Читать книгу "Избушка на курьих ножках - Софи Андерсон"

Целая армия высоких стаканов на столе ждёт, когда их наполнят тёмным шипучим напитком.

– Да, пожалуйста, – кивает Ба.

Я пробираюсь сквозь стену тёплого кисловатого запаха, а Ба тихонько напевает какую-то песенку, в такт покачивая ложкой, полной ярко-красного супа, возле губ.

– Чеснока побольше, – бормочет она и бросает несколько зубчиков в варево.

Когда я открываю бутылку и наливаю квас, воздух наполняется кисловатым ароматом, который незаметно смешивается с запахом супа. Я смотрю, как в тёмно-коричневой жидкости поднимаются светлые пузырьки и врываются в плотный слой пены на поверхности. Один за другим пузырьки лопаются и исчезают – точно так же исчезнут мертвецы к концу ночи. Какая же бесполезная затея – пытаться узнать их получше, ведь мы больше никогда не встретимся. Но мы – Яги, и наш долг – дарить им этот последний вечер, когда они могут пережить заново свои самые яркие воспоминания и отпраздновать, что жили на этом свете, перед тем как переступить через границу миров и вернуться к звёздам.

– Вот и они! – вскрикивает Ба и бежит к двери, вытянув руки перед собой.

В дверях мнётся какой-то старик. Он совсем бледный, его очертания расплываются – значит, давно ждёт. Пройти сквозь Врата ему не составит труда.

Ба разговаривает с ним приветливо, на языке мёртвых, а я пока накрываю на стол. Тарелки и ложки, толстые куски чёрного хлеба, корзинка с укропом, миски со сметаной и хреном, пирожки с грибами, множество рюмок и большая бутылка настойки под названием «Трость» – напиток на травах специально для мёртвых. Ба говорит, он помогает мёртвым преодолеть их путь, как трость помогает при ходьбе.

Я пытаюсь прислушаться и разобрать, о чём они говорят, но язык мёртвых мне никак не даётся. Он всегда казался мне сложнее любого языка живых, которые я схватываю быстро, практически на лету.

Мои мысли снова уносятся к городку. Он выстроен вдоль узкого берега озера. Я видела, как живые, по два-три человека, спускают по утрам на воду маленькие рыбацкие лодки. Интересно, каково это – поплыть в такой с другом. Мы могли бы добраться до того небольшого островка в середине озера и побродить там вместе. А потом развели бы костёр и сидели бы под звёздами…

Ба легонько толкает меня, помогая старику усесться.

– Налей, пожалуйста, нашему гостю борща.

Мертвецы всё прибывают. Мечты прячутся в дальний уголок моего разума, а я тем временем разливаю горячий борщ и пенистый квас, предлагаю стулья и приношу подушки, пытаюсь ободрить мертвецов – улыбаюсь и киваю им. Вскоре они уже совсем осваиваются, согретые едой, напитками и потрескивающим в очаге пламенем. Дом придаёт им сил, и они постепенно обретают форму, пока не становятся почти похожи на живых. Почти.

Смех эхом отдаётся под потолком, и дом сам будто бы довольно бормочет, вторя воспоминаниям мертвецов о былых радостях и победах, и вздыхает, когда они говорят о своих горестях и сожалениях. Дом живёт для мёртвых, Ба тоже. Она легко порхает от гостя к гостю, совсем как колибри, хоть её тело и согнулось от старости.

Бывало, когда живые проходили неподалёку от дома, я слышала их шёпот. Они говорили, что бабушка уродлива, ужасна, называли её ведьмой и даже монстром. Говорили, будто она ест людей. Но такой они её никогда не видели. Как она красива, когда танцует среди мёртвых, даря им покой и радость. Как я люблю её широкую улыбку, открывающую кривые зубы, её крупный нос с бородавками и редкие седые волосы, выбивающиеся из-под косынки в цветах и черепах. Люблю её большой мягкий живот и кривоватые, неуклюжие ноги. Я люблю её умение заставлять всех вокруг чувствовать себя свободными. Мертвецы приходят сюда совсем потерянными и сбитыми с толку, а уходят счастливыми и готовыми к предстоящему путешествию.

