Читать книгу "Тайная дипломатия Кремля - Леонид Млечин"

Троцкому неприятно было обсуждать эту тему, но он, конечно же, утратил власть, которой обладал. Он потерял все: положение, репутацию, сторонников, детей, убитых по приказу Сталина, и, наконец, саму жизнь. И причиной тому была, разумеется, не простуда, подхваченная осенью 1923 года…

В те годы имена Ленина и Троцкого звучали вместе. И враги, и друзья называли их вождями революции. Выдающийся русский философ Николай Бердяев писал: «Бесспорно, Лев Троцкий стоит во всех отношениях многими головами выше других большевиков, если не считать Ленина. Ленин, конечно, крупнее и сильнее, он глава революции, но Троцкий более талантлив и блестящ…»

Троцкий был необыкновенно яркой фигурой. Но ему не хватало того, что в избытке было у Ленина, а потом и у Сталина, — жажды власти, он не был фанатиком власти. Он наивно полагал, что ему достаточно и того, что у него уже есть. Он не понимал, что борьбу за власть ведут до последнего смертного часа, а не только в годы революции и войны.

Подарок ко дню рождения

Личные отношения Ленина и Троцкого складывались непросто. Троцкий был очень близок к Ленину в первые годы их участия в социал-демократическом движении, когда Льва Давидовича именовали «ленинской дубинкой». Потом Троцкий примкнул к меньшевикам, и их пути разошлись — до 1917 года.

В эмиграции они жестоко ссорились, в том числе из-за денег, которые были добыты путем «экспроприаций» (большей частью в результате ограбления банков) и которые социал-демократы не могли поделить. При этом они выражались весьма недипломатично. В те годы это было привычным стилем в среде социал-демократов. Ленин в своих статьях и письмах ругался, как ломовой извозчик, Троцкий не оставался в долгу.

В 1913 году Троцкий писал в частном письме: «Все здание ленинизма в настоящее время построено на лжи и фальсификации и несет в себе ядовитое начало собственного разложения. Каким-то бессмысленным наваждением кажется дрянная склока, которую разжигает мастер сих дел Ленин, этот профессиональный эксплуататор всякой отсталости в русском рабочем движении». Это письмо Сталин потом прикажет опубликовать.

Но Ленин знал цену такой публицистике и легко менял гнев на милость, если недавний объект уничтожающей критики оказывался политическим союзником. Люди, которых он бранил, оставались его ближайшими соратниками, помощниками и личными друзьями. Он все-таки был человеком XIX века. Он мог с легкостью рассуждать о необходимости расстреливать тех, кого считал врагами советской власти, но споры и политические разногласия не считал поводом для вражды и репрессий.

В 1917 году Троцкий присоединился к большевикам, считая, что прежние разногласия не имеют значения. Он полностью поддержал Ленина, и дальше они шли вместе. На заседании Петроградского комитета партии сразу после революции Ленин сказал, что отныне «нет лучшего большевика, чем Троцкий». Эту речь Ленина до перестройки не публиковали — именно из-за этих слов о Троцком.

В революционный год Троцкий оказался одной из самых заметных фигур в бурлящем Петрограде. Он отсидел в царских тюрьмах четыре года, еще два года находился в ссылке. Дважды бежал из Сибири. Это прибавляло ему авторитета в дискуссиях. Он был фантастически умелым оратором. Его выступления буквально завораживали.

Иван Куторга, активист партии кадетов, оставивший воспоминания об ораторах 1917 года, так писал о Троцком:

«На крестьянском съезде он выступал среди предельно враждебной ему аудитории. Казалось, большевистский оратор не сможет сказать ни единого слова. И действительно, вначале оборончески и эсеровски настроенные делегаты прерывали Троцкого на каждом слове. Через несколько минут своей находчивостью и страстностью Троцкий победил аудиторию настолько, что заставил себя слушать. А окончив речь, он даже услышал аплодисменты».

В те годы проявился и публицистический талант Троцкого, весьма литературно одаренного. Блистательный социолог Питирим Сорокин, в те месяцы принимавший активное участие в политической жизни, вспоминал не без удовольствия: «Великолепны были саркастические статьи Троцкого, в которых он бичевал и осмеивал своих оппонентов, в том числе и меня. Отличная сатира».

Но Троцкий блистал не только на митингах. У него был и организаторский дар. Это проявилось еще в первую русскую революцию. В октябре 1905 года председателем Петербургского Совета рабочих депутатов избрали адвоката-меньшевика Петра Алексеевича Хрусталева (настоящее имя — Георгий Степанович Носарь, партийный псевдоним Ю. Переяславский). Но главной фигурой в совете быстро стал Троцкий.

Анатолий Васильевич Луначарский, будущий нарком просвещения, вспоминал потом, как кто-то сказал при Ленине: «Звезда Хрусталева закатывается, и сейчас сильный человек в Совете — Троцкий».

Ленин как будто омрачился на мгновение, а потом сказал: «Что ж, Троцкий заслужил это своей неустанной и яркой работой».

После ареста в ноябре Носаря-Хрусталева председателем Петросовета избрали Троцкого. Впрочем, скоро арестовали и самого Льва Давидовича. Ни допросы, ни камера его не напугали. На суде он вел себя очень смело.

«Популярность Троцкого среди петербургского пролетариата, — продолжал Луначарский, — ко времени ареста была очень велика… Я должен сказать, что Троцкий из всех социал-демократических вождей 1905–1906 годов, несомненно, показал себя, несмотря на свою молодость, наиболее подготовленным, меньше всего на нем было печати некоторой эмигрантской узости, которая, как я уже сказал, мешала в то время даже Ленину; он больше других чувствовал, что такое государственная борьба. И вышел он из революции с наибольшим приобретением в смысле популярности: ни Ленин, ни Мартов не выиграли, в сущности, ничего. Плеханов очень много проиграл… Троцкий же с тех пор встал в первый ряд».

Троцкий сыграл ключевую роль в событиях лета и осени 1917 года, когда Ленин, спасаясь от ареста, покинул Петроград и скрывался.

Борис Владимирович Никитин, начальник военной контрразведки Петроградского военного округа в 1917 году, считал лидеров большевиков платными немецкими агентами и пытался их посадить. 1 июля 1917 года он подписал двадцать восемь ордеров на арест. Список открывался именем Ленина.

Никитин взял с собой помощника прокурора и 15 солдат и поехал на квартиру Ленина, который жил на Широкой улице.

«Оставив на улице две заставы, мы поднялись с тремя солдатами по лестнице, — писал потом Никитин. — В квартире мы застали жену Ленина — Крупскую. Не было предела наглости этой женщины. Не бить же ее прикладами. Она встретила нас криками: “Жандармы! Совсем как при старом режиме!” — и не переставала отпускать на ту же тему свои замечания в продолжение всего обыска… Как и можно было ожидать, на квартире Ленина мы не нашли ничего существенного…»

Контрразведке удалось через какого-то сапожника, чинившего ботинки родственницы Троцкого, выяснить, где находится Лев Давидович. Туда выехал энергичный офицер комендантского управления капитан Соколов с караулом. Около пяти утра капитан вернулся с унылым видом и без арестованного.