Читать книгу "Закон лесника - Дмитрий Силлов"

Воздух, пропитанный испарениями гнилых болот и радиоактивных могильников.

Земля, порождающая отравленную серую траву и кормящая деревья-мутанты токсичными подземными водами.

Небо, слабокислотными дождями плачущее над медленно разрушающимися строениями.

И люди, чьи тела в той или иной степени поражены лучевой болезнью, а души – неутолимой жаждой наживы.

Но для нас, истинных сталкеров, Зона стала домом, по которому мы скучаем, покинув его, – и который всегда проклинаем, вернувшись обратно.

– Это что за нахрен?

Я повернул голову.

На морде Хащща было написано недоумение, довольно быстро трансформирующееся в ярость. Белые глаза мутанта стремительно наливались кровью, а ротовые щупальца возмущенно топорщились.

Я на всякий случай незаметно коснулся двумя пальцами рукояти своей вновь обретенной «Бритвы». Бес его знает, что там у Хащща в голове случилось после перехода через портал. Вдруг умом тронулся от переживаний, и сейчас придется защищать свою жизнь от безумного мутанта. При этом не верю я, что из автомата MP5, который болтался у меня на плече, можно завалить взрослого ктулху. Этого жуткого вампира Зоны, способного за пару минут высосать из человека всю кровь, и из «калаша»-то не всегда убить удается, даже высадив весь магазин в упор. А уж пистолетная пуля ему как слону дробина.

– А чего ты ожидал? – осторожно поинтересовался я.

– Как чего? – возмутился Хащщ. – Очевидно же! Тропический остров, солнце, пальмы, молодые самочки…

– Самочки ктулху? – уточнил я.

– Ну да! А ты куда нас отправил? Это ж сто процентов Зона, и пусть у меня все когти вывалятся, если я не прав!

Понятно. Мой спутник отчего-то был уверен, что на курортных островах водятся юные девы его породы. И когда мы обсуждали, куда нам податься с помощью моей «Бритвы», похоже, Хащщ имел в виду именно такой ктулхий рай. М-да, похоже, мы друг друга не поняли.

Впрочем, неудивительно. Хащщ родился и вырос в Зоне, некогда сожженной Большим выбросом, поэтому о Большой земле имел весьма смутное представление. Пришлось его вкратце просветить, после чего мутант немного успокоился и заметно сник.

– То есть, получается, мне теперь до конца жизни по Зонам мотаться? – буркнул он себе под нос.

Ярость мутанта уступила место грустному безразличию, и я снял руку с ножа. Разбираться со мной Хащщ передумал, и это радовало. Ибо не уверен я, что даже с помощью «Бритвы» справлюсь с ктулху, который с помощью Кольца Черного сталкера стал разумным, словно настоящий человек. Бывали, конечно, в моей биографии битвы с представителями его породы, но то, что я после них оставался в живых, это чистое везение. И не более того.

– До конца, не до конца – посмотрим, – уклончиво сказал я. – Жизнь покажет.

– Ладно, – вздохнул Хащщ, поправляя свой автомат Калашникова, висящий на плече. – И что это за Зона?

– Та, откуда я пришел изначально, – сказал я. – Во всяком случае, очень надеюсь на это.

– А время какое?

– Надеюсь, что мы не опоздали, – сказал я, доставая свой старенький, видавший виды КПК. Включил, подождал, пока загрузится, посмотрел на дату, что высветилась на дисплее. И кивнул.

– Успели.

– К чему успели? – с легким раздражением в голосе поинтересовался Хащщ.

– К началу старой истории, – сказал я. – Которую надо изменить.

– Ни хрена не понимаю, – покачал головой ктулху.

– Долго объяснять, – пожал плечами я. – Идти надо.

– Далеко?

– В Припять, – ответил я.

* * *

Лесник открыл глаза.

Он лежал на бетонном полу. Сверху нависал потолок, сваренный из ржавых стальных балок. Лесник отлично видел пятна коррозии, местами проевшие железо чуть не насквозь, и даже стальные заклепки, державшиеся на честном слове. В последние годы зрение стало подводить – но не сейчас. Несмотря на полумрак зала, детали высокого потолка были превосходно различимы, словно лесник смотрел через прибор ночного видения с шестикратным увеличением.

Но прибора не было, он всё видел своими глазами. А еще не было ломоты в костях, вечной спутницы пожилого сталкера, много лет прожившего в сыром, холодном помещении. Усталости тоже как не бывало. И раздирающей боли в руке, простреленной бандитами, тоже не чувствовалось.

Лесник попытался встать – и у него это получилось неожиданно легко, словно ему вновь было восемнадцать лет. Потрясающее ощущение вернувшейся молодости, которое он успел позабыть за долгие годы.

Он осмотрелся, припоминая, как оказался здесь, в зале Монумента.

Ну да, однажды к нему пришло осознание того, что больше не может он один поддерживать порядок в Зоне, что молодые беспредельщики сильнее, быстрее и наглее, и не будет на них управы, как ни старайся. Что жизнь, в общем-то, прожита зря, так как многие уже смеются над его попытками сохранить Зону от людей, растаскивающих ее по кусочкам, и что не нужна никому его самоотверженная работа, кроме него самого и, может быть, Зоны, в чем он уже не был уверен…

И тогда лесник решился. Собрал рюкзак, взял старую верную винтовку-трехлинейку и пошел к Монументу, чтобы наверняка узнать, нужен ли он Зоне. Или умереть. Это уж как получится.

Он дошел, безжалостно убивая по пути тех, кто пытался встать у него на пути. Да, эти люди и мутанты были частью Зоны, но для того, чтобы организм оставался здоровым, порой нужно выреза́ть из него больные части. И лесник делал это привычной рукой, словно хирург, что по локоть в чужой крови совершает благое дело. Убивать тех, кто пытается убить тебя, это не преступление перед Зоной, а необходимость. Иначе кто будет охранять ее от всякой нечисти, если лесника убьют? Правильно, никто. Поэтому он стрелял, колол штыком, бил прикладом – и вот наконец оказался там, куда дошли очень немногие.

И Монумент выполнил его желание!

Лесник потрогал простреленную руку, задрал окровавленный рукав.

Раны не было. Рука и рука, такая же, как всегда.

Не веря своим глазам, лесник осторожно провел по ней пальцами. Нет ранения, будто и не было его никогда.

Тут бы и обрадоваться этому факту, но что-то было не так.

Лесник нажал на руку сильнее. В одном месте, в другом. Пробежался пальцами по предплечью, останавливаясь в точках, которые он знал наизусть.

Но поиски оказались тщетными. Пульс отсутствовал. Да и сама рука была холодной, словно бетонный пол, на котором он только что лежал.

Лесник невольно застонал. Ведь знал же, что Монумент исполняет желания так, как сам того пожелает! Но кто ж думал, что аномалия расщедрится и выполнит оба сразу? И вот теперь он – грёбаный зомби. Безмозглая тварь с примитивным набором инстинктов и воспоминаний, оставшихся в гниющих мозгах.