Читать книгу "Муха и самозваный принц - Евгений Некрасов"

Михалыч все устроил за четверть часа. Свободный павильон нашелся на «Мосфильме», набрать строителей пообещал какой-то пенсионер, которому именно под праздник до зарезу не хватало денег… «Невозможное» оказалось проще пареной репы. Маша корчила гримасы. Во деятель! Дорого себя продает!

— Так и работает топ-менеджер: другие суетятся, а он знает, кому что поручить, и все у него выходит легко, — вполголоса заметила мама. Она так гордилась своим дурацким Михалычем, что Маше стало грустно.

А сказка продолжалась: в «Райских кущах» пальмы и бары, звезды и звездочки, депутаты и магнаты. И все: «Здрас-сь, Константин Михалыч», «Костя! Дай обниму!». Публика циркулировала по мраморному залу, сверкали бриллианты на дамах, к стенам корректно жались телохранители. Откуда-то доносились аппетитные ароматы, и было ясно, что собрались на обед, но и не в последнюю очередь потусоваться.

Машу таскали по компаниям. Знаменитости, которых она не мечтала увидеть, кроме как по телеку, целовали ей и маме руки, а с Михалычем норовили завести деловой разговор. Невооруженным глазом было видно, что если мама, как говорят в рекламе, «новое лицо телеканала ТСТ», то Михалыч, о котором рекламу не снимают, — мозг телеканала ТСТ. Пара, с неприязнью подумала Маша.

Добил ее чей-то комплимент:

— Вот это красотка! Вся в маму. А умом, наверное, в папу?

Тип, который нес эту ахинею, смотрел на Михалыча, ожидая, что вот сейчас тот похвалится дочкой. У Маши задрожали губы. Где справедливость в этой жизни? Почему герою не досталось обычной могилы, и гиены растащили его кости по африканской саванне, а другому — все в лучшем виде: крутая тачка, поцелуйчики Филиппа, жена героя, а теперь еще и дочка героя?! Ну уж нет!

Еще чуть, и Маша закричала бы: «Это не мой отец!». Но Михалыч спокойно подтвердил, что да, умом она в папу, и перевел разговор на какие-то галогенки. С галогенками была напряженка, тип обещал помочь. Маша ненавидела и его, и Михалыча, и даже маму. От знаменитостей поташнивало, как от недоеденного торта.

Михалыч, судя по всему, тоже устал. Больше не останавливаясь, а только кивая на приветствия, он помчался по залу, пока, наконец, не затащил Машу с мамой за колонну. Там стояли двое — седовласый приятно пахнущий джентльмен и девушка, одетая в стиле хиппи, с бряцающими бусами, браслетами и фенечками. Третьим в компанию затесался средневековый рыцарь, сделанный нарочито грубо из консервных банок и проволоки. Лица у Седовласого и девушки были такие напряженные, что Михалыч молча встал в стороне.

— Дизайнерская работа, — розовея, объясняла девушка. — Здесь интерьер холодный, строгий, а такой рыцарь сразу создает карнавальное настроение.

— Концептуальная вещь. — Седовласый постучал рыцаря по жестяной груди и распорядился: — Убрать!

— Но…

— Девочка моя, — Седовласый широко повел рукой, — вы уверены, что среди этих людей не найдется одного, который скажет: «За мои деньги могли бы и настоящие латы поставить»?

— Найдется, — согласилась дизайнерша, — и не один найдется. Но надо же вырабатывать у людей художественный…

— Не надо! — перебил Седовласый. — Это не входит в нашу задачу. В нашу задачу входит, чтобы все были довольны и захотели еще раз приехать в «Райские кущи». Не на Мальту, понимаете, не на Таити, и не в Баден-Баден, а сюда, в Подмосковье. Поэтому мы отдыхающих не воспитываем, а облизываем. — И, считая разговор оконченным, Седовласый повернулся к Михалычу: — Извини, Костя. Пойдем смотреть апартаменты. К сожалению, только полулюкс.

