Читать книгу "Мудрость сердца - Генри Миллер"

Подлинная причина лежит глубже. Новый мир только-только зарождается. Новый человек пребывает в зачаточном состоянии. Обреченные на тяжкие испытания, люди застыли, парализованные ужасом и мрачными предчувствиями. Они ушли в себя, попрятавшись в свои норы, больше похожие на вырытые самим себе могилы; чувство реальности напоминает о себе, лишь когда возникают немногие сохранившиеся физиологические потребности. Плоть давно перестала быть храмом духа. Человек постепенно умирает для мира – и для Создателя. Жизнь теряет свою самоценность, процесс распада тянется веками. О повсеместном угасании Искры Жизни говорит энтузиазм, с которым философы, мыслители, равно как военные, политики и прочие аферисты, вдохновенно симулируют бурную деятельность. Нездоровое оживление свидетельствует о надвигающейся смерти.

Когда я брался за перо, мне в голову не приходило задумываться о таких вещах. Чтобы все встало на свои места, мне пришлось пережить собственную «малую смерть». Взяв десятилетний тайм-аут, я умер для мира. В Париже я, как всем теперь известно, обрел себя.

В первые пару лет парижской жизни я почти в буквальном смысле этого слова прекратил свое существование. Писателя, коим я надеялся стать, больше не существовало, остался тот, кем я должен был стать. (В поисках пути я обрел Голос.) «Тропик Рака» – это завещание, написанное кровью, рассказывающее о пагубном опустошении, которым завершилась моя борьба со смертью. Пронизывающий «Тропик…» аромат секса на самом деле есть аромат рождения; лишь те с отвращением морщатся и воротят нос, кому не удалось понять его смысл.

В «Тропике Козерога» разум эволюционирует от осознания Себя к осознанию Цели. Метаморфоза проявляется скорее в поведении, нежели в изреченном слове. В книге показан конфликт между Автором, чья цель – завершить свой труд, и Человеком, который подспудно уверен, что самовыражение не ограничивается каким-либо одним выразительным средством (например, искусством), что оно затрагивает каждую ступень, из которых сложена лестница жизни. Это борьба – более или менее сознательная – между Долгом и Желанием. Мирская половина человека стремится исполнить свой долг, а половина, принадлежащая Господу, жаждет осуществить предначертанное, невыразимое… Проблема заключается в том, чтобы выжить в необитаемом пространстве, где приходится рассчитывать только на самого себя. Рассуждая таким образом, творить надо, обращаясь к прошлому, а жить – заглядывая в будущее. Оступишься – сорвешься в бездну, откуда нет возврата. Борьба идет на всех фронтах, безостановочно и беспощадно.

Мой злейший враг – это, как и у всех, я сам. В отличие от остальных, я знаю, что мой единственный спаситель – тоже я. Я знаю, что свобода подразумевает ответственность. Я знаю, что желание может легко обернуться явью. Когда я сплю, какая-то частичка моего сознания остается настороже, контролируя, что и – главное! – почему мне снится, ибо сон есть тончайшая пелена, отделяющая вымысел от реальности.

В той или иной степени секс играет роль в жизни каждого, но сейчас речь не о том. Ведь многие великие открытия были сделаны людьми, лишенными (или лишившими себя) радостей, которые дарует эта сторона бытия. Однако большинство шедевров искусства появились на свет благодаря тому, что жизнь их создателей напоминала бурлящий котел, в котором кипели жаркие страсти. Периоды их наибольшей творческой активности отмечены взрывами невероятной чувственной энергии, не ведающей преград. Но само по себе воздержание или же, напротив, потакание своим страстям не объясняет ничего. Мы пытаемся втиснуть секс, как и все остальные проявления человеческой жизни, в какие-то рамки, установить нормы, но норма – понятие статистическое, усредненное по множеству мужчин и женщин. То, что считается нормальным, разумным и полезным для большинства, не может считаться критерием поведения, когда речь заходит об отдельной выдающейся личности. Примеры жизни и творчества гениев – лишнее тому доказательство. Путь к самореализации лежит через осознание уникальности всех вместе и каждого в отдельности.

