждения оглядываю распахнутые окно и туалетный столик, овальное зеркало. Я в своих покоях. Жар очага, полутемный кабинет, пропитанного терпким запахом дубовой коры, теперь казались мне сном. Это были мои покои, куда меня поселили вчера, комната со сводчатым потолком, стены цвета молодой зелени и светлой мебелью.

Я часто моргаю в недоумении. Как я оказалась здесь? Выходит, едва уснула, как граф принес меня сюда. По мне будто обозом проехали. Закрываю глаза и стараюсь дышать ровно, слушая как сердце колотится в груди. Открываю снова, ощупывая себя: на мне все та же сорочка, в которой я вышла вчера из своих покоев.

«А выходила ли я или… это все сон?!»

Приподнимаюсь: ломота тела сразу дает мне ответ — не сон. Все мышцы болели, начиная от рук и заканчивая лодыжек. Я приподнимаюсь на локти, осматриваясь лучше. Оказывается, на столике стоит поднос с заварником, из носика струился пар

— Элин принесла. Камеристки, как обычно, не оказалось рядом. И как ей удается входить неслышно? Меня пронизывает волнение — хотя служанка верно и духом не ведает, где я пробыла полночи.

Или все же…

Я сажусь в постели, оглаживая свои плечи — не верю случившемуся. Первая трещина сомнения бороздой легла на сердце, потянув за собой другие рубцы, пока моя уверенность накрошилась, как засохшая от старости масляная краска. Выдыхаю судорожно. В память врывались обрывки соития, я, заново ощущаю руки Айелия на своей коже, провожу по коленям, где касался граф, кожа вспоминает его бесстыдные ласки. Между бедер ноет от болезненного томления, растекающегося по ногам, я нежусь в новом ощущение, что зарождается во мне с каждым вдохом, дрожу от одной мысли, как граф врывался в меня, впиваясь в губы, стискивал грубо и исступленно мои бедра. Я сжимаю в подрагивающих пальцах одеяло, с силой зажмуриваюсь. Остановить все это безумие.

«И как теперь смотреть в глаза графа? Что он обо мне подумает?»

— Что я наделала, — говорю самой себе.

Голос здравомыслия гасит весь огонь неги, оставляя на душе горстку холодного пепла. Как могла вот так легко отдаться едва знакомому мужчине, пусть даже он… Мотнула головой. Это все переживания и усталость всему виной.

Щелкнул замок, я дернула на себя одеяло. Вошла Элин.

— Доброе утро миледи, — Камеристка, увидев меня пробудившуюся, улыбается и спешит закрыть окна. — Я принесла вам чая, сегодня опять ненастье, но здесь так хорошо, тепло, кажется, что сень пришла и пахнет лесными грибами, — лепечет она, затворяя оконные ставни.