Читать книгу "Дальние Тропы - Алексей Рудаков"

Его лампа успешно и бесперебойно светила вплоть до начала второй половины тридцатых, являясь своего рода забавным курьёзом, пока не попалась на глаза Главкому ВМФ. Активное строительство подводных лодок требовало изобретения множества новых устройств, а светильник, не потреблявший электричества и не расходовавший воздух был оптимален для освещения трюмов подводных судов.

Спешно проведённый розыск обнаружил пару учеников покойного профессора, которые, будучи мобилизованными в шарашку, продолжили его исследования, благо записей Пётр Пантелеевич оставил предостаточно. Продолжение исследований велось вполне успешно и работы были близки к завершению, когда неудачно начавшаяся для СССР война поставила крест на их трудах. Работы были признаны хоть и успешными, но излишними — страна, чьи войска откатывались назад под ударами гитлеровских армий, напрягала все силы, сдерживая натиск завоевателей и о внедрении в производство — с соответственной перестройкой производственных линий под новые задачи, не могло быть речи.

Весь состав шарашки был направлен на фронт, где, практически в полном составе и сгинул.

Выжил из всего состава только один — разысканный силами Министерства ГосБезопасности противотанкист. Он предстал перед очами высокого начальника в самом конце сороковых, когда СССР, спешно залечивавший раны войны, оказался втянут в новую борьбу — теперь уже с бывшими своими союзниками, во всю козырявшими атомным оружием.

Обладатель круглых очков задал прошедшему Курскую мясорубку артиллеристу всего один вопрос — возможно ли из их ламп сделать бомбу, и тот, не робевший под гитлеровскими танками, ответил положительно. Идея Маршала Советского союза была проста — если энергия была повсюду, то почему бы её не собрать в нужном месте для производства взрыва?

Опасаясь новой, уже ядерной войны, последнего ученика направили проводить свои исследования в Тобольск, подальше от назначенных заокеанскими ястребами к уничтожению городов Центральной части страны. Там, для проведения исследований, был организован почтовый ящик номер «Н», возглавлял который уже известный нам учёный. Забегая вперёд, следует заметить, что бомбу — энергетическое оружие, ему создать так и не удалось. Нет, устройства, изготовленные в ящике, исправно собирали энергию и взрывались, вот только габаритами своими они, мягко говоря, на бомбу не тянули, занимая собой сруб средних размеров, а любая попытка уменьшить их приводила к падению, в геометрической прогрессии, силы взрыва.

Тут бы всем обитателям ящика и пришёл бы конец, но последовавшая смерть Сталина, гибель Берии и объявленная взявшим власть Хрущёвым оттепель, отвела угрозу от их голов.

Рассекреченное заведение получило новое наименование — НИИ Атмосферного Электричества, заодно сменив свои военные задачи на сугубо мирные, вернувшись всё к тем же лампам и, попутно, исследуя феномены образования разрядов в верхних слоях земной атмосферы.

Сказать, что НИИ уж совсем ничего полезного не делало нельзя. Их исследования прохождения сигналов сквозь насыщенные электричеством среды были весьма востребованы разработчиками как радаров, так и спецами набиравшей силу космической отрасли. Всё это позволяло коллективу вполне безбедно существовать вплоть до конца восьмидесятых, когда гибнущая Держава вступила в полосу потрясений и хаоса.

Оставшиеся практически без финансирования учёные, недолго думая, решили, следуя древней традиции, послать ходока в столицу, наделив того своеобразной данью — дарами земли Сибирской в виде мехов и крепких настоек на кедровых орехах.

В Столицу прибыл посланник — было решено направить туда снабженца, часто, по служебной необходимости, посещавшего Первопрестольную.

Прибыв по назначению, снабженец был поражён размерами открывшегося ему в стенах Академии Наук, этого Храма Знаний, бардака. Академики, ещё вчера чинно рассуждавшие о мировых проблемах, теперь были готовы вцепиться друг в друга, оспаривая у вчерашних товарищей лакомые куски недвижимости как в Столице, так и в любых, более-менее значимых городах. Тобольск, в силу своей удалённости от цивилизации, особого интереса у них не возбуждал и посланник, радуясь отсутствия интереса к направившему его сюда заведению, поспешил покинуть ставшую настоящим вертепом, Академию.

Он так бы и вернулся с пустыми руками назад, если бы не решил проведать своего коллегу, так же как и он работавшего снабженцем при Академии, но по части архивов.

Оприходовав пару бутылочек сибирской настойки, друзья пришли к выводу, что всё кончено и на дальнейшем развитии наук в сотрясаемой катаклизмами Родине и речи быть не может. Дальнейшее Тобольский гость помнил смутно — в себя он пришёл уже в поезде, уносившим его прочь от Москвы, в окружении набитых древними книгами кофров.

Подлечившись из неприкосновенного запаса, он сумел, хоть и смутно, но восстановить картину происходившего накануне.

Отчаявшись получить желаемое, снабженец, дабы не возвращаться с пустыми руками, обменял все собранные коллективом дары на старые рукописи, повествовавшие об истории Сибирского края и прочие апокрифы, хоть каким-то боком касавшиеся вопросов наблюдения за небом. Зачем ему это потребовалось он и сам не мог вспомнить. Порывшись в карманах, он вытащил на свет накладную, отмечавшую, что «изделие неизв. хр. № 23-12-7690-11» передано НИИ Атмосферного Электричества с припиской, что оно будет выдано новому владельцу по его первому требованию, а пока находится на бессрочном хранении за счёт Академии Наук РФ. К накладной, скрепкой, было прицеплено описание — пара листов распечатки выползших из новомодного ксерокса. Копии были сделаны симпатичной секретаршей одного из светил науки, в обмен на шкурку чернобурки. Этот эпизод — шкуру лисы на обнажённых плечах молодой прелестницы, снабженец помнил очень хорошо — в отличие от того, зачем ему это «изделие» понадобилось, и почему он не захватил его с собой.

Относительно восстановив работу мозга, чему весьма поспособствовал стакан крепкого чая с сахаром, поданный ему сердобольной проводницей, он принялся листать бумаги, а дойдя до конца, горестно вздохнул, отложив бумаги на столик. Возвращаться к ожидавшим его товарищам, с подобной добычей, было просто стыдно.

Изделие, как следовало из документации, было обнаружено в Сибири при прокладке нитки трубопровода, поставлявшего черное золото в центральную часть страны и далее — европейским партнёрам. Артефакт, как это обычно и бывает — строители нашли случайно. Бур, опущенный в грунт для взятия проб, принёс на поверхность обломки каких-то глиняных табличек, покрытых непонятными символами, которые один из сменных рабочих, увлекавшийся историей и наукой — он даже выписывал журнал «Наука и Жизнь», что делало его абсолютным экспертом по всему непонятному в глазах товарищей, опознал в символах клинопись. А опознав, поднял шум — ну не полагалось палочкам с характерными треугольничками на концах, быть в Сибири. Персидский залив — да. Междуречье — обязательно! Но — Сибирь…

Прибывшие из Северной Пальмиры археологи принялись разворачивать свои шурфы, из которых на белый свет были извлечены десятки этих самых таблиц, большая часть из которых оказалась, увы, побитой. Следующим — когда лопаты и скребки учёных прошли сквозь слой с табличками, был обнаружен и этот артефакт.