Читать книгу "Простить нельзя помиловать (сборник) - Юлия Лавряшина"

Он закрыл книгу, на чтении которой все равно никак не мог сосредоточиться, и, повернув голову, посмотрел в окно. Уже начался декабрь, но снега еще было мало, и папа все откладывал обещанную прогулку на лыжах. Не бороздить же ими по земле, в самом деле! Правда, сегодня с утра разошлась метель, и когда Мишка возвращался из школы, ему кололо щеки холодом.

Эти самые щеки его просто бесили! Они до сих пор были пухлыми, как у младенца, и сколько бы Мишка ни поднимал гантели и ни подтягивался на турнике, установленном в коридоре, на них это никак не сказывалось. Мама говорила, что, увидев его в первый раз, он сразу же показался ей похожим на игрушечного медвежонка из ее детства, поэтому она и назвала его Мишкой.

– А Стасик был похож на таракана, – ехидно добавлял он, если брата не было поблизости.

– Не болтай! – пресекала его мама. – Стас у нас просто красавец… А ты – мое теплое солнышко. Самое яркое и светлое.

«Я не скучаю по ней, – упрямо сказал себе Мишка, наблюдая, как ветер подхватывает с земли едва осевший снег, не давая ему возможности слежаться как следует. – Чего мне скучать? У меня вон и папа, и Стас рядом… А у нее один этот Матвей. Пусть они купаются себе в своих деньгах, хоть захлебнутся ими!»

На самом деле он, конечно, этого не желал. И если бы мама на его глазах действительно попала в беду, Мишка сделал бы все возможное, чтобы ей помочь. Но она, видимо, больше доверяла этому Матвею… Говорили, будто он так богат, что купил для мамы телевидение, но Мишке не очень-то в это верилось. Неужели у человека действительно может быть столько денег?

Однажды он сделал для себя неприятное открытие: если взять первые слоги от имени Матвей и от ее – Мария, то как раз и получится «МАМА». А с папиным именем, Аркадий, составлялось что-то пугающее, звучащее по-военному. Может, поэтому у них и не сложилось?

– Не болтай! – строго сказал он себе маминым голосом. – Придумал же…

Вытащив из ящика стола заготовки для картонного самолета, Мишка принялся вырезать оставшиеся детали, нашептывая, что это будет настоящая военная техника. Надо только покрасить его поярче, а то он какого-то непримечательного болотного цвета. Может, так и лучше для маскировки, но зато некрасиво…

«Если она приедет на Новый год, я подарю самолет ей! – эта мысль успела обжечь радостью прежде, чем он придушил ее на корню. – Очень он ей нужен… Она его и домой потом не довезет даже, помнет весь в дороге. Лучше Стасу… А еще лучше – себе оставлю. Стасу все равно уже игрушки не интересны».

– А папа когда придет? – спросил он громко, чтобы брат услышал его вопрос из своей комнаты.

Тот отозвался недовольным голосом:

– Не знаю. А чего тебе? Есть, что ли, хочешь?

– Да нет. Я так…

– Придет и придет. У него встреча со спонсором. Если их лаборатории дадут деньги, он свою новую работу сможет закончить.

В отличие от брата, Мишка не слишком хорошо разбирался в том, чем именно занимается отец. Но большой машиностроительный завод разработками папиной лаборатории очень даже интересовался, и время от времени отец получал от них суммы, казавшиеся Мишке гигантскими. Только их почему-то все равно ни на что не хватало… Отец говорил про свои заработки, что они вымазаны в машинном масле, поэтому прямо-таки выскальзывают из рук.

«А у Матвея, видно, не выскальзывают. Интересно, в чем вымазаны они?» – противно было то, что мысли постоянно возвращаются к этому человеку, которого Мишка даже ни разу не видел. По какому-то неведомому праву тот вошел в их жизнь и развел их с мамой по разным городам… Мишка и представить себе не мог, как теперь собрать всех воедино, хотя с младенчества поражал всех способностью справляться с любым, даже самым сложным, конструктором. Только в воссоединении семьи эти навыки были бесполезны.

Он повторял себе вновь и вновь: «У меня есть папа и Стас», но одиночество, которому Мишка не мог дать определения, заливало его изнутри, будто он был пустотелым шоколадным человечком, который никому не в радость.

Ножницы непослушно вихлялись в руке, норовя разрезать важную деталь фюзеляжа поперек. Ее, конечно, можно было потом склеить, но Мишка выходил из себя, когда что-то получалось не так, из-за этого мог бросить полностью всю затею. Практически все у него всегда получалось так, как надо, и это уже стало вполне естественным. Только в последнее время удача от него отвернулась.

Глава 2

«Выключить свет? – подумал Аркадий, даже не тронувшись с места. – Может, розоватые лучи утреннего солнца уже достаточно набрались силы, чтобы можно было разглядеть на бумаге эти странные, придуманные каким-то арабом значки? Он сам назвал их цифрами? Почему он нарисовал каждую так, а не иначе? И почему все человечество подчинилось его прихоти? Кроме римлян, пожалуй, но и они сдались… Вот оно – арабское владычество в действии! Господи, какая ерунда лезет в голову…»

Не шевелясь, Аркадий смотрел на чайно-золотистую портьеру, которую надо было отодвинуть, чтобы впустить в комнату утро, еще пока не разбудившее сыновей. Проснувшись, он всегда передвигался по квартире тише кошки, половицы от шагов которой вечно скрипели, хотя она весила всего кило девятьсот. Аркадий знал это наверняка, ведь на днях мальчишки снова затолкали Нюську на кухонные весы. Взглянув на них, Стас деловито подытожил:

– Да еще минусуем около ста граммов какашек, она еще на горшок не ходила.

Нюська мрачно смотрела на них с пластикового поддона весов глазами убийцы, вдруг почувствовавшего тягу к своему поприщу, и все сильнее прижимала уши, становясь похожей на затаившуюся в листве рысь. Морда у нее была такой узкой и вытянутой, что казалось, будто кошка постоянно к чему-то принюхивается. Аркадий незаметно для ребят загородил собой младшего сына, ведь если б Нюська вздумала броситься на одного из них, то, конечно, жертвой выбрала бы Мишку. Его самого, как отца семейства и главного в доме, она очень любила, а Стаса побаивалась – он мог свернуть ей шею одним ударом, и кошка хорошо это понимала. Такое чутье свойственно всему женскому полу.

– Во всех нормальных семьях отцы уходят, а не матери, – однажды в разговоре с братом бросил Стас, уверенный, что папа не слышит. – У нас все не как у людей!

Однако, поразмыслив, добавил: «Ну и ладно, лучше быть не как все». После этого случая Аркадий так и не смог отделаться от мысли: сыновья предпочли бы, чтобы в этом их семья не отличалась от остальных.

Заметив, что Аркадий не занят работой, Нюська легко вспрыгнула ему на колени и вопросительно муркнула. Они часто разговаривали так – каждый на своем языке, но обоим эти беседы доставляли удовольствие.

– Что, малышка, не спится? – он медленно провел рукой по гладкой, скользкой шерсти. – Ты ведь у меня сытенькая, только спать да спать… За окном столько снега навалило – тебя бы с ушами скрыло. Всю зиму его почти не было, а тут словно весь разом выпал! Тебе на улицу не стоит выходить, и дома хорошо, правда?

Кошка согласно зажмурилась и задрала слегка выпяченный подбородок, чтобы он его легонько почесал. Аркадий потеребил короткую шерстку пальцем.