Читать книгу "Липовый мед - Галина Милоградская"

— Снизилась на два процента, — отрезала Алиса. Сергей Николаевич сглотнул и снисходительно улыбнулся.

— Вот именно. А это значит, что сейчас государство начнёт требовать с нас снижения ставок по ипотеке. А вы знаете, какой процент невыплат ипотечных займов?

— И вы решили покрыть риски путём увеличения процентов с тех, кто точно будет платить? — Костя опустил глаза, глядя на то, как тает мороженое на его тарелке, покрывая хрустящие вафли сливочно-клубничным соусом. А когда поднял, Малков быстро моргнул, подавив желание зажмуриться. — Вы знаете, что нам нужен кредит именно в вашем банке. Мы знаем, что вам нужно, чтобы мы взяли у вас этот кредит. Речь идёт о сотнях миллионов, выгода для обеих сторон очевидна…

— Но?.. — Сейчас должно было прозвучать предложение, ради которого, собственно, Малков и затеял весь этот цирк со ставками. Обычно подобные дела решались легко и просто — он грозил повышением, партнёры, чтобы избежать затрат, предлагали откат в размере одного процента от кредита. И все оставались довольны.

— Мы согласны на четверть процента, — медленно проговорила Алиса, обворожительно улыбнувшись.

— Ч-что? — замечтавшись о том, как его счёт распухнет на цифру с семью нулями, Сергей Николаевич не сразу понял, что именно от него хотят.

— Мы согласны на увеличение ставки на четверть процента, не больше, — сказал Костя, обменявшись с Алисой быстрым взглядом. — Вам надо покрывать риски, нам — работать и развиваться. Уверен, что мы договоримся.

— Но как же… Вы уверены? — залепетал Малков, лихорадочно подыскивая, что сказать, ведь на деле повышения не существовало. Что скажут финансисты, когда узнают, что заёмщик лично попросил увеличить процентную ставку? Начнут разбираться, а там дойдёт и до него, и до его предложений, и до его махинаций…

— Простите, но это — наше последнее предложение, — отрезала Алиса, подвигая к себе тарелочку с малиновым суфле и погружая в него ложечку. Корочка суфле треснула, Сергей Николаевич вздрогнул и заставил себя собраться.

— Знаете, — протянул он, словно задумавшись и делая огромное одолжение. — Мы ведь с Константином Андреевичем давние партнёры. Так почему бы нам не начать наше с вами, Алиса Евгеньевна, взаимовыгодное общение с жеста дружеской воли? Оставим всё как есть, а, когда придёт время брать новый кредит, мы вернёмся к этому обсуждению.

— Вы — сама любезность, Сергей Николаевич! — проворковала Алиса. — Просто волшебник! Скажите, — она нахмурилась, — а для вас не выйдет это боком? Всё-таки, вы прощаете холдингу такую сумму…

— Не переживайте! — великодушно взмахнул рукой Малков. — Это я беру на себя. — Он посмотрел на часы и озабоченно покачал головой: — Надо же, я опаздываю на следующую встречу. Прошу меня извинить.

Пока Сергей Николаевич шёл к двери, Алиса и Костя хранили молчание, провожая его взглядом. Но, едва он вышел, как Алиса, не выдержав, рассмеялась.

— Ты — преступный гений, не меньше! Придумать такую простую и изящную схему! Но как ты догадался, что повышения не планируется?

— Во-первых, у меня есть свои люди в юридическом отделе банка, а во-вторых, одна птичка нашептала, что Малков заработал свой капитал на чужих процентах. Если бы мы согласились, и когда-нибудь это вскрылось, за финансовые махинации и дачу взятки пришлось бы расплачиваться всему холдингу.

— Ты мог бы провернуть это один. — Алиса отправила ложечку с суфле в рот.

— Согласись, что мне просто необходим был помощник. — Костя открыто залюбовался ей. Тем, как она чуть прикрывает глаза, смакуя лакомство, как искрятся смехом её глаза.

