Читать книгу "Дебажить Жизнь - Евгений Досычев"

Я не знал, что еще спросить, и некоторое время мы ехали молча, смотря на рестораны и кафешки улицы Мория.

– Вот, кстати, про «Гербалайф» есть одна история, – вдруг сказал Руслан. – Слышал вообще про «Гербалайф»?

– Что-то слышал…

– У Наташи Беккер, которая была на пикнике, есть муж Лёша. Он пригласил нас всех на какое-то мероприятие в зале «Бейтейну». Пришли я, Вика и Андрей с сыном. Мы вообще не догадывались, о чем пойдет речь. Через минут пятнадцать после начала презентации, когда наконец они сказали «Гербалайф», этот Женя встает и давай кричать, что-то про «пирамиду» и «лохотрон». Представляешь? Там серьезный кипишь был. А потом они с отцом ушли. Это было, конечно, очень странно и неожиданно. Я думаю, Лёша как раз поэтому сегодня не приехал на шашлыки.

«Интересный случай», – подумал я.

Руслан меня высадил в моём районе – Шаар-Алия. Уставший и пропахший костром, я поплёлся в нашу съёмную квартиру, где уже спала больная дочка, из-за которой, кстати, жена не поехала на день рождения.

Через пару недель после этого мы с семьёй, Русланом и Нелли договаривались пойти на море. Я попросил Руслана позвать Андрея и Женю: хотел с ними поближе познакомиться. Оказалось, что они полетели в Англию (!). Я очень удивился. Сейчас поездка в Англию не является чем-то из ряда вон выходящим, но в то время среди эмигрантов это было редкостью. Экономили каждую копейку, а если уж летели за границу, то в СНГ к родственникам, ну или максимум брали дешёвый тур в Турцию.

С Женей у меня всё-таки получилось встретиться, но чуть позже, и об этом расскажу в следующей главе.

2. Пицца

Сентябрь 1992 года

В сентябре мне позвонил Руслан. Тогда до меня было тяжело дозвониться, поскольку я начал работать и практически не бывал дома.

– Андрея выписали из больницы, – сообщил он. – Хочешь сходить навестить его?

– Ой! А что с ним? – удивился я.

Я и не знал, что он в больнице.

– Оперировали. Что-то с почками. Давай зайдём. Нелли тоже вроде придёт.

На следующий день после работы я приехал к Андрею, как сейчас помню, на 44-м автобусе. Он жил на улице Алия, возле больницы Рамбам, в небольшой двухкомнатной квартире на четвёртом этаже.

Я позвонил в дверь и, услышав «Открыто!», зашёл. Андрей был дома один, он лежал на диване и читал газету. Ни Руслана, ни Нелли ещё не было: видимо, они опаздывали. Я поинтересовался здоровьем Андрея. Он ответил, что всё в порядке и что потихоньку приходит в себя. Я пошутил про то, как удобно, когда больница через дорогу, но оказалось, что Андрей лежал вообще в другом госпитале, который находился далеко. Повисла пауза, во время которой я осмотрелся.

Это была обычная «эмигрантская» квартира. В комнате стояли старый диван, журнальный столик, и так называемые «сохнутовские» стол со стульями – гарнитур, который государство выдавало репатриантам, прибывшим в Израиль. Телевизора не было, но на обеденном столе стояли аж два компьютера.

– Ты занимаешься чем-то, связанным с компьютерами? – поинтересовался я.

– Я не волшебник, я только учусь, – с улыбкой сказал Андрей. – Мы с Женей учимся.

– Здорово. Он, я вижу, способный.

– Да, наверное.

– А сколько ему лет? – решил уточнить я.

– Десять.

– Десять?! Фантастика. Он учится в особой школе?

– Нет, в обычной. – пожал плечами Андрей.

Наш разговор прервал дверной звонок. Вошла Нелли, держа в руках огромную коробку с пиццей. Она была в коротком платье, которое не скрывало ее красивые загорелые ноги, а в её ушах были большие яркие дискообразные сережки. Не буду скрывать – она мне нравилась.

Мы сели на диван, а коробку поставили на журнальный столик. В тот вечер я впервые попробовал настоящую пиццу. Не какую-то хренотень с сыром, которую моя жена готовила ещё в Москве и называла «пиццей», а настоящую, итальянскую, тоненькую, с грибами и маслинами. Это, господа, было великолепно! До сих пор мне кажется, что это была самая вкусная пицца в моей жизни.

– Руслан, наверное, не приедет, – сообщила Нелли. – У него что-то там на работе.

Потом Нелли поинтересовалась, как дела у Веры. Как я понял, это была жена Андрея и мама Жени. Вера находилась в Питере, и пока не собиралась к ним ехать. Я не до конца понял, какие между ними были отношения. Но на этом разговор о Вере прекратился и как-то плавно перешёл к тому, кто где жил в Союзе, и т. д. Я рассказывал про себя, про сестру, про свою жену и дочку.

Пришёл Женя, весь красный и потный, сказал, что был на пробежке, и взял последний кусок пиццы, на который, если честно, я очень рассчитывал. Нелли принялась расспрашивать его о том, как дела в школе. Женя на всё отвечал «нормально».

Потом Андрей указал взглядом на меня:

– У Саши сестра живет в коммуналке в центре Москвы. У нее там 50 «квадратов».

– Мммм… классно, – медленно протянул Женя.

Было видно, что он хотел ещё что-то добавить, но промолчал. Мне, если честно, всё это показалось очень странным. Почему Андрей упомянул именно этот факт? Причём он это сказал так, как будто эта информация должна была очень сильно заинтересовать его сына. Почему? Почему он так подчеркнул эти детали? Нелли вызвалась сделать всем чай и пошла на кухню. Я ещё думал о предыдущем диалоге, когда Женя спросил:

– Чем вы занимаетесь?

– На курсах учусь. В ульпан хожу.

(Ульпан, это такая специальная государственная школа по изучению иврита)

– Понятно. – кивнул Женя – А в Союзе чем занимались?

– Был программистом.

– Да?! – я видел, насколько Женя был удивлён и заинтересован. После небольшой паузы он спросил: – На чём пишете?

«НА ЧЁМ ПИШЕТЕ?» И это от десятилетнего пацана! Где он набрался такого жаргона?

– На фортране раньше писал. Сейчас вот учусь на системного администратора. Shell Script и всякое такое.

– Круть.

– Что? – не понял я.

– Ну, круто. Здорово.

Мы немного помолчали.

– Мы тут с папой тоже кое-что планируем, – Женя показал взглядом на компьютеры, – но пока сталкиваемся с огромным количеством трудностей.

Я не смог скрыть улыбку. Это было забавно: так серьёзно и по-взрослому Женя говорил. Нелли вернулась с четырьмя кружками чая. Все молча пытались вытащить заварочные пакетики и куда-то их пристроить.

– А что именно вы планируете? – спросил я, глядя то на Андрея, то на Женю.

Андрей, поморщившись, выдавил что-то вроде: