Читать книгу "Мифы и легенды Ирака - Е. С. Стивенс"

Я собирала эти сказания в Багдаде, Мосуле и в пустыне к северу от Мосула, но, к сожалению, не в Басре и не на юге страны. Надеюсь в будущем у меня будет возможность собрать фольклор и в Южном Ираке. Господин Джон Ван Эсс, чей «Разговорный язык Месопотамии» является образцовой работой и который знает Ирак и иракцев лучше, чем любой европеец или американец, говорил мне, что юг богат фольклором и что там колдовская практика среди черных рабов заслуживает внимательного изучения.

Теперь о форме сказаний. В начале декламации обычно произносятся стишки примерно такого содержания (у мусульман):

Здесь, не здесь,Эй, почитатели Пророка,Молитесь за Него.[1]

На это аудитория отвечает хором:

Тысяча молитвИ мир тебе, о Пророк Аллаха;

Причем, и мусульмане, и христиане пользуются формулой:

Было это, не было,Мы уповаем на Аллаха.[2]

Обычно рефрены и стишки произносятся в начале и ходе повествования, в конце же его используется другой вид повтора, примерно такой:

Мы были с вами и возвращаемся назад,И тамбурин гремит, а невеста в печали.

Или:

Эта история – полуправда,И если бы я был рядом с нашим домом,То принес бы вам тарелку бобов и тарелку изюма.

Такие рефрены появляются время от времени в соответствующих местах.

Содержание сказаний, как я уже говорила, различается. Кажется, проще всего классифицировать сказания по группам. Это – «колыбельные» сказки и «колыбельные» повторы. Это – сказки о животных, сказки вроде «Семейных сказок» братьев Гримм. Это – сказки типа «1000 и одной ночи», а также короткие рассказы о сверхъестественных существах, переданные людьми, которые верят в их существование. Подобные сказания можно сгруппировать согласно источникам их возможного происхождения. Однако я посчитала свои попытки подвести сказания под разные категории неудовлетворительными и поэтому оставила их в полном беспорядке, просто приводя некоторые сведения о рассказчике каждой сказки в конце книги. Там также встретятся такие примечания, которые в действительности проясняют не текст, а скорее содержание историй, там встречаются также ссылки на несколько сборников персидских, армянских и турецких сказок, которые включают параллельные сюжеты.

Практически каждая помещенная здесь сказка хорошо известна фольклористам по сказкам определенного рода, таким, например, как сказки, в которых джинны, или сказочные персонажи, превращаются по своему желанию в птиц. Типажи, знакомые нам по историям с лебедями-девицами. Когда встречаешь подобные типажи в Ираке, поневоле вспоминаешь людей-птиц на древних цилиндрических печатях и изображения людей с птичьим оперением, которые находят время от времени на шумерских сооружениях. Опять же описание условий существования мертвых в подземном мире в вавилонском эпосе «Нисхождение Иштара в темное царство», «где пищей является прах и где едят землю», весьма впечатляюще:

Они не видят света и сидят в темноте,Они одеваются как птицы с оперением крыльев.

В общем, птица всегда была символом души. История о торговце колючками, в которой жених выступает в обличье птицы, напоминает как шумерских обитателей подземного мира, так и легенду о Лоэнгрине. Сходство с этой легендой и другими сказаниями подобного рода усиливается, когда человек-птица в арабском предании исчезает из своего человеческого окружения в тот самый момент, как только его имя и человеческая сущность публично провозглашаются.

Наблюдается большая разница между сказками, которые рассказывают иракским и английским детям. Британская няня или мама не верит в существование фей или великанов, в то время как иракская сказительница часто верит в них. Для большинства населения Ирака, за исключением небольшого образованного меньшинства, сверхъестественные существа, которые появляются в сказках и преданиях, реально существуют. С другой стороны, я прожила в этой стране более десяти лет и никогда не слышала сказок о привидениях. Не утверждаю, что таких историй не существует, но лично я не обнаружила ни одной. И если приходится слышать о семье, которая преследуется призраком, то она никогда не преследуется мертвецом, а только джинном. Я спрашивала некоторых женщин о причине этого, и они обычно отвечали таким образом: «Почему мертвый должен возвращаться? Когда люди умирают, они уходят в подобающее для них место». Любопытно отметить, что шумерская и вавилонская литература полны привидений и наставлений, как умилостивлять их. Но следы древнего культа привидений сохраняются в небольшом числе сказаний, таких как «Рассказ о мальчике и Дивах», доказывая снова продолжение жизни идей в сказках, после того как с ними рассталось общественное сознание.

Необходимо сказать о различных сверхъестественных существах, встречающихся на этих страницах. Западные читатели уже знакомы с джинном, афритом и гул ем, которые нередко появляются в арабских сказках «1000 и одной ночи». Возможно, меньше они знают о других иракских демонах и великанах, обитающих в аду, таких как силува, див, дами, сеир, тантал, табиа, ум ассабьян и карина.

Я касаюсь здесь только тех из мифологических существ, которые появляются в сказаниях, поскольку в будущей книге надеюсь рассмотреть фольклор Ирака более обстоятельно.

Силува играет в иракских легендах в основном ту же роль, что ведьма и великанша-людоедка в сказках Запада. Это – водяное существо, поскольку оно обитает в реках или в пещерах рядом с горными потоками. Ее тело покрыто длинными волосами, груди висят до колен, и когда она хочет накормить своих детей, которых носит на спине, то перебрасывает груди через плечо. По форме силува напоминает женщину, но иногда изображается с рыбьим хвостом вместо ног. Она любит питаться человечиной и в то же время неравнодушна к любовной связи с мужчинами. Силува смертна, как и все создания Аллаха, кроме ангелов, и боится железа. Оценивая некоторые из многочисленных историй о силуве, я склонна полагать, что этот демон является смесью культа некоторых древних речных божеств и персонажей рассказов африканских рабов о человекообразных обезьянах. Однажды, обсуждая силуву с моим старшим слугой, уроженцем Бахрейна, я спросила: