Читать книгу "В поисках белой ведьмы - Танит Ли"

Море обрушилось на меня. Рот был полон воды. Я пытался вдохнуть, но только еще больше наглотался воды. Волна катилась за волной. Лодка храбро пыталась удержаться на их гребнях. Под килем разверзся обширный провал между двумя валами — черно-зеленый, напоминавший гниющий моток эшкорекского шелка. Лодка качнулась, побалансировала на его краю и опрокинулась.

Получалось, что непобедимый бог должен утонуть: непобедимый бог не умел плавать.

Черная вода сомкнулась над моей головой, я оказался в воде, как в бутылке. Удушье не давало мне выбраться из этих плещущихся чернил.

Длинный Глаз, который хорошо научился плавать в ядовитой голубой реке, где и один глоток был смертелен, выудил меня. Он заставил меня обхватить руками плавающую мачту. За бесценным мгновением, когда я глотнул свежего воздуха, последовали пятьдесят секунд погружения в очередную волну. Глаза и уши резал ветер. Даже в темноте я видел лицо Длинного Глаза, оно было таким же пустым и невыразительным, как всегда. Когда следующий вал обрушился на нас, Длинный Глаз зажал мне рот и нос ладонью, чтобы предохранить мои легкие от новой порции воды. Парусным канатом он привязал свою левую руку к мачте. Теперь, когда море бросало волны в небеса с частотой пульса, он кое-как ухитрился привязать к своему спасательному плоту и мою левую руку.

— Дурак, — сказал я, — не того хозяина ты выбрал, глупый раб.

Для разнообразия на сей раз черное небо упало на черное море.

На самом деле ураган, его первый акт, длился около трех часов. Не знаю, как мы его пережили. Все, что я знаю, — я хлебнул моря и отдал его назад. Удары моря и ветра пощадили меня, хотя мне казалось, что все мои переломы снова открылись. Я не чувствовал ног до самой промежности, а там я ощущал болезненную эрекцию, как будто море и в самом деле решило совокупиться со мной.

Мое лицо было исполосовано, как выпоротая задница, руки посинели, обнимая мачту. Левое запястье, там, где была веревка, охватывал браслет моей собственной ободранной кожи, кровавое месиво сухожилий. Длинный Глаз был в подобном же состоянии или даже хуже, его щеки были ободраны и кровоточили.

Вскоре мы выяснили, что обе его ноги были сломаны волнами. Но если бы не его уловка с привязыванием, мы бы уже утонули. Да и привязанные, наши тела были готовы умереть.

Я питался рыбой, теперь рыба будет питаться мной. В отчаянии я цеплялся за существование — мачту; выживание сжалось до окоченения, отвлеченные устремления были буквально смыты водой.

После трех часов, проведенных в аду (я определил продолжительность позже, сравнивая положение солнца, которое едва заметил на небе), оказалось, что я дрейфую в другом море. Вода стала такой гладкой, что я подумал — она замерзла. Такой гладкой, что после качки, которую мы перенесли и к которой я успел привыкнуть, меня затошнило. Затем, лишенная размеренных ударов моря, моя нечувствительность начала истончаться, освобождая сотни уколов боли различной силы.

Ураган, казалось, иссяк, море стало ровным, небо под лучами низкого солнца приняло яркий пастельный тон.

Это неестественное спокойствие было, скорее всего, в вортексе, в «глазу» урагана и по сути являлось лишь интерлюдией, игрой кошки с мышкой. Это и говорил мне Длинный Глаз. Даже в моем полубессознательном состоянии эта перспектива привела меня в ужас. Я посмотрел вокруг, неосознанно радуясь спокойному морю, несмотря на то, что знал — это ненадолго. Солнце садилось на западе, справа от меня.

— Если у тебя есть желание проклясть меня, — сказал я, — давай.

Я говорил, как пьяный.

— Вы начнете действовать, когда будете готовы, повелитель, — сказал Длинный Глаз.

— Когда я готов? Неужели ты все еще не видишь, раб, дурака? Я ничего не могу сделать. Ну, давай, я освобождаю тебя, прокляни меня.

Он сказал:

— Мачта не спасет нас. Без воли повелителя мы не выживем.

Очевидно, он продолжал верить, что я обладаю неограниченными способностями, хотя и не упрекал меня за то, что я их не использовал. Я никак не мог отгадать, во что играющим представлял он меня.

Я отдыхал, положив голову на руку, привязанную к мачте. В голове было пусто. Внезапно, между вдохом и выдохом, я почувствовал Силу, зовущую из глубины моего подсознания: ЗДЕСЬ. ИЩИ МЕНЯ ЗДЕСЬ.

На протяжении всей жизни вы должны быть готовы изменить курс, тогда полученный сигнал не застанет вас врасплох.

Когда я был мальчиком в крарле и учился охотиться, ездить верхом, и был, в основном, своим собственным учителем, так как окружающие были настроены враждебно, я должен был без конца повторять, какие действия я производил: сейчас я кладу руку сюда, а так ставлю ногу. Однажды, к своему удивлению, я обнаружил, что я сделал все, что было нужно, инстинктивно, не обдумывая предварительно каждый шаг: я выучился. Что-то подобное этому случилось и в тот момент, как я позднее заключил. В этот час, казалось, черное окно разбилось внутри меня, а излучение стало распространяться вокруг, как откровение, подобное тем, которое люди, говорят, получают от своих богов или от своей судьбы. Возможно, это их собственная мудрость, наконец приходящая к ним.

Теперь свет был бронзовым, а плоскости волн напоминали сырье ювелира, тяжелые сгустки янтаря и золота.

Что-то плавилось в моей грудной клетке. Это заживали переломы, омертвевшая кожа клочьями слезала с ладоней и лица, а под ней была совершенно новая, гладкая кожа.

Я разорвал веревку на левом запястье. Затем я сделал то, о чем мечтают все волшебники. Я поднялся на ноги, легко, как встают на палубе лодки. Я встал, выпрямившись на полу червонного золота, и зашагал по океану.

Я осознал все это позднее. А когда это случилось, пришло нечто вроде рассеянности, помрачения рассудка. Корнем этой силы является вера. Не говорить себе, что ты можешь, но знать, что ты умеешь.

С тех пор я достаточно много путешествовал в разные периоды моей жизни, чтобы понимать, что эти умения не так уж исключительны, как я тогда полагал. Чудотворцы — боги — единственные из рожденных, кто знал ключи к дальним комнатам сознания. Это их благо, но будьте осторожны: и самые подлые могут найти этот ключ или случайно наткнуться на него и тоже стать богами.

Достигнув одного чуда, остальные я представлял не более чем результатом вычислений математики.

Я немного балансировал, как возница, поддерживая свое тело парящим без усилий, мои стопы омывались гладкими спинами бурунов. Небо снова затягивалось тучами, ветер дул угрожающими порывами, постоянно меняя направление. Я смотрел на небо, на море, сливаясь с ними и повелевая ими. Власть дает крылья и огонь. Власть — это вино, после которого все остальные вина — помои. Оказалось, что очень просто было контролировать гнев шторма; связать ветер, разбить на кусочки ураган, окруживший стену вортекса. Сила на силу, бедро к бедру, мозг боролся с атаками шторма, лишенного разума. Порывы ветра были обращены против самих себя и разбиты. Ураган умер над морем, как громадная призрачная птица. В конце концов дело было сделано.