Читать книгу "Аврора - Ким Стэнли Робинсон"

— Деви будет сердиться?

— Нет. Она будет рада уже тому, что мы оба целы. А надо мной посмеется. Зато она знает, как усилить это крепление между гиком и мачтой. И вообще, я бы сначала посмотрел, как оно называется. Наверняка же у него есть название.

— У всего есть название!

— Ага, мне кажется, ты права.

— Раз уж эта самая штука сломалась, я думаю, Деви немного посердится.

Бадим на это ничего не отвечает.

* * *

По правде говоря, ее мать сердится всегда. От большинства людей она это тщательно скрывает, но не от Фреи. Все заметно по ее губам, а еще она часто что-то раздраженно бормочет так, словно ее никто не слышит. «Что?» — спросит она у пола или у стены, а потом сделает вид, будто ничего не говорила. Еще она умеет впадать в гнев очень быстро, почти мгновенно. А по вечерам откидывается в кресле и угрюмо смотрит новости с Земли.

— Зачем ты это смотришь? — однажды спросила ее Фрея.

— Не знаю, — ответила ей мать. — Кто-то же должен смотреть.

— Зачем?

Уголки материнских губ поползли вверх, она обняла Фрею за плечи и тяжело вздохнула.

— Не знаю.

А потом задрожала и почти заплакала, но заставила себя успокоиться. Фрея недоумевающе уставилась на экран, заполненный мелкими символами. Так Деви и Фрея сидели и смотрели туда, где показывали Землю десятилетней давности.

* * *

Этим вечером Фрея и Бадим возвращаются домой и буквально вваливаются в свою новую квартиру.

— Мы разбили лодку! Мы ее сломали!

— Вертлюг, — добавляет Бадим, коротко улыбаясь Фрее. — Он соединяет гик с мачтой, но он не очень крепкий.

Деви слушает их бурный доклад отстраненно. Она качает головой и жует салат перед экраном. Но когда дожевывает, желваки на ее скулах не исчезают.

— Хорошо хоть сами не ушиблись, — говорит она. — Мне нужно работать. В лаборатории сейчас есть кое-какое дело.

— Наверняка у него есть название, — чинно замечает Фрея.

Деви смотрит на нее со всей серьезностью, и Фрея робеет. Вскоре Деви уходит в лабораторию, а Бадим и Фрея хлопают друг друга в ладони и принимаются греметь на кухне, готовя себе хлопья с молоком.

— Не надо было мне говорить про название, — рассуждает Фрея.

— Сама знаешь, твоя мама иногда бывает резка, — говорит ей отец, выразительно приподнимая брови.

Сам-то он совсем не резкий, и Фрея хорошо это знает. Невысокий, полноватый, с залысинами, собачьими глазами и приятным низким голосом, бархатным и воодушевленным. Бадим всегда рядом, и он всегда ласков. Один из лучших врачей на корабле. Фрея любит своего отца, держится за него, как за скалу в открытом море. Вот и сейчас хватается за него.

Он взъерошивает ее и без того растрепанные волосы, совсем как у Деви, и повторяет то, что не раз говорил прежде:

— У нее много дел, и ей тяжело думать о чем-то другом, тяжело расслабиться.

— Но у нас все будет хорошо, да, Бадим? Мы ведь уже почти долетели.

— Да, почти долетели.

— И у нас все хорошо.

— Да, конечно. У нас получится.

— Но почему Деви так беспокоится?

Бадим смотрит ей в глаза и слегка улыбается.

— Ну, — говорит он, — на то есть две причины. Во-первых, ей правда есть о чем беспокоиться. А во-вторых, она сама по себе беспокойная. Это помогает ей обозначать проблемы и проговаривать их. Сдерживать все внутри она не может.

В этом Фрея не слишком уверена, ведь то, как Деви сердится, мало кто замечает. Значит, она хорошо умеет сдерживать эмоции.

Фрея говорит об этом Бадиму, и тот кивает.

— Да, это верно. Она хорошо умеет сдерживаться или игнорировать что-то до определенного момента, но потом ей так или иначе нужно выпустить пар. Мы так все устроены. А мы — ее семья, она нам доверяет, она нас любит, поэтому и не скрывает свои истинные чувства. Так что давай просто позволим ей это делать: выговариваться, показывать настоящие чувства, настоящую себя. Чтобы потом она могла двигаться дальше. Потому что она нам нужна. Не только тебе и мне, хотя нам, конечно, тоже. Но всем.

— Всем?

— Да. И нам она тоже нужна, потому что нужна кораблю. — Он делает паузу, вздыхает. — Поэтому она такая сердитая.

* * *

Четверг, а значит, Фрея идет на работу с Деви, вместо того чтобы сидеть в детской комнате с малышами. Она всегда помогает Деви по четвергам. Кормит уток и готовит компост, иногда меняет батарейки и лампочки, если это указано в графике. Обычно Деви выполняет эти обязанности сама — она вообще все делает сама. Часто в ее задачи входит общение с людьми, работающими в биомах или с машинами внутри стержня, потом наблюдение вместе с ними за экранами, потом снова общение. Проделав все это, она берет Фрею за руку и тащит на следующую встречу.

— Что не так, Деви?

Глубокий вздох.

— Я тебе уже говорила. Несколько лет назад мы начали снижать скорость, а из-за этого на корабле происходят кое-какие изменения. Наша гравитация создается за счет вращения корабля вокруг стержня, а это, в свою очередь, приводит к эффекту Кориолиса — небольшому спиральному давлению сбоку. Но сейчас мы замедляемся, и возникает другая сила, похожая на эффект Кориолиса, которая проходит поперек и ослабляет его. Кажется, это не так уж важно, но сейчас мы сталкиваемся с проблемами, которых они заранее не предвидели. Они о многом не подумали, со многим оставили разбираться нас.

— Это же хорошо, да?

Короткий смешок. Деви всегда издает одни и те же звуки: у Фреи иногда они тоже получаются, когда она хочет.

— Может, и хорошо. Хорошо, пока хорошо. Мы не знаем, как с этим справиться, и приходится выяснять все на ходу. Может, так всегда и бывает. Но мы летим на этом корабле, и он — все, что у нас есть, а значит, должен быть на ходу. Только он на двенадцать порядков меньше Земли, и из-за этого появляются различия, о которых они даже не думали. Расскажи-ка мне, что это за порядки?

— В десять раз больше. Или меньше! — вспоминает Фрея за мгновение до того, как Деви пришлось бы повторить самой.

— Правильно. То есть даже одна величина — это много, понимаешь? А двенадцать — это значит, надо приписать еще двенадцать нулей. Триллион. Такое число мы даже не можем толком представить, оно слишком велико. Так вот, мы сидим в этой штуковине.

— И она должна быть на ходу.

— Да. Прости, не стоило мне грузить тебя всем этим. Не хочу тебя пугать.

— Мне не страшно.

— Молодец. Хотя бояться бы стоило. Вот с этим мне и нужно разобраться.

— Но скажи почему.

— Не хочу.