Читать книгу "Вильгельм I и нормандское завоевание Англии - Фрэнк Барлоу"

На данном этапе скандинавской экспансии наибольшей власти достиг король Кнут Великий, правивший одновременно тремя государствами. Однако его деяния затмили великие норвежские герои Олаф Трюггвасон и Олаф Харальдссон, а его восхождению к власти недоставало драматизма, присущего достижениям Вильгельма. Более того, круг почитателей у герцога был иным, и их у него было больше. Он был завоевателем, которого уважали все — даже, пусть и неохотно, побежденные. Будучи сиротой-бастардом, он вопреки всему сначала унаследовал отцовское графство, а потом корону и королевство своего дальнего родственника. Чтобы сесть на английский трон, он в ожесточенном бою разбил войско противника, в котором погиб его соперник, а после коронации и миропомазания, собрав награбленное добро и увозя с собой множество заложников, вернулся обратно в Нормандию всего через полгода после начала кампании. Это был триумф, почти не имевший равных, и многие его приветствовали. К тому времени норманны Нейстрии уже превратились в настоящих французов, и в армию Вильгельма стекались отряды со всей Галлии. Церковь также благословила поход, и после победы Вильгельм осыпал ее богатыми пожертвованиями. После 1066 г. в течение десяти лет произошло одно из крупнейших перераспределений богатств на памяти средневекового человека. Поэтому, хотя современники и не спешили заменить прозвище Бастард на какой-либо более благозвучный эпитет, Вильгельма вскоре провозгласили Победителем (Triumphator) и Завоевателем (Conquestor), т. е. успешным претендентом на престол и, с небольшим изменением в значении, победоносным военачальником. Таким образом, в конечном счете, несмотря на скромное заявление самого Вильгельма, будто он завладел лишь тем, на что имел законное право, люди увидели в его заслугах нечто достойное самого пышного восхваления.

Типичной для того времени является посвященная ему эпитафия Бодри де Бургея, строки которой, написанные в стиле размеренных латинских элегий, совершенно не похожи на кеннинги северной поэзии:

Тот, кто, по предсказанию кометы, В боях кровавых покорил британцев И норманнами правил словно Цезарь, Кто изливал богатства изобильно, Вильгельм, муж и отец, властитель славный, Скончался, все оставив в этом мире.

Сами того не заметив, мы уже покинули пространство саг и оказались в мире литературного эпоса и рыцарского романа. В «Саге о Гуннлауге» читаем: «[Во времена Этельреда] …язык в Англии был такой же, как в Норвегии и Дании, но он изменился, когда Вильгельм Бастард завоевал эти земли. С тех пор в Англии стал преобладать французский язык, ибо Вильгельм был по рождению французом». Потомок воинственных викингов, он также был воином, но феодального типа (miles), т. е. рыцарем, а его сыновья еще более отдалились от скандинавских военных традиций. Как и все феодалы, он сначала научился воевать, а потом уже править — искусство управления становилось естественным продолжением искусства войны. Почти всю свою жизнь Вильгельм провел в военном обществе. Будучи одареннее большинства своих современников, он, так сказать, всегда умел ловить попутный ветер. Однако, хотя ему и удалось заплыть дальше остальных, в его личности не было ничего исключительного. Не обладая какими-либо выдающимися особенностями ни во внешности, ни в характере, которые нельзя было бы найти среди людей его круга, он производит впечатление типичного представителя своего века.

