Читать книгу "Краткая история Германии - Хаген Шульце"

Германо-советские отношения в 20-е гг. XX в. развивались в соответствии с давно известным стереотипом — оба изгоя мировой семьи вступили в тесные отношения друг с другом как экономические, так и военные. Рапалльский договор, заключенный в 1922 г., не содержал ни политических, ни военных статей, но интерпретировался державами-победительницами как союз, направленный против Запада. Еще и сегодня слово «Рапалло», появляющееся в западных политических кругах, означает намек на возможность германо-российского союза, направленного против Западной Европы и атлантических держав. И снова, как казалось, равновесию в Европе угрожала Польша, созданная после мировой войны из части территорий, проигравших в ней Германии, Советской России и Австрии. Антипольский расчет объединил даже Гитлера и Сталина — во всяком случае, до тех пор, пока Польша не была снова побеждена и разделена. Но планы Гитлера простирались гораздо дальше. «Все, что я предпринимаю, направлено против России», — заявил германский диктатор в 1939 г. Подчинив Польшу, он создал пространство, которое было необходимо для стратегического развертывания германских войск против Советского Союза. Ни на одном фронте они не вели войну столь безжалостно, с такими нарушениями международного права, как на Восточном, и когда положение изменилось, месть со стороны советских войск была ужасна. Эта война оказалась самой кровопролитной и разрушительной из всех, которые когда-либо знала история. По ее завершении Германия оказалась разделенной, превратившись в игрушку держав — победительниц в мировой войне и в плацдарм стратегического развертывания вооруженных сил Советского Союза и США. Более сорока лет не вызывало сомнений, что в необозримой перспективе ответом на вопрос: «Что такое отечество немцев?» будут два германских государства, и что германская история завершилась.

Прекращением этого странного состояния, возможностью воссоединения Берлина, Германии и Европы в ходе бескровных революций 1989 и 1990 гг. мы в значительной степени обязаны Советскому Союзу и России, Михаилу Горбачеву и Борису Ельцину. Оба политических деятеля проявили достаточную мудрость и дальновидность, чтобы дать свободу народам, находившимся в предполье их страны, и снова воспринять Германию как единое целое. С тех пор между воссоединенной Германией и возрождающейся Россией существуют добрососедские отношения. Вразрез со всем своим прежним историческим опытом Германия служит сегодня мостом между Россией и Западом, подобно тому, как Польша — мостом между Россией и Германией. Это ситуация, обещающая в перспективе существование прочного и стабильного «общеевропейского дома» (Михаил Горбачев). Чем более мы будем сближаться, тем важнее будет взаимное изучение и знакомство, взаимное уважение, преодоление националистических стереотипов и понимание истории России и Германии как составной части истории Европы и человечества. Возможно, книга, предлагаемая вниманию российских читателей, послужит этой цели.

18 июля 2003 г.

Хаген Шульце

Предисловие

Наши предки не задавали себе вопроса о том, что такое немецкая история. Она начиналась для них с германцев и их борьбы против Рима. Никакого сомнения не существовало в том, что Херман Херуск Арминий, победивший легионы Квинтилия Вара в битве в Тевтобургском лесу (9 г.), был германским героем. И сегодня меч на памятнике Арминию под Детмольдом украшает надпись золотыми буквами: «В единстве Германии сила моя, и мощь моя в силе Германии». По ходу дальнейшего развития история описала широкую, четко очерченную дугу. Сначала — король готов Теодерих, жизнь которого под именем Дитриха Бернского[1] продолжилась в легендах и сказках, затем Карл Великий, унаследовавший корону римских императоров и превративший Римскую империю в Германскую. За ними последовали императоры из династии Гогенштауфенов Фридрих Барбаросса (1125–1190) и его внук Фридрих II, которые, загадочным образом воссоединившись, пребывают в Кифхойзере[2] в ожидании, когда им придется вернуться в час величайших бедствий Германии. Потом — Мартин Лютер, «немецкий соловей», и Карл V, в империи которого никогда не заходило солнце, Фридрих Великий и Мария Терезия, в чью эпоху разлад между германскими племенами достиг своего трагического апогея, барон фон Штейн и Блюхер по прозвищу Маршал Вперед и, наконец, «железный канцлер» Бисмарк, кузнец новой империи немцев[3], прямой преемницы «Священной Римской империи германской нации». Такова впечатляющая галерея предков, которыми гордились немцы.

Но затем наступила, говоря словами историка Фридриха Майнекке (1862–1954), «немецкая катастрофа». За созданием гитлеровского рейха последовала Вторая мировая война, завершившаяся в 1945 г. крахом германского национального государства. Когда-то швейцарский историк Якоб Буркхардт (1818–1897), обращаясь к германской истории, иронизировал по поводу «победоносно-немецкой окраски», которую придавала прошлому немецкая историография. Теперь же эта окраска исчезла, а с ней и какой бы то ни было осмысленный контекст самой немецкой истории. За золотой легендой о прямолинейном процессе подъема древнегермано-немецкой империи последовала черная легенда о губительном, абсолютно ошибочном особом немецком пути, единственная истинность которого заключалась в преступлениях Третьего рейха, если при этом не считать национальную историю вообще бессмысленной, как это делали некоторые, или вместе с историком Альфредом Хойссом не оплакивать «утрату истории».

Какое-то время жителям Западной Германии было комфортнее не знать истории, наслаждаясь при этом действительностью с ее высокими показателями индустриального развития и не без некоторого удивления взирая на остальной мир, в котором властвовал принцип национальной идентичности и который должен был постоянно доказывать свою политическую эффективность. Хотя немцы и находились в самом центре мировой политики, они, казалось, во всех своих политических решениях выражали одно-единственное желание — чтобы их не принуждали принимать какие бы то ни было решения и оставили в покое. Напротив, на сознание людей в ГДР воздействовало представление об истории, которое навязывалось Политбюро ЦК СЕПГ, формировалось партийными идеологами, приспосабливалось к каждой политической перемене и обсуждению не подлежало.

Но с падением Берлинской стены в 1990 г. внезапно изменилось состояние внутреннего успешного развития страны и блаженной безответственности во внешнеполитических делах. Появилось новое немецкое национальное государство, лишь один факт существования которого изменил Европу и которое поэтому должно было объяснить своим гражданам и остальным европейцам, как оно себя осознает. Чтобы обрести будущее в центре Европы, мы должны знать, на каком прошлом покоится немецкое настоящее. Никто не может начать все сначала. Напротив, любой человек должен опираться на что-то уже существующее. Тем, кто полагает, что они совершают нечто совсем новое, не дано понять, что они делают.