Читать книгу "Краткая история Турции - Норман Стоун"

Однако республика столкнулась с проблемами, которые стоят перед лицом всех образованных людей: дети пожирают родителей. Сторонников светского образования сменили анатолийцы, зачастую религиозные, вдобавок появилось множество вопросов по поводу самоидентификации турок.

Если вы турок, вы должны задаться вопросом, чему вы этим обязаны:

1) древним турецким народным традициям;

2) Персии;

3) Византии;

4) исламу;

5) какого рода исламу;

6) либо же сознательной вестернизации.

Не слишком счастливая сага о попытках Турции присоединиться к Европейскому Союзу выносит все эти вопросы на первый план. Но существует еще один важный фактор, задающий условия полемики: большая часть Турции теперь вполне процветает, и в экономическом смысле она стоит больше, чем некоторые бывшие коммунистические государства, члены Европейского Союза, а также Испания, которая сильно сдала экономически.

Первые руководители Республики были полнейшими прозападниками, одновременно имея идеологическую базу в турецком национализме и в стремлении убрать из общественной жизни влияние религии, которую считали мракобесием. Но это было вовсе не простым делом. Благосостояние понемногу распространялось и пробуждало спящие провинциальные города в Анатолии. Их политикой была религия, Турция же управлялась – и управлялась не слишком плохо – правительством, которое ставило себе в качестве образца европейскую христианскую демократию. Это давно вызывало сильное разноречие во мнениях, и в наши дни возбуждает исключительный интерес к истории страны: даже водители такси всегда готовы порассуждать об этом.

На деле комментарии тут не для посторонних людей, и я решительно воздержусь от них; скажу лишь, что современная Турция переживает некий вариант того, что происходило в XIX веке при султане Абдул-Гамиде II. Я, конечно, не знаю, каким будет результат. Сам взгляд на эпоху Абдул-Гамида сейчас подвергается пересмотру. Это правда, что в его время существовало сильное взаимодействие с Западом, тогда как империя оставалась основанной на религии – по крайней мере, в теории. Тогда в Турции была создана новая система образования и возникла техническая интеллигенция, что было так важно для Республики. Эта техническая интеллигенция и армия восстали против Абдул-Гамида, и вариант этого конфликта мы все еще можем наблюдать.

Я надеюсь, что смог проследить в настоящей книге шесть факторов, обусловивших возникновение сегодняшней Турции. Это трудно даже для долго прожившего тут иностранца, такого, как я – но турецкие друзья, вольно или невольно, многое рассказали мне. Они понимали, что я не могу просто сделать один из длинных перечней, который излагал бы очередной шаблонный набор таких утверждений. Я лишь скажу, что меня всегда ужасно раздражало преподавание в университете Билкент, особенно на студенческом уровне. Да, я остался в дружеских отношениях с некоторыми тамошними аспирантами, когда мы все стали старше, а я каким-то образом смог достичь уровня турка, при котором водители такси перестали в замешательстве качать головами от моих османских слов с шотландским акцентом.

Я с особой любовью вспоминаю свой еженедельный семинар по европейской истории в университете Богазичи. Мне повезло, что двое из моих бывших студентов, Хасан Али Карасар, теперь мой коллега по Билкенту, и Мурад Сивил-оглы, теперь работающий в Питерхаузе, Кембридж, прочитали мою рукопись – как Эндрю Манго и маститый специалист по истории Турции. Фахри Диккая в Билкенте уберег меня от грубых ошибок, касающихся ранней Османской империи, археологию которой он великолепно знает. Если какие-то ошибки и проскочили, то потому, что их прозевал еще Гомер. Мне остается также поблагодарить замечательно умелую команду в издательстве «Темза и Гудзон» и моего агента Каролину Мишель за организацию командировки, которая меня многому научила.

Замечания по терминологии

Я твердо верю, что в исторических книгах должны быть использованы исторические имена, и, конечно, никогда не имел намерения кого-то обидеть. Так, названия «Константинополь» и «Смирна» использовались вплоть до падения империи, так же как «Алеппо» и «Салоники» являются стандартным вариантом написания этих городов. Также я опустил диакритические знаки в османских транскрипциях. Они имеют смысл, только если вы способны читать оригинал.

Прелюдия

Фриц Ноймарк написал одну из самых замечательных книг на немецком языке – свои воспоминания о Турции, «Убежище на Босфоре» (Zuflucht am Bosporus). Он не был романтиком, но описывает, как в конце лета 1933 года прибыл на корабле в Стамбул. В те дни это был необыкновенно зеленый, полный деревьев город. Вы двигались мимо Голубой мечети, затем мимо Айя Софии и дворца Топкапи, и останавливались в бухте Золотой Рог при входе в Босфор, в Галате, над которой высилась средневековая итальянская башня, узнаваемая благодаря картинам эпохи Ренессанса. Грузчики-курды доносили ваш багаж до состоящей из ступенек улицы в греческой Скалакии, и вы поселялись в Парк-отеле – здании в виде свадебного торта в стиле арт-деко, рядом со старым немецким посольством.

Вскоре после прибытия Ноймарку пришлось посетить прием, данный министром иностранных дел: если вам нужен был вечерний костюм, греческий портной шил его за три дня. Беженец из нацистской Германии, Ноймарк нашел место новом университете в Стамбуле, обучая студентов тонкостям финансов.

Примерно тысяча таких немцев прибыла в Турцию в это время, и какое-то время казалось, что их будет возглавлять Альберт Эйнштейн, который собирался принять здесь кафедру теоретической физики – хотя в конце концов он ее так и не принял, поскольку рассчитывали, что он будет преподавать, а он преподавать не хотел; вместо этого он отправился в Принстон… Однако другие прибывшие немцы тоже были достаточно заметными личностями, и в течение десяти лет или около того новый Стамбульский университет претендовал на звание лучшего в мире.

Экономику здесь преподавал Вильгельм Рёпке, позднее ставший архитектором послевоенного немецкого экономического чуда; философию математики преподавал Ганс Райхенбах, который к тому же организовал турецкую лыжную команду. В своем роде гордостью этой коллекции являлся Гельмут Риттер – очень сложный, неприятный и противоречивый человек, который в Первую мировую войну служил в немецкой разведке. Он знал арабский и персидский языки до такой степени, что работал экспертом по мистической исламской поэзии; его уволили из Восточного института в Гамбурге за гомосексуализм (учитывая время и место, это должно было случиться гораздо раньше), после чего он отправился в Турцию, где первоначально зарабатывал на жизнь, играя на виолончели в струнном квартете на вокзале в Анкаре. Затем он стал библиотекарем Стамбульского университета, где приводил в порядок каталог, который до его прихода содержал крохотный старичок с бородой, неразборчиво записывая поступления на обрывках бумажек и складывая их в ящик.

Группа поддержки этих немцев также была очень высокого качества – в нее входил Карл Эберт, художественный директор и основатель Гинденбургской оперы, который в 1936 году создал школу оперы и драмы в консерватории Анкары, и композитор Пауль Хиндемит, который помог перестроить систему музыкального образования в Турции. Самой яркой звездой из всех них был Эрнст Рёйтер, позднее мэр Западного Берлина во время советской блокады и воздушного моста 1948 года. Его спасли из концентрационного лагеря английские квакеры, и в 1935 году он отправился в Анкару преподавать городское планирование.