Ба – идеальный Хранитель. Такой, каким мне никогда не стать. Я вообще не хочу быть Хранителем. Это значит до конца дней своих отвечать за Врата и проводы мёртвых. Но если бабушке проводы доставляют радость, то мне мучительно каждую ночь смотреть на то, как мёртвые растворяются в темноте Врат, – от этого я чувствую себя ещё более одинокой. Вот бы мне было суждено стать кем-то другим. Кем-то, кто имеет дело с настоящими, живыми людьми.

Избушка переступает с ноги на ногу, устраиваясь поудобнее, и распахивает окна на крыше. Над нами мерцают звёзды, расцвечивая небо едва заметными вспышками света.

– «Трость»! – весело вскрикивает Ба и зубами выдёргивает пробку из бутылки. Комнату наполняет сладковатый пряный аромат, огонь разгорается ярче.

В углу комнаты появляются Врата. Это большой чёрный прямоугольник, куда чернее, чем темнота на дне могилы. Он притягивает взгляд, так же как чёрная дыра поглощает свет, и чем дольше ты смотришь, тем сильнее тебя манят Врата.

Я приближаюсь, избегая их раскрытой пасти, руки в карманах передника, взгляд в пол. Доски под ногами пропадают в темноте, будто бы проваливаются в бездну. Краем глаза я вижу мимолётные вспышки света и цвета где-то внутри этой темноты – изгиб радуги, мерцание туманности, бушующие грозовые облака и бесконечную дугу Млечного Пути. Далеко внизу слышно дыхание океана, будто волны разбиваются о гладкие скалы. Я достаю из кармана мёртвого паука и кладу его на пол.

Душа паука выскакивает из тела и смущённо озирается по сторонам. Животных провожать не нужно – Ба говорит, они понимают Великий цикл жизни куда лучше людей. Поэтому, наверно, паук недоумевает, что он делает в доме Яги.

Я всё равно бормочу слова Путешествия мёртвых, половину забываю, другую половину коверкаю. Что-то там про силу на долгом и нелёгком пути, благодарность за отведённое время и покой после возвращения к звёздам. Душа паука оборачивается ко мне и смотрит с ещё бо́льшим смущением. Я подталкиваю паука к Вратам и в миллионный раз спрашиваю себя, действительно ли судьбу нельзя изменить. Неужели мне и правда придётся стать Ягой, всю жизнь с кем-то прощаться, когда моя душа болит и просит дружбы дольше, чем на одну только ночь?

Ба заводит песню, и мертвецы подпевают. Их голоса становятся всё сильнее и громче. Один из них берёт скрипку и начинает играть, постепенно взвинчивая темп. Ба берёт аккордеон, подыгрывает ему, и музыка захватывает всё и всех вокруг. Избушка подрагивает в такт музыке, мертвецы отбивают ритм ногами, кто-то кружится в танце. Но потихоньку, один за другим они склоняют головы, вздыхают и уплывают в сторону Врат. Ба шепчет им на ухо слова Путешествия мёртвых, целует в обе щеки. Они улыбаются, проплывая мимо, и растворяются в темноте.

К часу, когда первые лучи рассвета гасят на небе звёзды, в доме остаётся всего один мертвец. Девушка, закутанная в бабушкину красно-чёрную шаль, молча всматривается в огонь. Молодым всегда сложнее пройти сквозь Врата. Несправедливо, что время, отпущенное им на земле, так коротко. Ба говорит: «Неважно, сколь длинна жизнь, – важно, сколь она сладка». Она говорит, все мы приходим на эту землю учиться, просто некоторые души быстро усваивают уроки, а некоторые – намного дольше. Не понимаю, почему мы все не можем прожить долгую, сладкую жизнь, независимо от всяких там жизненных уроков.