Законы и обычаи, придуманные нами же, относятся к общественному бытию, которое составляет лишь малую часть жизни. Настоящая жизнь начинается в тот момент, когда мы остаемся наедине со своим неизвестным «я» и пускаемся во внутренние монологи. Значительные, в буквальном смысле поворотные события, происходящие с нами на жизненном пути, суть продукт молчания и одиночества. Мы многое приписываем мимолетным встречам, считая их в ответе за происходящее с нами, но эти случайные столкновения никогда не произошли бы, не будь мы к ним подсознательно готовы. Будь мы мудрее, воспринимали бы их как дар свыше, использовали бы полнее. Эти нечастые откровения посылаются нам, лишь когда мы пребываем в мире и гармонии с самими собой. Любая «случайность» исполнена глубокого смысла и способна круто изменить не только жизнь одного человека, но и все то, что его окружает.

Роль секса в жизни отдельной личности обусловлена, как известно, множеством факторов. Не исключено, что можно выявить некоторую сложную закономерность, учитывающую и самые крайние случаи. Секс представляется мне крайне малоизученной и таинственной областью, каковой, видимо, и останется. Впрочем, это касается и всех прочих граней нашей жизни. Чем шире кругозор, тем дальше горизонт. Чем больше человек узнает, тем яснее понимает, что мы окружены океаном стихий, равнодушных к нашему хилому разуму и ничтожному интеллекту. Отказываясь признавать зарождение жизни как таинство, мы не сможем проникнуть в тайны и постичь законы бытия.

Секс – одна из таких тайн. Я далек от мысли считать себя экспертом в этой области. Меня никогда не влекли лавры Дон Жуана. Конечно, нравы большого города не располагают человека оставаться праведником, но, в общем-то, моя жизнь протекала довольно тихо и законопослушно. По меркам творческой профессии, мой опыт в любовных делах вряд ли заслуживает того, чтобы о нем говорить. Однако он позволяет мне поделиться с читателем некоторыми любопытными наблюдениями. Я как бы обозначил на карте островки, которые могут послужить ориентирами для первопроходцев, прокладывающих новые великие пути.

В Париже, после того как я вынырнул из духовного небытия, память стала с пугающей ясностью подсовывать мне целые куски из моей прошлой жизни. У меня прорезался дар Воспоминания. Может показаться невероятным, но то, что я считал давно забытым, то, что я хотел забыть навсегда, внезапно оказывалось на поверхности, словно поднесенное на блюдечке чьей-то услужливой рукой. Случаи, случайности, мимолетные встречи с нестерпимой яркостью роились в моем сознании. Любая мелочь обретала значение и становилась событием. Я вдруг почувствовал, что могу поименно вспомнить все то гигантское множество живых существ – мужчин, женщин, детей, животных, – с которыми сводила меня судьба, и при этом видеть это множество как одно целое, так же отчетливо, как мы видим созвездия ясной зимней ночью. Я узнавал орбиты, которые выписывали мои земные друзья, я разглядел в этом хаосе и свою собственную безалаберную линию жизни, подобную траекториям туманностей, Солнца, Луны, спутников, метеоров, комет и звездной пыли. Я наблюдал периоды противостояния и слияния, полного и частичного затмения планет. Я видел прочную и долгую нить, связующую меня с другими людьми, с которыми – и это большая честь для меня – в какой-то момент сводила меня жизнь. Но главное, я увидел в этой творившейся фантасмагории себя таким, каким я мог бы стать. В этот миг просветления мне довелось осознать себя частицей существующего мира и в то же время понять, как одинок я был среди людей. (Так бывает, когда занавес падает – и возня останавливается.) В гигантском амфитеатре, сперва показавшемся пустым и гулко-нелепым, мне наконец посчастливилось стать свидетелем и участником акта Сотворения.