Читать книгу "Шумер. Вавилон. Ассирия: 5000 лет истории - Валерий Гуляев"

На территории Месопотамии на протяжении тысячелетий процветала цивилизация, которая по своей значимости вполне могла соперничать с цивилизацией Египта эпохи фараонов. Согласно современной терминологии, мы называем ее Халдейской, Ассиро-Вавилонской, Шумеро-Аккадской или Месопотамской, но это, в сущности, одно и то же. Из корней, уходящих далеко во мрак доисторических времен, она медленно возникала, расцветала и продолжала существовать почти три тысячи лет, оставаясь всегда удивительно единой, хотя ее неоднократно сотрясали и политические перевороты, и бесконечные вливания иноземной крови и иноземных традиций культуры. Городские центры этой цивилизации посылали благотворные импульсы своей высокой культуры по всему Ближнему Востоку, где такие города, как Ур, Урук, Нип-пур, Аккад, Вавилон, Ашшур и Ниневия, все стояли вблизи Тигра и Евфрата, в пределах современного Ирака, или непосредственно на берегах этих рек.

Однако в начале нашей эры месопотамская цивилизация постепенно приходит в упадок и исчезает. Некоторые из ее культурных и научных достижений были заимствованы греками и позднее стали частью нашего культурного наследия; все остальное или погибло, или лежит погребенным в земле, ожидая встречи с археологами. Славное прошлое было забыто; в короткой памяти человечества об этих многолюдных городах, могущественных богах и грозных державах сохранились лишь немногие, сильно искаженные имена. Разрушительные дожди, насыщенные песком ветры, заставляющее трескаться землю солнце, – все это способствовало сокрытию материальных остатков этой цивилизации, и только безымянные холмы-«телли», которые скрыли в себе руины Вавилона и Ниневии, дают нам, вероятно, наиболее наглядный урок быстротечности жизни из всех, какие мы когда-либо могли видеть в истории.

Хорошо известно, что первые впечатления о стране – всегда самые яркие и свежие. Так было и со мной. Приехав в Ирак в апреле 1970 г., когда в Багдаде уже царила, по нашим меркам, настоящая жара (25–30 °C), я навсегда сохранил в памяти все то, что увидел именно в первые дни. Правда, Багдад уже ничем не напоминал сказочный город средневековых арабских халифов. Но зато в провинции, в иракской глубинке, время как бы остановило свой стремительный бег, и здесь на каждом шагу явственно проступает тысячелетнее прошлое. Проделав за сутки долгий путь в 500 километров от иракской столицы до лагеря нашей археологической экспедиции в Ярым-тепе, близ города Телль Афар в Синджарской долине, на северо-западе страны, я оказался, по сути дела, в той самой древней Месопотамии, о которой мы читали в научных трудах и следы которой видели в музеях. На следующий день я проснулся очень рано и, одевшись, вышел из палатки. Над головой – голубое высокое небо и яркое горячее солнце. Кругом – безбрежное море зелени: травы и всходы пшеницы и ячменя. И вдруг в этом мире тишины и покоя передо мной ожила библейская пастораль: по склону близлежащего высокого холма медленно двигалось стадо овец и с ним, на осликах, два пастуха, старый и молодой, в каких-то допотопных длинных хламидах и с платками на голове. Ну чем не послание из глубины веков? Ведь точно так же бродили по месопотамской земле многие поколения пастухов и земледельцев. Они жили в таких же, как и сейчас, глинобитных хижинах, так же выращивали хлеб на своих полях и пасли стада овец и коз.

Но самое сильное впечатление от встречи с прошлым ждало еще впереди, когда мне пришлось побывать в древнем Ашшуре – первой столице грозной Ассирийской державы.

