Читать книгу "Полкоролевства - Лора Сегал"

Бети возвела очи горе. Эл и Бенедикт не спускали глаз с Джо — ему были привычны такие взгляды: собеседники ожидали ударной концовки, но не распознали ее. Он усмехнулся, сказал:

— Это только идея, — ушел в свой кабинет, но тут же вернулся: — Проект «Неисправная кнопка». Найдем хакеров, они выведут из строя кнопку, и ядерная бомба не взорвется.

— А есть ли такая кнопка?

— Вряд ли, — ответил Джо. — А потому положимся на закон Мэрфи: «То, что должно взорвать ядерную бомбу, может выйти из строя».

— Ну папа!

Джо протянул Бети брошюрку в ярко-красной обложке, озаглавленную: «Авторитетное руководство по терроризму».

— И что я должна с этим делать? — спросила Бети.

— Свяжись с экспертами Конкорданса, список я тебе дам, они могли бы дать нам статьи по способам нападения, оружию, направлениям ударов, источникам финансирования, целям.

— По-моему, Бенедикт считает, что ты спятил, — сказала Бети, когда они возвращались домой. Отец обдумал ее слова:

— Что ж, может быть, он и прав, — сказал он.

Джо Бернстайн не ждал, что раздражительную Бети, или кроткую Дженни, или этих заносчивых юношей в офисе мысль о надвигающейся катастрофе поглотит так же, как его. Сон, завершающий их еще короткие жизни, не был привязан к урочному часу; они не могли представить себе собственный конец, а значит, не верили в него. Джо ставил себе в заслугу то, что внимательно следил, как развивается его болезнь, и ставил в заслугу человечеству то, что со времен Ура Халдейского до наших дней оно с охотою играет идеей собственного конца. На дверях офиса на Пятьдесят седьмой улице и на фирменных бланках Бернстайна красовалась эмблема: широко открытый глаз.

Как-то утром Джо позвал всех в свой кабинет и кивнул на окно, выходящее на Пятьдесят седьмую улицу.

Бенедикт подсознательно ощущал завывание «скорой помощи», увязшей в пробке на пересечении с Седьмой авеню, еще из соседней комнаты.

— Окажись я в последний раз в ней, — заметил Джо, — и сценарий моего конца света мог бы осуществиться!

— Ну папа! — протянула Бети.

А Бенедикт все смотрел в окно.

— Вот что я вам скажу. Сиди я в той «тойоте», подумал бы: если уступлю дорогу «скорой», то завязну за белым внедорожником, а обойти автобус «скорой» не помогу. Поэтому я бы не стал ничего предпринимать. Так обычно и поступают.

— Так, — подтвердил Джо, — обычно и поступают. А теперь представь — средь бела дня теракт в Мидтауне[2]. Ни одна «скорая» не пробьется. Люди забьют Ист-драйв и Уэст-драйв — они же не будут знать, что мосты перекрыты.

Эл был слишком молодой, фильмов времен Второй мировой видел мало, войну представлял себе плохо и поэтому вопросительно взглянул на Бенедикта: «Что-что?!»

Когда все трое вернулись к себе, Эл повторил свой вопрос вслух:

— Что еще за теракт средь бела дня в Мидтауне?

— Террористы идут! Террористы идут! — пропел Бенедикт.

Эл рассмеялся. Они повернулись — проверить, не слышит ли их Бети, которая сидела в дальнем углу комнаты. Она опустила голову.

Эл Лессер понизил голос:

— И почему он вечно улыбается?

— Ох уж эта ухмылка дядюшки Джо. Она у него в крови.

— Для чего здесь новый компьютер? — спросил Бенедикт у Джо.

— Я взял на работу Люси.

— Джо, Джо, ну скажите мне, что это шутка!

Люси была вдовой Берти Фридгольда и матерью Бенедикта.

— Пока не привезли стол, — сказал Джо, — она может сидеть за швейной машинкой.

До тех пор никто не удосужился выяснить, куда следует позвонить, чтобы кто-нибудь забрал наконец эту допотопную машинку с ножным электроприводом, десяток рулонов ткани — цветастой, полосатой, узорчатой — и коробки с катушками перепутанных разноцветных ниток, оставленные усопшим ателье женской одежды.

— Джо! — закричал Бенедикт. — На кой черт «Полному компендиуму» сдалась поэтесса семидесяти пяти лет с эмфиземой, для которой даже мейл послать проблема?

— А тебе известно, — сказал Джо, — что именно Конкорданс подкинул Вашингтону идею использовать сообщество литераторов, чтобы те, напрягши воображение, предсказали, какую гадость в следующий раз подкинет сообщество террористов?

— Джо, просили-то тех, кто писал научную фантастику! А мама занимается серьезной литературой.

— Она будет систематизировать современную литературу по катастрофам и составит отчет. А кто из вас хочет заняться тем же по фильмам-катастрофам?

— Только не я, — сказала Бети.

— Я! — вызвался Эл.

— Когда она начинает? — спросил Бенедикт.

— Сегодня, — ответил Джо.

Люси

То, что Люси Фридгольд держала листок с адресом, отнюдь не свидетельствовало (по крайней мере, в ее случае) о потере памяти. Она помнила, что даже студенткой не могла, заглянув в записную книжку, удержать номер телефона в памяти до конца набора.

Сегодня у Люси снова разболелась левая нога, ее донимал кашель, но Пятьдесят седьмая улица ей нравилась — масса людей шла вместе с ней, кто на запад, кто навстречу ей, кто сосредоточен на себе, кто говорит по телефону.

Понравился ей и необычный вестибюль. Его так и не отремонтировали. Мутные, в пятнах зеркала в позолоченных рамах под рококо. Джо велел ей воспользоваться рабочим лифтом, в прошлом грузовым, и подняться на двенадцатый этаж.

За дверью с изображением широко открытого глаза все умолкли — прислушивались к лязгу и скрежету прибывшего лифта. Кто бы оттуда ни вышел, он остановился и закашлялся.

Джо обнял старую приятельницу.

— Замечательно! — сказала она. — Подумать только, с Пятьдесят седьмой улицы попасть сразу в диккенсовский Лондон!

— Здесь было ателье, — сказал Джо. — Мне переуступили аренду две старые дамы, сестры, они снимали это помещение не один десяток лет. Мы тут все приберем, приведем в порядок — как следует подготовимся к тому, чтобы нас взорвали к чертовой матери.

— Да оставь все как есть, это так мило. Ты бывал в «Мэгэзин» у Мори? Диван там пахнет плесенью. А когда он установил новые компьютеры, то старую проводку не убрал. Кабели торчат из дыры в полу как семейка безголовых змей.

— Как там старина Мори?

— Я послала старине Мори рассказ под названием «Румпельштильцхен в неотложном»: о том — и не о том, — как «скорая» в последний раз отвезла Берти в неотложное отделение. Послала еще в октябре! А теперь июль.