Читать книгу "Повседневная жизнь Стамбула в эпоху Сулеймана Великолепного - Робер Мантран"

Так в истории великого города на Босфоре была перевернута страница. В новую эпоху Стамбулу, уже успевшему стать турецким, еще предстояло войти в роль достойного наследника греческого Константинополя. Ныне, после четырех с половиной веков турецкого присутствия, отличить одни от других исторические составные элементы города, понять, где закончился Константинополь и где начался Стамбул, не то чтобы трудно, а просто невозможно. Мехмет Завоеватель и последовавшие за ним султаны не собирались порывать преемственность, соединяющую их столицу со столицей Византии. Они не могли не отдавать себе отчета в том, что пришедшая из прошлого совокупность географических, человеческих и экономических факторов продолжает определять жизнь столицы и в их время. Вместе с тем, добавим уже мы, это никогда не прерывавшееся воздействие прошлого на настоящее не создавало непреодолимого препятствия на пути глубоких изменений в той же столичной жизни, а именно в таких ее областях, как политика, религия, общество, искусство. С полным основанием можно утверждать, что османские султаны, особенно в XVI веке, выступали как градостроители в роли преемников великих византийских императоров, от Константина и Юстиниана до Михаила Палеолога, и внесли достойный вклад в общее дело превращения Константинополя в поистине царственный город древнего и нового мира.

При Сулеймане Великолепном и его ближайших преемниках город, как и вся Османская империя, переживал свой час славы; именно этот «час» и вошел в историю под именем «века Сулеймана»,[1] именно к нему восходит большинство описаний европейскими путешественниками красот и чудес турецкой столицы. По ним, а также по турецким документам, которые ныне открыты вниманию историков, мы можем воспроизвести достаточно близко к исторической реальности многие составляющие стороны того мира, что слишком долго оставался окутанным покровом тайны и потому служил неисчерпаемым источником всякого рода легенд и фоном для самой экзотической приключенческой литературы. Тщетно было бы искать в этом фольклоре и в этих авантюрных повествованиях хотя бы тень истины — пламенное авторское воображение оставляет слишком мало места реалиям.

Вместе с тем приходится признать, что собственно документация, документация в прямом смысле этого слова, дошедшая до нас непосредственно из века Сулеймана Великолепного, довольно скудна. Зато ее скудость щедро возмещается обилием информации о Стамбуле следующего, XVII века. Информации, к слову сказать, очень разнообразной и часто более объективной. Нет причин ее игнорировать. В области градостроительства, как и в прочих областях столичной жизни, перемены в жизни Стамбула, произошедшие в течение XVI и XVII веков, едва различимы, если различимы вообще. Они никак не отмечались жителями столицы тогда, никак не фиксируются историками теперь. Пусть же читатель не удивляется, если к описанию Стамбула XVI века будут привлечены более поздние источники. Почерпнутые из них сведения подтверждают, уточняют или дополняют информацию, дошедшую до нас прямо из той эпохи, что служит для нас предметом исследования, — из эпохи царствования Сулеймана Великолепного.

НЕМНОГО ИСТОРИИ

От Визáнтия до Константинополя и далее до Стамбула

Во все времена Босфор служил проходом как между Средиземным и Черным морями, так и между Азией и Европой. Вызывает удивление то, что место будущего Константинополя не привлекало к себе внимания ни мореходов, ни кочевников, переходивших с континента на континент, вплоть до первых веков последнего тысячелетия до нашей эры, когда какие-то фракийские племена осели на берегах бухты Золотой Рог. Даже само основание Византия, на акрополе которого турецкие султаны возведут позднее свой дворец, окружено легендами, а сквозь их пелену реальные исторические факты вырисовываются очень смутно. Событие это имело место, по-видимому, около 658 года до н. э. С тех пор город мало-помалу расширялся, несмотря на вынужденное участие в конфликтах сначала между мидийцами и греками, затем между самими греками. Наконец наступили мирные времена, когда город попал под римскую десницу. Уже под властью римлян он превратился в один из важнейших торгово-транспортных узлов на пути между Средиземноморьем и Черным морем. Разрушенный Септимием Севером (196 год н. э.) и им же, впрочем, восстановленный из развалин, Византий достиг вершины славы, когда победитель Лициния Константин Великий превратил его в столицу восточной части Римской империи. Освященный в 330 году и вскоре нареченный Константинополем и «Новым Римом» он получил мощный импульс к развитию вместе с огромным престижем, еще более возросшим, когда он после падения Рима и Западной империи остался единственной столицей — как имперской, так и христианской.

Феодосий II надежно защитил столицу от внешних нападений, окружив ее поясом могучих крепостных стен, которые выдержали натиск и аваров, и персов, и арабов. Мало-помалу она превратилась в крупный город с многочисленным населением и множеством великолепных архитектурных сооружений. Среди них несравнимой жемчужиной, вершиной зодчества был всеми признан храм Святой Софии, возведенный в VI веке императором Юстинианом. Но превратности политических судеб приносили городу беду за бедой: борьбу фракций, мятежи, восстания, религиозные расколы, иконоборчество. Столица даже оказалась в руках крестоносцев (1204), которые устроили массовое избиение мирных жителей и разграбили ее сокровища. Когда Михаил VIII Палеолог вернул Византии Константинополь (1261), то это был уже город с поредевшим населением и как бы сжавшийся со всех сторон. Несмотря на усилия династии Палеологов возродить былое великолепие имперской столицы (то были последние золотые лучи заходящей византийской цивилизации), Константинополь так и не смог полностью оправиться от учиненного погрома. Собственно греческая территория Империи постепенно сокращалась по мере захвата ее болгарами, сербами и венграми на западе и турками на востоке. Соответственно сокращались и поступления в имперскую казну. К тому же генуэзцы, обосновавшиеся в Галате на северном берегу Золотого Рога, стали вместе с венецианцами посредниками в торговле Византии с внешним миром, лишив тем самым базилевсов львиной доли доходов. В конце XIV века османский султан Баязид I, властелин Малой Азии, Фракии и Болгарии, предпринял было осаду Константинополя, но первая попытка турок овладеть столицей Византии оказалась безуспешной. Спасло Константинополь чудо. Вторжение Тамерлана в Анатолию, поражение Баязида в битве под Анкарой (1402) и вызванный этим распад турецкого государства подарили Византии отсрочку в пятьдесят лет.