На одном из центральных участков этого городища, близ самого берега Тигра, весенние потоки на протяжении многих лет образовали в земле глубокую промоину, нисходящую прямо к реке. Высота берега достигает здесь не менее 15 метров. И почти вся его земляная толща состоит из следов человеческого обитания самых разных эпох – от раннеземледельческих культур V тысячелетия до н. э. и до мусульманского средневековья. Естественно, что археологи не преминули использовать эту игру природных сил: промоину углубили до самого дна, до речного песка, тщательно зачистили обе ее высокие стенки, отстоящие друг от друга по прямой на 25–30 метров, и получился идеальный, гигантских размеров археологический разрез. Говорят, эту нелегкую работу начал еще в конце XIX века немецкий археолог Вальтер Андре, а продолжили уже в наши дни иракские ученые. Я осторожно подошел к самому краю искусственного каньона. Далеко внизу, в тени берегового откоса, глухо шумели коричневые воды Тигра. А на противоположной стенке каньона передо мной предстала живая летопись месопотамской истории. Почти от самой поверхности по вертикальным срезам земли шли и шли вниз бесконечные слои с осязаемыми следами эпох и культур, прошумевших здесь на протяжении тысячелетий. Из желтовато-серого лёсса повсюду торчали куски громадных глиняных «хумов» – сосудов для хранения масла, зерна и пива, печи для выпечки хлеба и для обжига керамики, остатки стен глинобитных и каменных зданий, человеческие кости и даже целые захоронения в глиняных гробах. Более впечатляющего зрелища я никогда больше не видел: вся бесконечно долгая летопись прошлого Месопотамии предстала вдруг перед моим взором. Парфяне, персы, вавилоняне, ассирийцы, шумеры и их безымянные предшественники раннеземледельческой поры – все они побывали в Ашшуре и оставили после себя вполне реальные следы. Расцветали и гибли города, одна цивилизация сменяла другую, и каждый раз на месте города мертвых вырастал город живых. Стоя на краю этого мрачного провала, как никогда ясно осознаешь и быстротечность времени, и чудовищную тяжесть веков, формировавших традиции нашей современной культуры.

На плоском острове посреди Тигра группа местных крестьян-феллахов в длинных белых рубахах кончила собирать вязанки хвороста и снопы травы и двинулась к поджидавшим их лодкам. Глядя на длинную вереницу согбенных фигур, было легко представить себе нескончаемую цепочку людей предыдущих поколений, пронесших бремя человеческого труда сквозь туман прошлого. Семь тысяч раз сеяли хлеб и семь тысяч раз собирали урожай с тех пор, как первый предок современных иракских феллахов поселился на крутых прибрежных откосах Ашшура.

Теперь несколько слов о самом термине «Месопотамия». Так назвали этот регион древние греки: по-гречески «месос» – «середина», а «потамос» – «река», в целом это можно перевести как «междуречье». Современное название страны – «Ирак» – в переводе с арабского означает «земли, лежащие по берегам», примерно то же самое. В советский период в русскоязычной литературе широко употреблялся другой термин – «Двуречье». Географически Месопотамия занимает весь Ирак и часть Сирии.

С незапамятных времен жизнь в этом краю щедрого южного солнца была возможна только возле воды, и прежде всего вдоль Тигра и Евфрата. Вокруг зеленой ленты цветущих земледельческих оазисов Междуречья на многие сотни километров раскинулись лишь бесплодные пустыни да цепи выжженных до желтизны каменистых хребтов. Благодатные лёссовые почвы речных долин при должном уходе и орошении давали невиданные урожаи пшеницы и ячменя. Вот почему именно в Месопотамии еще на заре истории, в конце IV тыс. до н. э., родилась одна из наиболее ярких и наиболее ранних цивилизаций древности – шумерская.

«Мы знаем сегодня, – пишет немецкий историк Э. Церен, – что в недрах этой земли скрыты древнейшие культуры, созданные человечеством. Там находится колыбель нашей культуры, колыбель человеческого гения, его представлений и понятий, его веры и убеждений».