Читать книгу "MultiMILLIONAIRES - Лена Ленина"

А что, интересно, определяет сексуальность в женщине и может ли это быть выражено в одежде?

– Сексуальность - она в самой женщине: в походке, в руке, в силуэте. Во всем женщина может проявить свою сексуальность, даже в мешковатой одежде.

А хотел бы Куснирович одевать королевских особ и жен президентов?

– Нет, - отмахнулся Михаил, - это большая ответственность. Мне достаточно того, что я одеваю президента Путина.

– Он что, сам приходит в магазин? - удивилась я.

– Нет, приходит похожий на него человек, чтобы примерить одежду. К тому же у него есть портные, которые могут подогнать все по необходимости. Кстати, новогодние поздравления он произносил в нашем костюме от «Нина Ричи». К сожалению, магазин этой марки закрылся у нас. Это большая потеря для Парижа. Во всем мире считается, что «Нина Ричи» изжила себя. Ее купил Фукс, потом его наследники ничего не делали для развития марки, потом ее перекупила группа Puig. Наш магазин был ее последним оплотом. Потом они постепенно перестали поставлять модели.

Мне понравилось одно выражение короля люкса: «Переодеться - это хуже, чем не доодеться». Постараюсь запомнить.

Если предположить, что Куснирович вдруг совершит историческое преступление против национальных памятников архитектуры и продаст ГУМ какому-нибудь американскому концерну, интересно, сколько это будет стоить?

– Конечно, не меньше миллиарда. Это вопрос сделки. Но, должен предупредить, ГУМ не продается.

Мне хотелось знать, как он начинал свой бизнес.

– Я - москвич, - начал Куснирович, - закончил химический институт, Менделеевский. Со сменой власти менялась страна. Те, кто хотел заниматься туалетами, устанавливали частные туалеты. Те, кто хотел по утрам овсяную кашу, открывали кооперативные кафе. Те, кто не хотел стоять в очередях, открывали магазины. Было много возможностей. Мы открылись 28 марта 1992 года. Нас было двенадцать человек В этот день заработала касса. У меня были уже подчиненные, но я стоял за прилавком. Мне это нравилось. Я и сейчас это готов делать, хотя теперь у нас более 3500 человек.

Из этих 3500 сотрудников пятеро - его водители, которые никогда не возят своего начальника.

– Это великолепное ощущение, - радостно поделился Куснирович, - когда ты сам за рулем. У меня нет охраны. Я могу обходиться без водителей. У меня они есть, пять водителей. Они возят тещу, папу, маму, всех.

Коррупция считалась бичом советского общества. Впитали ли мы ее вместе с молоком матери, или коррупция капиталистической России отличается от социалистической?

– Москва отличается от Парижа тем, - утверждает Михаил, - что если у тебя есть сто долларов в кармане, то любой гаишник готов стать твоим другом. Коррупция была и есть повсюду, но она стала более изощренной, более развитой. И все-таки в цивилизованных странах она на более высоком уровне, особенно если сравнивать с примитивными и грубыми методами коррупции российской.

Мы попытались разобраться, почему в нашей стране не любят миллиардеров.

– Это определяется тысячелетней российской традицией, - высказал свое мнение Куснирович, - отношение к состоятельным людям не меняется. Леность - главная черта несостоятельных. Не любят тех, кто выделяется из массы, и не только богатых. Раньше не любили стахановцев: они перевыполняли план. Для меня большое удовольствие составляет отдавать, но для того, чтобы заставить взять, требуется много денег и усилий.

– Неизбежным атрибутом жизни миллиардеров, когда нам ее показывают в кино, является частный самолет…

– У меня нет самолета, - честно признался Куснирович, - но в последнее время много предложений, и моя помощница часто обосновывает необходимость его покупки. Самолет - это свобода передвижений. Но у меня нет в этом плане ограничений. Остальное - понты. Может, если бы я рулил сам, и отношение к этому было бы другое.

Когда у нас зашла речь об искусстве, оказалось, что Михаил вот уже лет пять-шесть спонсирует фестиваль искусств.

– Это большой бюджет, кстати, - заметил он, - на эти деньги можно было бы купить несколько самолетов. Но я люблю этим заниматься. Это ежегодные большие мероприятия в мае месяце. В позапрошлом году, например, отмечалось столетие со дня смерти Чехова. Мы поставили три спектакля во МХАТе, я поддерживаю дружеские отношения со многими деятелями искусства в России и за рубежом. Мы провели выставку в Пушкинском музее, организовывали симфонические концерты. На меценатство такого рода уходят миллионы. Кроме того, мы - генеральные спонсоры нашей Олимпийской команды. С итальянской компанией мы изготавливаем одежду для наших спортсменов.

Но у Куснировича есть более существенный повод для гордости.

– Более всего я хотел бы гордиться своим сыном, - заявил он.

Я заметила, что качества детей зависят не только от родителей. Есть еще другие определяющие факторы.

– Мои факторы должны перевесить, - отрезал Михаил Эрнестович. - Я кое-что делаю для этого. В прошлом году я поехал вместе с сыном в лагерь для детей десяти-одиннадцати лет и в течение месяца работал там пионервожатым. Это было в Греции. Там было тридцать восемь детей, с которыми у меня установились настоящие взаимоотношения. Я им был нужен, я не мог от них уехать. Они от меня не зависели, я не платил им зарплату. Поэтому они могли меня любить бескорыстно, что для меня очень важно. Дети в этом возрасте закрепощены, и для них очень важно почувствовать радость от сделанного добра для других. У меня был огромный авторитет. И в результате в этом году я снова еду в лагерь.

С улыбкой поинтересовалась, чем он там занимался целый месяц.

– Несмотря на то что я - толстый, я учил их играть в теннис, плавать, играть в футбол. Это важно - преодолеть себя.

Куснирович, как и большинство успешных бизнесменов, ведет правильный образ жизни - не курит, не пьет. Среди своих главных достоинств называет три:

– Во мне нет подхалимства, я никогда не иду на компромиссы с совестью, и для меня очень важно выполнять свои обещания.

Я предложила ему сделать интервью для французского журнала мод «Citizen К», в каждом номере которого я интервьюирую «королей люкса». Михаил отказался, сказав, что в рекламе не нуждается. Хотя злые языки поговаривают, что прессу он любит.

– Я не люблю прессу, - категорически заявил Куснирович.

– Это потому, наверное, что она вас не любит, - съязвила я.

– Напротив, - не согласился Михаил. - Но она такая зависимая.

Мне пришлось настаивать и упрашивать.

Не думаю, что это рекламный ход, но он сдался - я всегда с большим энтузиазмом добиваюсь интервью у Куснировича.

Многие из моих героев - заядлые коллекционеры. Прекрасное совмещение инвестиций и искусства. Я поинтересовалась, имеет ли он слабость к живописи.

– Почему надо иметь слабость, а не силу? И при моих дружеских отношениях с Пушкинским или Русским музеем мне ничего не стоит прийти туда и просмотреть все произведения искусств. Кроме того, мне могут организовать экскурсии со специалистами. Они у меня не будут выглядеть лучше, чем в музее.