— Ты мог бы взять Игната.

— А захотел — тебя.

Это прозвучало тихо и очень двусмысленно. Алиса разом смутилась, опуская глаза, и убрала со стола руку, которая лежала слишком близко к ладони Кости.

— Мне пора домой.

— Предлагать подвезти тебя — дохлый номер? — улыбнулся Костя.

— Приятно, когда между нами царит такое взаимопонимание. — Алиса поднялась, он следом.

— Подожди! — Костя остановил её уже на улице, у дверей. — Не хочешь сходить завтра на выставку?

— Ты увлёкся живописью?

— Не то, чтобы слишком, — честно признался он. — Но у меня есть универсальная формула для современного искусства. — Костя отошёл на пару шагов, окинул Алису задумчивым взглядом и проговорил: — Художник очень экспрессивен, а цветовая палитра трогает потаённые струны моей души.

Алиса звонко рассмеялась и хлопнула в ладоши.

— Это надо запомнить! Честно! Но завтра я не могу. У меня дела.

Говорить о том, что эти дела заключались в вечере в компании дочки и «Дневника Бриджит Джонс» она не собиралась. Но видеть разочарование на лице Кости было приятно.

— Может, в другой раз, — смягчилась она. — Когда будет время.

— Конечно, — вздохнул он. — В другой раз.

На утро на столе Амалии появились билеты в галерею.

— Мне они не понадобятся, если есть, с кем сходить, иди. — Костя прошёл в кабинет, оставив Амалию восторженно смотреть ему вслед.

9. Путь к мечте, сквозь тернии к звёздам

Костя стоял у окна, заложив руки за спину, и смотрел на мегаполис, раскинувшийся у его ног. Когда-то он задирал голову, разглядывая небоскрёбы, а теперь может с гордостью сказать: это мой город. Москва покорилась. Не сразу, поначалу кокетничая, как девушка, которая жаждет отдаться, но набивает себе цену. А теперь она лежала перед ним, покорная, доступная. Будто и не было никогда по-другому… Костя редко возвращался в памяти к тем дням, когда приходилось перебиваться быстрорастворимой лапшой, залитой майонезом. Кажется, именно после этих дней один вид пасты вызывает приступ тошноты… Но появление Алисы в его жизни, в его мыслях, так и норовило отбросить в памяти назад, когда в голове было полно планов, а в кошельке не было денег.

Первые дни в столице до сих пор остались самым ярким воспоминанием. Комната в трёшке у дяди, который сразу строго сказал: «Учти, это на два-три месяца. Не больше». И работа курьером с возможностью стажировки журналистом. Неограниченные возможности, что даёт Москва… Реальность догнала быстро, поставила на место, показала, что да как. Да, Костя смог перевестись из своего провинциального вуза в один из столичных на заочное, вместо очки. Смог закрепиться на работе, но денег едва хватало на еду, и он с ужасом представлял, как придётся съезжать от дяди Толика. По вечерам тосковал по Алисе, понимая, что и писать-то ей пока нечего. И звать некуда. Он уезжал покорять Москву, а в итоге влился в толпу «одних из…», и осознавать это было горько.

Отпахав день на работе, он бежал на вокзал разгружать вагоны, хватался за любую подработку, но даже этих копеек не доставало, чтобы снять хотя бы комнату в общежитии. По ночам, падая без сил, когда ныла каждая мышца, каждая клеточка тела, Костя засыпал с мыслью о том, что совсем скоро вернётся в Ростов победителем. Приедет в знакомый двор на крутом мерседесе, чтобы как в фильме «Всё будет хорошо», и заберёт Алису в новую, роскошную жизнь. А утром он вставал и снова бежал, суетился, выполнял… И так по кругу, без остановки. Незаметно пролетела первая сессия, которую он сдал с тремя хвостами. Потом — вместо сна — подтягивание этих самых хвостов. Подошла вторая сессия, оказалось, что журналистика, как профессия, не так и привлекательна.