Читать книгу "#Zолушка в постель - Анна Веммер"

— Все в порядке? — спрашивает он. — Анна, вы кажитесь бледной. Вам надо сесть.

Я пытаюсь протестовать, но его пальцы смыкаются на моем плече. Хватка настолько сильная, что ничего другого не остается: я вхожу в номер и падаю в кресло, к которому он меня подводит.

— Со мной все в порядке, правда, — делаю вялую попытку подняться. — Я устала под конец смены, мне надо успеть на метро…

— Метро работает еще много часов, — отрезает гость. — Сидите.

Наливает в высокий стакан воды и протягивает мне. Я молюсь, чтобы он не заметил, как дрожит рука.

— Вам следует больше отдыхать. В двадцать кажется, что здоровье бесконечно, однако это не всегда так.

Я делаю глоток воды и тут меня озаряет: откуда он знает мой возраст?! Я бормочу что-то благодарственное и поднимаюсь. Намереваюсь сбежать отсюда раз и навсегда, но моя попытка прерывается его… нет, не криком и не приказом, а каким- то глухим рыком:

— Сиди!

— Что за…

— Сиди, Анна, мне нужно с тобой поговорить.

— О чем? Я вас не знаю и учтите, у меня есть рация, и вы не можете держать меня здесь силой!

— А у меня есть деньги, чтобы заткнуть твоей рации рот. Посиди немного и послушай. Тебе говорит что-нибудь фамилия Крестовский?

Качаю головой, окончательно переставая что-либо понимать.

— Хорошо, а Ампилов?

— Это… это фамилия папы.

Он знает отца? Слишком молод, чтобы быть его другом или знакомым. Слишком взрослый, чтобы быть воспитанником. Кто?

— Отлично. Значит, я не ошибся. Ты дочь Ампилова.

Снова киваю, сжимая стакан. Он наверняка вот-вот разлетится на тысячу маленьких осколков.

— Меня зовут Игорь Крестовский, я — сын Олега Крестовского. Отец умер, и теперь ты — ключ к его завещанию и моим деньгам.

Приехали. Кажется, я схожу с ума.

— Вы что-то путаете. Я не могу иметь отношение к каким-то деньгам. У меня нет родных, друзей, а папа был школьным учителем. Вряд ли он ныкал золото в школьном спортзале.

Я чувствую, как тиски страха немного разжимаются, и снова получаю способность защищаться. Этот человек рушит мой привычный мир, а еще он враждебен. Я чувствую это и внутренне напрягаюсь. Ничего хорошего ждать не приходится.

— Боюсь, что я ничего не путаю, — говорит он. — Мой отец умер полгода назад.

— Соболезную, — говорю я и тут же осекаюсь под недовольным взглядом — призывом не перебивать.

— В его завещании было условие. Мы получим все деньги лишь в том случае, если разыщем тебя, Калинину Анну Артемовну, и ближайшие пять лет будем обеспечивать. Там много разных условий, подробнее сможешь ознакомиться с текстом в машине.

— В к-какой машине?

— Ты едешь со мной.

Он говорит это так легко и просто, словно речь идет о чем-то рядовом. Показать дорогу или посидеть денек с ребенком. Вот только речь идет не о работе няни, а о… впрочем, я даже не знаю, о чем.

— Почему ваш отец поставил такое условие? Я ведь никогда о нем не слышала.

— Не имею ни малейшего понятия. — Он перестает буравить меня взглядом и отворачивается к окну.

Страх ослабевает еще немного.

— Нужно будет сделать ДНК-тест. После него, возможно, что-то прояснится.

— Что прояснится?

— Не знаю, — он пожимает плечами. — Может, мой отец знал твою мать, а твой отец ходил с рогами. Всякое бывает.

— Не смейте так про мою семью!

— Ой, — Крестовский морщится. — Давай только без пафоса. Я не знаю, почему мой отец заставил нас тебя обеспечивать. И не уверен, что хочу знать. Сейчас моя задача: организовать все с наименьшими потерями.

— А что насчет моих потерь?

— Ну конечно, будет обидно потерять такое теплое местечко в штате этого клоповника, — язвительно произносит он.

Я задумчиво смотрю на мужчину и думаю, что внешняя красота совсем не обязательно отражает внутреннюю. Или деньги — это яд, который медленно отравляет организм? С самого рождения, крохотными дозами уничтожает внутри что-то хорошее, что есть даже в усталой и хмурой уборщице Анзурат, но почему-то нет в этом холеном и красивом мужчине.

— Ты меня слушаешь вообще? — Он сердится.

Я понимаю, что за размышлениями практически отключилась.

— Я говорю, что предлагаю тебе сделку. Ты побудешь хорошей девочкой на обеспечении богатой семьи, а я тебе за это заплачу. И не придется унитазы драить — тоже несомненный плюс.

Уехать в неизвестность с тем, кто поманил деньгами? Нет, я слишком хорошо знаю, чем заканчиваются подобные авантюры. Девушки, которых никто не будет искать, бедные, готовые взяться за любую работу — лакомый кусочек для проходимцев.

Я стараюсь не думать о том, что Крестовский нашел меня словно специально, выяснил так много подробностей. Я стараюсь сообразить, как сбежать отсюда. Кошусь на дверь, но она заперта.

— Ты вообще представляешь о каких деньгах идет речь? Одной тысячной этой суммы хватит тебе и твоим детям на безбедную жизнь.

— И ради денег я, по вашему, брошу все, сорвусь и буду жизнь в неизвестно чьем доме по воле незнакомого мертвого мужика? Да и воле, подкрепленной пока только вашими словами? Вы запираете меня в комнате, говорите странные вещи, неужели всерьез надеетесь, что я забуду об осторожности и поведусь на сказку о золушке? Сяду в вашу машину и уеду в неизвестность? Если вы сейчас же не отпустите меня, я вызову полицию!

У меня нет с собой телефона, есть только рация, по которой можно связаться с консьержем, но Крестовский об этом не знает. Сердце гулко стучит, я надеюсь, что он испугается, но на лице его не отражается ни единой эмоции. Кроме, может быть, легкого раздражения.

— Понятно. На то, что будет просто, я даже не надеялся.

Мы некоторое время молчим, но мое терпение на исходе. Первое впечатление, произведенное этим Крестовским, уходит. Я снова становлюсь собой, я готова к бою. Но он или знает это, или просто не хочет связываться. Пожимает плечами:

— С тобой свяжется мой адвокат.

Я думаю, что вряд ли стану с ним разговаривать, но вслух это не произношу. Поднимаюсь и коротко прощаюсь. Карта-ключ от номера лежит на столе, я беру ее и крепко сжимаю. Вот мой путь на свободу. Едва я окажусь за дверями номера, спрятаться будет проще. В голове вертятся смутные воспоминания о каких-то бесплатных юридических консультациях и центрах по борьбе с мошенничеством, но ничего конкретного я вспомнить не могу. Дома можно будет залезть в интернет и поискать, наверняка… хотя о чем я? Не существует ответа на вопрос “Что делать, если какой-то псих утверждает, что ты вписана в завещание его отца”.

Всю дорогу до комнаты персонала (Анзурат еще называет ее на английский манер “стафф-рум”, так ей кажется, звучит престижнее), из скудных знаний о юриспруденции я пытаюсь понять, могут ли по завещанию совершенно постороннего человека заставить что-то меня сделать.