Читать книгу "По счетам - Андрей Константинов"

– Сколько им? Спиногрызам твоим?

– Саньке шесть, на будущий год в школу. Лизке – три с половиной.

– Самый возраст. Давать деду прикурить.

– А ты, выходит, всю сознательную жизнь так бобылем и проживаешь?

– Не то чтобы совсем бобылем, но… В зарегистрированном браке не состоял.

– И как только с таким моральным обликом до генеральства допускают? – сощурился Яровой. – Маху дали контрольно-надзирающие инстанции… Но в чем-то я тебя, Володька, понимаю. И в глубине души даже завидую.

– Это чему?

– Ну, хотя бы тому, что ты, в силу своей культур-мультур-специализации, каждый день имеешь возможность артистку видеть. Певицу, балерину.

– Хм… Скажу тебе, дружище, по секрету: я их не только видел, но некоторых и того… на ощупь трогал.

– Даже балерину? – мечтательно закатил глаза Яровой.

– Даже. К слову, мне не понравилось.

– А что так?

– Налицо все признаки профессиональной деградации.

– В каком смысле?

– Дюже вертлявая.

Приятели расхохотались.

– Ну и жук вы, товарищ генерал!

– Алё! Обидные слова говорите, товарищ майор.

– Не понял? А что я такого?..

– А ты в курсе, что жук – тотемное животное вора-карманника?

– Ей-богу, не знал. А почему жук?

– Аббревиатура ЖУК означает «желаю удачных краж». Даже наколка такая специальная существует. Кстати, об уголовниках: Паша, ты обещал мне линию с Москвой обеспечить.

– Не вопрос. Сейчас по-быстрому чайку упромыслим и в дом переместимся. Я печуркой займусь, а ты – переговорами служебными.

– Нет, давай сперва переговоры, а уж потом чай.

– Слушаюсь, ваш бродь! За таким разом пошел договариваться, а ты докуривай и следом подтягивайся.

На том и порешили…

* * *

– Понял тебя, Олег Сергеевич. Держи эту тему под личным контролем. Наблюдение осуществлять круглосуточно!

– Не беспокойтесь, Владимир Николаевич, семерка нахлобучена по полной. Обещали расстараться.

– Знаем мы, как они стараются. Жували ни единожды. И вообще, больше верь своим очам, нежели чужим речам… Ладно, с этим, будем считать, разобрались. Последнее, вы мне Гогу из антикварной лавки установили?

– Кое-что нарыли. Дважды судим, оба раза за квартирные кражи. По данным нашего человечка в МУРе, в последнее время хороводится с шайкой Шаланды.

– Что за посудина?

– Говорят, весьма заметная персона в узких кругах сокольнической блатоты. Матёрый рецидивист. А самое главное – в 1947 году Шаланда отбывал наказание в Усть-Цильме, в одном лагере с Алексеевым.

– Даже так? О-очень интересно.

– И еще: возможно, просто совпадение, но у двоюродного брата Гоги имеется «Победа». Это я к тому, что…

– Что перед ограблением в Столешниковом засветилась какая-то «Победа»?

– Так точно.

– Спасибо, Олег Сергеевич, неплохо отработали. Теперь так: к моему возвращению установите адрес Шаланды, места притяжения и состав его ватаги. В идеале, неплохо бы покрутить их на наличие/отсутствие алиби в день ограбления.

– Понял, Владимир Николаевич. Постараемся.

– Да уж, постарайтесь. На этом всё, удачи.

Кудрявцев положил трубку и задумчиво подошел к окну. Отодвинув вязаную занавеску, всмотрелся в подступающие к дому сумерки и забормотал негромко, с болью:

– Э-эх, Юрка-Юрка. Неужто ты и в этой истории отличился-засветился?.. С огнем играешь, паря. Не ровен час, так заиграешься, что…

Скрипнула дверь, в комнату осторожно заглянул Яровой:

– Поговорил?

– Да, спасибо. Связь отменная.

– Иной не держим, – самодовольно хмыкнул Паша, но заметив перемену в настроении друга, напрягся: – Что-то случилось? Неприятности?

– Пока просто хлопоты… Похоже, придется подкорректировать планы. Ты бы не мог меня завтра, ближе к полудню, на Литейный доставить? Хочу в Москву не вечерним поездом, а дневным самолетом вернуться.

– Без проблем. Жаль, конечно, что все как-то по-дурацки, наскоком складывается. Но твое дело – служивое. Это у меня теперь жизнь по распорядку: утром – молоко, вечером – чаек. Кстати, самовар в полной боевой готовности. Вам где подать, товарищ генерал? В горнице или в саду?

– Давай еще немного на воздухе, на природе посидим. Когда теперь доведется?

– Понял, делаю. Хотя, замечу, твой пессимизм мне решительно не нравится.

И Яровой отправился упромысливать чаек. На закатном пленэре…

* * *

Как сказал бы старик Гиль, чай, да на природе, да в закатную пору – это еще не нирвана, но уже близко к тому, факт. Вот только… После разговора Кудрявцева с Москвой сам собой включился таймер обратного отсчета времени. Казалось, отныне оно взялось течь в два раза быстрее, а двум старым друзьям еще много о чем нужно было успеть поговорить. И отнюдь не на темы вечности – всё больше о делах земных, житейских и исключительно хлопотных…

– Так ты полагаешь, что Алексеев мог участвовать в сём веселом московском налете?

– Не то чтобы полагаю, но опасаюсь. Но если выяснится, что это и в самом деле так, надо спасать парня.

– Хорош парень! – фыркнул Яровой. – Три, включая мокрую, судимости и статус если еще не вора в законе, то уже близко к тому. Очнись, Володя! Искренне не понимаю, чего ты с ним носишься?

– У меня перед их семьей долги неоплаченные остались. А значит, и перед Юркой лично.

– А по мне, тот его выстрел в тебя, в феврале 1942-го, все долги списал.

– Мое пустяковое ранение супротив жизней его близких и поломанной его собственной? Нет, это абсолютно неравноценный размен.

– Хозяин – барин. Еще плеснуть горяченького?

– Не откажусь… Но, между прочим, Паша, ты ведь и сам принял участие в судьбе Юрки. Хотя уж тебя-то сия история лишь самым краешком коснулась.

– Да, принял. Но в свете тобою поведанного уже начинаю жалеть об этом.

– Почему?

– Кто знает, не вмешайся бы я тогда со своей дурацкой идеей… хм… негласного наставничества, может, худо-бедно и отсидел твой Юра положенное. Вышел на свободу да и начал жизнь с чистого листа. А так, получается, охмурил его Чибис. Романтикой блатной.

– Паш! Я тебя умоляю! Какая, к чертям, романтика? До горизонта – марево с мошкой. До которого еще добраться нужно – через буры, шизняки и крытки. Вохра безумная, «даешь главбревно Родине», и перловка, от которой по ночам не пропердеться. Это, что ли, романтика? – Кудрявцев досадливо покачал головой. – Не-ет, не верю. Не хочу верить. Не мог Юрка как фраер ушастый на словесные выкрутасы повестись.