Читать книгу "Скоро полночь. Том 2. Всем смертям назло - Василий Звягинцев"

— Игнат Борисович, у нас тут уже весело, скоро будет еще веселее. Сколько скорострелок можешь взять на передки в ближайшие полчаса?

— Настоящих здесь всего восемь, причем четыре не наши, бурские. Как еще договоримся. Остальное древняя хреновина или новые крупповские шестидюймовки.

— Там скоро генерал Девет подбежать должен, прикажи патрулям его перехватить, он сейчас в слегка расстроенных чувствах. Попроси, чтобы батарею в твое распоряжение передал. Надеюсь — не откажет. А пока хоть наши — рысью ко мне. И все шрапнели, что есть, на двуколки и следом.

Голос Басманова капитана встревожил:

— Так, Михаил Федорович, я сейчас всю бригаду подниму, мигом у вас будем.

— Не торопись, Игнат, не торопись. Я пока — боевое охранение, не более того. Сделай, что сказал, и оставайся на месте. Готовься к сражению главных сил. А то и обойдется.

— Насчет медуз как там? Не возникали?

— Бог миловал, другой сволочи хватает.

Глава 5

Оноли был возбужден и весел, расставляя бойцов на новые, подсказанные «Артемом» и «Аскольдом» позиции. Басманов помнил его такого, еще прапорщика, перед сумасшедшим, ни в какие учебники, к сожалению, не вошедшим, штурмом бесконечного моста через Днепр в Екатеринославе. Одна надежда — Сугорин в своем мемуаре отразит.

Сам же полковник был мрачен. Как накатившиеся с востока и повисшие над головой, брюхатые страшным ливнем сине-черные тучи. Им бы и порадоваться можно, если б враг на колесах наступал. Завяз бы в желтой глине к чертовой матери. Но выходит пока наоборот.

Этим суперобезьянам грязь под ногами — до фонаря. А стрелка́м дождь в глаза хлестать будет, мушки не увидишь. Не говоря о цели.

Да и не о том речь, если честно. Отбиться Басманов надеялся. Тридцать очень хорошо вооруженных солдат-рейнджеров, с достаточным запасом боеприпаса и пять тысяч бессмысленных монстров в кровавые ошметки порубить могут. А что после этого?

Честный, отважный, недалекий солдат Ненадо спросил про «медуз». Чи есть, чи пока нет? Без всякой моральной подготовки встретился он в Москве с порождением «потустороннего мира». Но ведь не убоялся! Ему, полковнику с куда большим опытом и пониманием сути вещей, тем более приличествует выдержка.

Басманов закурил новую папиросу. Бог знает, какую по счету. Но он ведь главный здесь строевой командир, ему обо всем думать надо, и о тактике, и о стратегии с геополитикой, раз старшие братья дали возможность проявить себя.

Ох, как он, молодой подпоручик, клял и Самсонова, и Ренненкампфа, двух командармов, бездарно и трагически проигрывавших приграничное сражение в Восточной Пруссии, при ином развитии событий сулившее блистательную победу. Все было понятно и ему, и сотням других офицеров вплоть до командиров полков. И чем кончилось?

Ладно, мы себя проявим. Если вся та орда, которую он разглядел в бинокль, до смерти напугавшая «отважных буров», сдержанная точным огнем всего двух снайперов, подойдет к незримо начерченному рубежу, то что?

Она безусловно будет уничтожена в ноль. Тут и Оноли спрашивать не стоит.

Одна беда — закономерно встанет вопрос — дальше что?

Послали дуггуры пять тысяч безмозглой пехоты на захват территорий, которые они могли без боя занять и тысячу, и десять тысяч лет назад. Зачем? Сегодня — зачем?

Опять через Берестина выйти на радиосвязь с Шульгиным и спросить? Или прямо с Алексеем сомнениями поделиться?

И что услышать? В такой ситуации ответов только два — воюй или беги.

Сбежать, если шальная пуля не достанет, он всегда успеет. Значит, все-таки высший смысл и нынешней ситуации, и жизни вообще — воевать. Ты сам выбрал для себя эту стезю в двенадцать лет, шел по ней и служил ей следующие двадцать, так чего же теперь ударяться в философии? Нужно будет — ему прикажут, что сочтут нужным. Без всяких дипломатических реверансов. После того, как Шульгин и Берестин лично приняли участие в смертельной битве за Каховский плацдарм, как Басманов с Алексеем Берендеевку защищали, обвинить руководство хоть в чем Михаил не мог.

— Господин полковник, не желаете ли? — Валерьян подал ему бинокль. А сам при этом похлестывал себя по голенищу ивовым прутиком. Как молодежь любит копировать привычки старших. Даже самые бессмысленные.

— Зачем? Я уже все видел. — Басманову и вправду неинтересно было смотреть на орду, закончившую свои дела и снова начавшую движение. Это даже не муравьи, как он раньше думал. Это — саранча. Тут нужны огнеметы. Желательно — танковые. Хотя бы на базе «Т-26». Но их нет. Воюй тем, что есть.

— Ты выслушал разведчиков?

— Так точно, господин полковник.

— Вот так и будем работать. Не боишься?

— Михаил Федорович, при всем к вам уважении…

— Не заводись, поручик. Жизнь такая длинная… Не был ты в Новороссийске.

— Агээсы, огонь! — вдруг закричал Оноли, совсем невежливо отодвинув Басманова, заслонявшего обзор. Без всякого бинокля Валерьян увидел, что грязно-бурая орда, надвигающаяся из-за невысоких увалов, пересекла намеченный им для завязки боя рубеж.

Басманову вспомнилась многометровая картина в Третьяковке про Куликовскую битву. И кое-какие книжки на ту же тему. Только у князя Дмитрия, позже Донским названного, автоматических гранатометов не было. Чуток не сложилось по времени.

Валерьян, правильно поняв сведения, полученные от роботов, первую серию гранат «АГС» положил в глубь строя, торопясь нанести монстрам катастрофические потери до того, как они выйдут на дистанцию огня своих митральез.

Кто этого не видел в натуре и по службе, видеть и не стоит. Если не солдат по духу, станешь пацифистом. Только одна беда — пацифист страшнее честного солдата. Часто — подлее. То есть, не желая сражаться сам, обычно ничего действенного не предпринимает, если за него посылают на смерть других.

Падающие в шахматном порядке со смещением по фронту и в глубину гранаты наносили монстрам страшный урон. Один разрыв кромсал в клочья как минимум четверых, осколки доставали и больше. «Пламя» все-таки предназначалось для стрельбы по достаточно рассеянному строю современной пехоты, лишь изредка, в случае особой удачи, накрывая групповые цели. Здесь же получилась гигантская мясорубка.

Расчеты выпустили по два полных барабана и по команде прекратили огонь. Гранаты следовало беречь, не так много их оставалось, а когда еще новые подвезут?

Предположение оказалось верным — когда количество трупов на определенной площади достигает некоей критической массы, монстры начинают перемещаться в стороны и назад. Но поскольку до находящихся за пределами действия «феромона» особей информация доходит с запозданием, а командовать нормально некому, неминуемо возникает сумятица и давка.

Пришла очередь пулеметов. Десять «ПКМ» ударили по левому и правому флангам, в самую гущу тел, бессмысленно кружащихся, сбивающих друг друга с ног и топчущих упавших.