Читать книгу "Человек-Паук. Майлз Моралес - Джейсон Рейнольдс"

– Жареная курица, – на его лице отразилась смесь раздражения и сочувствия.

– О, замечательно.

– Хотя вряд ли это что-то меняет, – бросил отец Майлза, выдвинул стул и сел.

– Что верно, то верно, мистер Джефф.

Майлз поставил курицу, рис и зелень на стол, а затем сел. Его мама воткнула столовые ложки в рис и миски с зеленью, положила щипцы на тарелку с курицей. После она тоже села.

– Произнеси молитву, Джефф, – сказала миссис Моралес. Майлз, его отец и Ганке резко отдернули уже протянутые к вожделенным тарелкам руки и развели их в стороны, чтобы взяться за рядом сидящего.

– Ага, да, разумеется. Склоните головы, парни, – сказал отец Майлза. – Господь, помоги, пожалуйста, нашему сыну, Майлзу, хорошо вести себя в школе. Потому что иначе эта домашняя еда может стать последней в его жизни. Аминь.

– Аминь, – серьезно повторила мать Майлза.

– Аминь, – произнес Ганке.

Майлз поиграл желваками, бросил взгляд на Ганке. Ганке потянулся за щипцами для курицы.

Воскресные ужины в семье Майлза были традицией. Всю неделю Майлз жил в общежитии Бруклинской академии, а в субботу… что ж, даже родители Майлза понимали, что во всем Бруклине не сыскать шестнадцатилетнего подростка, который хотел бы провести субботний вечер с предками. А вот воскресенье идеально подходило для раннего семейного ужина. Ленивый день для всей семьи. На самом деле, не считая того что мать будила его на раннюю утреннюю литургию, остаток дня Майлз мог бездельничать или смотреть с отцом старые научно-фантастические фильмы и умолять маму приготовить на ужин его любимые пастелес[2].

Однако это воскресенье не было таким уж спокойным – впрочем, как и все выходные в целом. После отстранения от занятий, произошедшего в четверг днем, святой отец Джейми в качестве покаяния велел Майлзу просто прочесть пару молитв и отпустил его с миром. Но «несвятой отец Джефф» сказал «черта с два» и отправил в свою комнату.

Все началось в пятницу, когда отец разбудил Майлза в шесть утра и вывел на крыльцо.

– Что мы здесь делаем, пап? – спросил Майлз. На нем была мятая футболка с надписью «Бруклинская академия», дырявые спортивные штаны и шлепанцы. Вдоль улицы стояли мусорные баки и набитые мешки. Некоторые разодрали бродячие кошки в поисках объедков, некоторые были переворошены бездомными, которые забрались сюда ночью за жестяными банками и стеклянными бутылками, чтобы обменять их на десятки и четвертаки.

Отец не ответил, по крайней мере, сразу. Он просто сидел на верхней ступеньке, держа в руках салфетку и попивая кофе.

– Итак… тебя отстранили от занятий, – пауза, глоток. – Почему? Что именно произошло? – в его голосе слышались стальные нотки.

– Ну, э-э-э, просто… в моей голове… то есть у меня возникло… чувство, – пробормотал Майлз. Отец знал его секрет и уже довольно долго скрывал его от жены. Но все-таки отец оставался… отцом. И не Человека-Паука, а Майлза Моралеса. Он всегда четко давал это понять.

– То есть речь о том, что ты опять должен был кого-то спасти, да? Ага, что ж, позволь задать тебе один вопрос, супергерой… – он сделал еще один глоток из кружки. – Кто спасет тебя?

Майлз сидел молча, пытаясь подобрать ответ, который удовлетворил бы старика, и в то же время молясь про себя, чтобы тот сменил тему разговора.

Солнце только начало всходить, золотая полоска света пробежала по красным кирпичикам домов, когда случилось чудо в виде с грохотом подъехавших мусоровозов. «Спасен», – подумал Майлз, когда они с отцом переключили внимание, наблюдая, как мусорщики медленно движутся вниз по улице – один едет, двое идут рядом с грузовиком, забрасывают мешки, вытряхивают мусорные контейнеры и бросают их обратно на тротуар. Одноразовые вилки, куриные косточки, втулки туалетной бумаги и другие отходы, которые выпали сквозь дырки в мешках, остались разбросанными по тротуару. Прошло десять минут, а Майлз до сих пор не мог понять, что он и его старик здесь делают – пока мусоровоз не уехал с их улицы.

– Знаешь, поговорим об этом позже. А пока, сынок, почему бы тебе не прибраться?

– Что ты имеешь в виду?

Отец Майлза встал, потянулся и сделал еще один глоток из кружки. Он махнул рукой в сторону тротуара.

– Видишь все эти мусорные баки? Побудь добрым супергероем и поставь их туда, где они должны быть. Помощь соседям – самый что ни на есть геройский поступок, верно?

Майлз вздохнул.

– Ах да, – продолжил отец, – и подбери все те отходы, что оставили наши замечательные мусорщики.

– Чем? – с отвращением спросил Майлз. Жаль, у него не было с собой вэб-шутеров, тогда ему бы не пришлось прикасаться или вообще близко подходить к пластиковым пакетам с собачьими какашками и рыбьими кишками. Правда, вряд ли бы он мог стрелять паутиной в пижаме.

– Придумай, сын.

И это было только началом его наказания. После ему пришлось убираться в доме, тащить кучу белья в прачечную и обратно, а также самому готовить себе ужин, который в итоге свелся к лапше быстрого приготовления с острым соусом и тостом. В субботу отец водил его по всей улице, стучался к соседям и спрашивал, не нужна ли им помощь. В итоге Майлзу пришлось вытаскивать старый матрас из подвала миссис Шайн, где раньше жил ее сын-наркоман Сайрус, вешать картины в доме мистера Фрэнки и выгуливать всех соседских собак. А это означало, что за ними нужно было убирать какашки. Гору какашек.

Снова и снова он совершал соседские «подвиги». Одно задание за другим. Одна работа за другой. Один пакет заварной лапши за другим.

Сегодня, во время воскресного ужина, Майлз содрогнулся от этих воспоминаний и потянулся за второй порцией риса и еще одним куском курицы. Впервые за долгое время он ел больше Ганке и отца. И дело было не только в отменном вкусе маминой стряпни, но и в сладком предвкушении конца его наказания, его мучений.

Однако тут отец Майлза решил разбавить ужин текущими событиями.

– Я тут прочитал в газете, что кто-то избивает школьников и отбирает у них кроссовки, – сказал он первое, что пришло в голову. Затем он засунул в рот пучок зелени, прожевал, проглотил. – Я с тобой говорю, Ганке.

– Со мной?

– Ага.

– Ну, у меня пока не возникало проблем. Я дошел от станции до вас как обычно, никто ко мне не лез, – сказал Ганке.

Отец Майлза наклонился и заглянул под стол, чтобы оценить кроссовки Ганке.

– Нет, я просто подумал, может, именно ты их воруешь.

– Ну конечно! – воскликнула мать Майлза, вставая из-за стола. Она поставила тарелку в раковину и бросила через плечо: – Ты же знаешь, Ганке и мухи не обидит. Так же как и Майлз.