Читать книгу "Соседский ребенок - Шалини Боланд"

Но если у него в доме ребенок, почему он тогда солгал полиции? А вдруг он удерживает в подвале и мать ребенка? А вдруг ребенок – его отпрыск, результат его связи с пленницей, а сам Мартин – этакая дорсетская версия Йозефа Фритцля?[7]

Закончив проверку, останавливаюсь у окна в комнате Дейзи и смотрю на простирающиеся вокруг поля. Я понимаю, что у меня нет никаких доказательств. Только внутреннее чутье, которое подсказывает, что творится нечто ужасное. Но можно ли доверять чутью? По идее, я должна бы расслабиться от сознания того, что все окна и двери заперты и чужаку в дом не пробраться. Но вместо успокоения меня охватывает еще больший ужас. Я чувствую себя пленницей. Словно внешний мир постепенно со всех сторон сдавливает наш дом, выталкивая воздух из комнат, из моих легких. Снаружи никого нет. Лишь какой-то человек в отдалении, у дальних деревьев, выгуливает свою собаку. Перевожу взгляд на сад Мартина, но и там никого нет. Может, он отправился к соседям, в шестой дом? А может, он с самого начала никуда не собирался? Все это было затеяно для того, чтобы заманить нас к себе? Я ежусь.

Эх, вот если бы Доминик был рядом. Если бы он не ушел на весь день. Я даже не знаю, когда он должен вернуться. Нет. Не хочу превращаться в жалкую клушу, отчаянно нуждающуюся в поддержке и утешении мужа. Я сильнее, ведь так? Я хочу стать образцом для подражания для своей дочери. Научить ее независимости и умению постоять за себя. Я всегда гордилась своей карьерой, умением жить своим умом. Я не робкая и не кроткая. Тогда почему мне так отчаянно нужно, чтобы мой муж был рядом? Почему я превращаюсь в дрожащую субстанцию, когда его нет дома?

Я не могу позвонить родителям: они сразу начнут беспокоиться и суетиться. Я не хочу рассказывать Мел: она отмахнется от меня и заявит, что у меня разыгралось воображение. Она будет подкалывать меня по этому поводу, и мне станет противно общаться с ней. Сейчас у меня слишком хрупкое сознание, чтобы меня можно было подкалывать. К тому же после того разговора наши с ней отношения оставляют желать лучшего. Нет. Мне придется разбираться с этим самой. Я не успокоюсь, пока не выясню, что там, в подвале.

Какое-то движение за окном заставляет меня вздрогнуть. Кто-то стоит у забора Паркфилдов. Мужчина. Не Стивен Паркфилд и не Мартин – кто-то выше ростом, моложе и с темными волосами. Я прижимаюсь носом к стеклу, стараясь разглядеть его, но мне мешают деревья и кусты. Мне не видно лицо. А что, если он намерен забраться в чужой дом?

Я не могу стоять и ничего не делать. А хватит ли у меня храбрости выйти из дома? Едва ли. От этой мысли у меня сразу потеют ладони и начинает кружиться голова. Можно вызвать полицию, но я сомневаюсь, что после предыдущего вызова они приедут. Если мне все же удастся собрать в кулак свою отвагу и выйти в сад, возможно, я спугну этого человека.

Опасаясь, как бы я не отговорила себя саму от этой идеи, я с Дейзи на руках спускаюсь вниз, спешу на кухню и открываю складную дверь. Раскаленный воздух и ощущение беззащитности заставляют меня тут же пожалеть об этом. Мне кажется, что я на грани обморока. Я быстро закрываю дверь и пытаюсь унять панику.

Чего я боюсь? Мартина? А вдруг его физиономия опять возникнет над забором? Но что он может мне сделать? Ведь без борьбы через забор ему меня не перетащить. Я буду сопротивляться и кричать. А сам он недостаточно крупный и сильный, чтобы запросто одолеть меня. Но он может выхватить у меня Дейзи. Только для этого ему надо прийти в мой сад. А потом ему придется перебираться через забор с ней на руках. Так что это маловероятно. Я решаю запереть Дейзи в доме. В четырех стенах она будет в большей безопасности. Я сажаю ее в стульчик, пристегиваю и кладу на столик игрушки. Я уйду ненадолго. Максимум на несколько минут.