Часто ошибочно считают, будто значительные события происходят вследствие значительных причин, будто великие завоевания обязательно являются результатом великих сражений и будто выдающиеся достижения должны совершаться выдающимися людьми. Однако в нашем случае главную роль сыграла скорее замечательная удача Вильгельма, чем его гений. Изучая жизнь этого рыцаря, севшего на королевский трон, мы должны представить себе особенности феодальной культуры XI в. и проследить за тем, как происходило ее внедрение в Англии после нормандского завоевания и какое влияние она оказала на местное общество, пустив корни на этом острове, являвшемся очагом древней цивилизации. В основном мы будем говорить о войне и о социальной структуре воинского сословия, а также об обществе, придавашем огромное значение религии. Верхний слой этого общества составляли аристократия (bellatores — «сражающиеся») и духовенство (oratores — «молящиеся»), а низшее положение занимали крестьяне (laboratores — «трудящиеся»), которые производили блага, за счет которых прочие сословия могли позволить себе предаваться менее общественно полезным занятиям. Кроме того, наше повествование может дать определенное представление о самой эпохе, поскольку люди XI в. изображаются хронистами в самых общих чертах. Если они и появляются на страницах хроник, то скорее в виде типажей, чем живых людей из плоти и крови, а если их действиям приписывают мотивы (а это бывает редко), то относят их за счет простейших эмоций. Цитируемые источниками слова героев редко внушают доверие, а их мысли остаются для нас сокрытыми. Вот почему письменно зафиксированные поступки этих людей часто нельзя объяснить — разве что постараться воспроизвести все это в воображении, что, при отсутствии доказательств, больше подходит для романа, чем для исторического труда. Однако, хоть мы и не можем проникнуть во внутренний мир современников Вильгельма и полностью осознать причины, побуждавшие их совершать деяния, прославленные потомками, не стоит думать, будто перед нами кукольный театр. Сочинения Ансельма Кентерберийского свидетельствуют, что люди были способны на самые проницательные размышления, а замысловатый характер дипломатических отношений показывает, что правители часто вели искусную политическую игру. Историк может лишь создать свою собственную картину, опираясь на факты, отобранные и обобщенные благодаря знаниям и опыту. Читатель же вправе дать волю своему воображению.

Глава I

МОЛОДОСТЬ ВИЛЬГЕЛЬМА (1027–64 гг.)

В 1027 или 1028 г. Герлева, младшая дочь скорняка Фулберта, зажиточного фалезского горожанина, родила сына. Она стала любовницей Роберта, младшего сына графа Ричарда II Нормандского, в те времена, когда тот управлял графством Иемуа под началом своего старшего брата Ричарда III, занимавшего нормандский престол крайне недолгий срок. От Роберта Герлева родила двоих детей — уже упомянутого нами сына, названного Вильгельмом, и дочь Аделаиду.

Нормандцы были крайне безнравственными в межполовых связях даже по меркам того времени. Христианского брака, с его обязательствами и надзором со стороны церкви, они часто избегали, отдавая предпочтение браку скандинавского типа — союзу, который заключался без благословения церкви и мог либо оставаться в силе, либо быть отмененным, если в государственных интересах необходимо было вступить в брак по христианскому обряду. Иметь конкубину в то время также было обычным делом. Со строго церковной точки зрения законнорожденность многих представителей правящей династии в Нормандии вызывала серьезные сомнения. Однако общество не пожелало относиться к детям Роберта и Герлевы со своей обычной терпимостью. Вильгельма так часто называли бастардом (nothus, bastardus), что это прозвище стало почти фамилией. Столь презрительное отношение было обусловлено несколькими причинами. В 1034 г., перед тем как отправиться в паломничество, Роберт, по-видимому, решил обеспечить будущее Герлевы, выдав ее замуж за своего вассала Герлуина, виконта Контевиля. Если к тому времени Роберт уже успел жениться на Эстрид, сестре короля Англии Кнута, а то и развестись с нею, то он действительно вряд ли мог сделать для Герлевы что-то большее. Так или иначе, его поступок как бы официально закрепил за ней статус конкубины, да еще в такое время, когда церковь все ожесточеннее противодействовала любым внебрачным отношениям. К 1028 г. некоторые священнослужители уже не стеснялись в выражениях: Вильгельм был бастардом, и слово nothus подходило к нему как нельзя лучше, так как, согласно энциклопедии Исидора Севильского «Этимологии» (кн. I, гл. VII), оно означает того, кто родился от союза людей неравного положения. Кроме того, большинство членов правящего рода были разочарованы и рассержены, узнав, что граф Роберт объявил Вильгельма своим наследником. Мальчик был бастардом и в их глазах, и их презрение можно понять. Герлева носила благородное германское имя: ее тезка, например, вышла замуж за Роберта, архиепископа Руанского и графа Эвре, приходившегося дядей отцу Вильгельма. Однако в среде молодой нормандской аристократии уже становилось все заметнее социальное расслоение, и поэтому непрестанное подчеркивание незаконнорожденности Вильгельма входило в интересы других претендентов на графский престол.