— Это что значит?

— Большой холл, гостиная, спальня одна.

— Эх, я же просил… — расстроился Михалыч.

— И я просил. С директором из-за тебя поругался. Все решилось час назад. Если б вы успели вселиться, никто бы вас не выгнал, а так… — рассказывая, Седовласый взял маму и Машу под руки и повел к лифту. — Андровский Дмитрий Дмитриевич, — на ходу представился он. — Замдиректора санатория по безопасности.

— А я думала, по эстетике, — съязвила Маша. Ей было жалко несправедливо выставленного из райских кущ жестяного рыцаря.

Андровский понял намек и не обиделся:

— Симпатичный самоделкин, — кивнул он, — но понимаешь…

— …если зарядить его гексогеном… — в тон ему продолжил Михалыч. Судя по всему, он знал Андровского давно и близко.

— Да, именно это я и хотел сказать, — с серьезным видом подтвердил зам по безопасности. — Много мелких деталей, а крупные надрезаны ножницами. При взрыве эта дизайнерская работа даст несколько тысяч осколков. А народу в зале всегда полно…

В большую, как фургон, кабину лифта вошло человек десять. Машу толкнули на Андровского, и пришлось руками упереться ему в грудь.

Ой, мамочка! Что творится в «Райских кущах»?! Что происходит, если в набитом охраной санатории еще и начальство ходит с пистолетом?

С одного касания она не сумела определить систему, но ни знакомым «Макаровым», ни тем более карманным «ПСМом» Деда там и не пахло. Под тонкой шерстью пиджака у Андровского прощупывалась крутая братковская пушка из тех, что стреляют очередями.

Маша снизу вверх уставилась на зама по безопасности. Тот помалкивал и деликатно дышал в сторону.

Глава II ЕРШ-НЕВИДИМКА

У каждой букашки свои замашки. Ершу нравилось, напустив на себя сонный вид, разглядывать пассажиров лифта. Его и так мало замечают, он вроде кнопки: нажали, поехали и забыли, а сонный вид совсем превращает Ерша в невидимку. Что есть Ерш, что нет Ерша… А он есть, он видит всех и может слегка попользоваться своей невидимостью.

Водит Ерш свой вертикальный транспорт — восемь этажей вверх, восемь вниз. Поглядывает: кто к нам приехал? А приехали к нам брюлики в полкарата, как не стыдно. Мадам, вы «Райских кущах»! Здесь не в моде пшено. Ах, ах, извините, слона-то я и не приметил: какой браслетик! Самолет можно купить. Муж подарил на золотую свадьбу?.. Не притворяйтесь, что вам тридцать девять. Дора Абрамовна классный хирург, но не настолько же. Узнаю у вас за ухом ее фирменный шов белыми нитками… Шучу, шучу, шва не видно. Я просто помню, как вы в том году приезжали подтягивать кожу. И ваш первый приезд помню. Вы тогда жаловались, что по коридору бегает ребенок, так то был я… А вы меня и не можете помнить, ведь я человек-невидимка… Меня зовут Э, разве не знаете? Прислугу всегда зовут Э. «Э, подайте!», «Э, принесите!» — удобно.

Девчонку Ерш приметил еще в мраморном зале. Лифт уезжал и приезжал, а она стояла за колонной с Андровским и какими-то отдыхающими. По привычке выделять начальство в любой толпе Ерш сперва засек Андровского. Папаша Мюллер как всегда отчитывал кого-то — Ершу со своего места было не видно. Потом вошел в лифт, девчонка и остальные с ним. Классная девчонка. Снегурочка. Будь его воля, Ерш бы таких обливал помоями, из ведра прямо на башку. А то задерет нос — и пошла, и пошла, тварюшка. Ерш нарочно толкнул ее на Папашу Мюллера, а девчонка даже не поняла ничего. Дернула локтем и не обернулась. А Ершу что-то стало тоскливо — почему не заметила? Хотя вообще ему нравилось быть невидимкой.