Я опять открываю складную дверь и вынимаю ключ. Делая глубокий вздох, я неуверенно переступаю через порог. Затем закрываю дверь за собой и поворачиваю в замке ключ. Ветра нет, воздух напоен сладостью. Поют птицы, в отдалении лают собаки, подхватывая эстафету у других собак. У меня над головой жужжит крупная муха, но я игнорирую ее и продолжаю свой путь по пожелтевшей траве. Может, тот человек уже ушел. Я надеюсь, что он не в саду Паркфилдов и не прикидывает, как забраться в дом. А может, если злоумышленникам не удастся вломиться к соседям, они попытаются залезть в мой дом? От этой мысли я на мгновение замираю как громом пораженная. Но я не могу сидеть взаперти и ждать, когда ко мне вломятся или совершат кое-что похуже.

Я дохожу до заднего забора, выглядываю из-за него и тут же прячусь. Мужчина все еще там, стоит, опершись руками на забор. Похоже, он просто смотрит на дом. Может, присматривается к нему? Ищет слабые места? Надо срочно спугнуть его.

– Эй! – кричу я самым грозным голосом, хотя и продолжаю прятаться за забором. – Что вы там делаете? Это частная территория.

Я прислушиваюсь, но ответа нет. И нет ни единого звука, указывающего на движение. Может, он ушел? Я снова выглядываю и утыкаюсь взглядом в знакомое лицо, обрамленное шоколадно-каштановыми волосами. От неожиданности я вскрикиваю.

– Здравствуйте, мисс, – низким и хриплым голосом говорит мальчишка.

Хотя по возрасту он скорее юноша, а не мальчишка. В памяти тут же всплывает его имя. Это Каллум Карсон. Когда-то он был моим учеником, но в конце прошлого года ушел из нашей школы. Он был подающим надежды художником, но отказался идти по этой стезе. Он говорил, что никогда не пойдет в художественное училище, что он хочет зарабатывать деньги, а не влезать в долги. Едва ли его можно осуждать за это, однако всегда жалко, когда недостаток финансирования мешает расцвести какому-нибудь таланту.

– Ты напугал меня, Каллум. Что, ради всего святого, ты тут делаешь?

Он на мгновение опускает глаза долу и опять смотрит на меня. Мыском кроссовки он пинает траву.

– Мой футбольный мяч залетел в их сад. Я его ищу.

– Хочешь, зайду к ним и попрошу поискать мяч? – предлагаю я.

– Не, не надо. Лучше пойду.

Тут мне в голову приходит одна мысль.

– Каллум…

– Да?

– Ведь твоя фамилия Карсон, да? Роб Карсон, прораб в шестом доме, – он твой отец?

– Ага. Я с лета работаю у него.

– И нравится?

– Нормально.

– А сегодня выходной?

– Ага. Папа тот еще эксплуататор, но даже он дает мне выходной на воскресенье. Я думал попинать мячик на поле.

– Ладно, была рада увидеть тебя.

– Я тоже, мисс. – Он поворачивается и идет прочь, сунув руки в карманы джинсов и ссутулившись.

Как ни странно, после разговора с Каллумом я немного успокаиваюсь. У меня уже нет такой паники. Чувствую себя почти нормальной. Я решаю пройти к соседям и достать мяч. Смогу передать в понедельник, когда он придет на стройку. Но сначала мне надо проведать Дейзи, убедиться, что с ней все хорошо. Иду к дому, ощущая на душе некоторую легкость. Встреча с Каллумом напомнила мне о школе. О работе. О нормальной жизни. Мой мозг почему-то выдал мне зловещую картину, когда в реальности обычный подросток играл в невинную игру – в футбол. Может, и в доме Мартина произошло то же самое? Наверное, у меня была паническая атака. Даже если у Мартина и есть какой-то хитроумный план, вряд ли он стал бы хватать меня средь бела дня.