Читать книгу "Обрученные Венецией - Мадлен Эссе"

Однако суровые уклады требовали изучения наизусть Псалмов, ибо Священнописание – это единственная книга, которая обязывала женщину к знаниям. Каролина с недовольством вспоминала, как в детстве едва подчинилась плети отца и только через пять месяцев после мучительного заучивания смогла хоть как-то рассказать ему выученные Псалмы.

Ее тоненькие пальчики задумчиво водили по толстым переплетам выстроенных в ряд книг и остановились на издании Франческо Петрарки «Канцоньере». Каролина едва смогла вытянуть ее: тому препятствовали плотно прижатые друг к другу книги, едва умещавшиеся на огромной полке длиною от стены до стены. И тут же синьорина сумела расставить книги так, что отсутствие какой-либо из них нельзя было заметить, хотя ей известно, что строгий отец и не подумает взглянуть на запылившиеся полки. В его интересы входили только политика, торговля, финансы, игравшие основную роль в развитии его владений и республики в целом. Тем не менее его самолюбие тешил тот факт, что шикарная библиотека, переполненная изобилием жанров произведений, всегда впечатляла знатных дворян, бывавших у него в гостях.

Каролина вбежала в свою комнату, заперла дверь и раскрыла книгу на первой странице, готовясь окунуться в изумительный мир фантазии. Но не успела она дочитать первую страницу, как услышала стук в окно. Не раздумывая, синьорина выбежала на балкон и всмотрелась в густую зеленую растительность напротив ее спальни, откуда выглядывали смеющиеся рожицы. Это уже крестьянские мальчишки, бросив в окошко Каролины маленький камешек, вызывают ее выйти к ним.

Азартно рассмеявшись, она бросилась к дверям, выбежала в коридор и с неимоверной скоростью спустилась по широкой мраморной лестнице, устланной ковром. Из кустов послышался задорный смех ребят, увидевших направляющуюся к ним синьорину, которая старалась двигаться грациозно, дабы скрыть от родных свое игривое поведение, не присущее ее положению и статусу в обществе. Но, услышав смех друзей, Каролина поняла, что играть роль воспитанной синьорины уже бессмысленно, и бросилась вдогонку, подобрав платье, чтобы не споткнуться о подол. В такие минуты она завидовала убегающим вперед мальчишкам, одетым в удобные штаны и туфли без высокой подставки, которые только-только вошли в моду.

Лоренцо не переставал изумляться: как синьорине в пятнадцать лет можно оставаться такой изворотливой и неугомонной. Ему не раз доносили, что Каролина играла с крестьянскими мальчишками, при этом вела себя как юноша, выросший в семье крестьянина. Герцог и прекрасная герцогиня строго наказывали дочь, пытаясь внушить в ее упрямую головушку, что подобное поведение не свойственно молодой синьорине. Но по прошествии определенного времени Каролина словно забывала о жестких мерах родительских наказаний и втайне от строгого отца убегала со двора в лес, где часто встречалась с друзьями.

И ей не мешало то, что ее отец титулован высоким и обязывающим перед державой чином, полученным им по наследству от своих предков. Не смущало синьорину и то, что родители этих мальчишек не просто находились под властью герцога да Верона, но и обязывались расплачиваться с вечными долгами перед ним. Каролина с сочувствием относилась к этому моменту, но ее приучили смотреть на жизнь несколько с другой стороны, которую она всячески старалась отвергать.

Каролина знала в лесу каждую веточку, каждый листик, потому что проводила здесь большую часть своего времени, в то время как герцог был уверен, что его дочь занимается рукоделием, как и должно женщине. Ее это забавляло, и, ощущая сладкий страх перед вероятным наказанием, она убегала на несколько часов в лес, прекрасно зная, что кормилица обязательно выгородит свою синьорину, придумав при этом что-нибудь об уроке вязания или шитья.

Остановившись, чтобы отдышаться, синьорина схватилась за ствол огромного дерева и оглянулась вокруг. Наверняка мальчишки где-то поблизости, поскольку внезапно исчезли из виду. Но все же зоркий взгляд Каролины узрел бежевый краешек льняной рубахи, свисающий из-за широкого ствола развесистого клена. Хитро улыбнувшись, синьорина тихонько направилась в его сторону, опасаясь наступить на какой-нибудь сухой сучок и испортить неожиданность своего появления.

Оставшись незаметной для юноши, вглядывающегося в противоположную сторону, она подошла вплотную к дереву и бросила взгляд на рукоятку кинжала, висевшего в ножнах на кожаном поясе. С невероятной ловкостью она выхватила оружие и подставила его к горлу Маттео. Юноша медленно повернул голову в сторону синьорины и испуганно посмотрел в ее хитро смеющиеся голубые глазки. Опасность, веющая от холодного оружия, вмиг растворялась в образе этой прелестной чертовки. Золотистые локоны растрепались от быстрого бега и беспорядочно рассыпались по плечам. В голубых глазках пылал хитрый огонек, а порозовевшие щеки отражали сочную юность этого невинного создания. Маттео взглядом влюбленного взрослеющего юноши восхищенно смотрел на эту девчонку, которая лукавым взглядом пронзала его яростно бьющееся сердце.

Да уж, невинностью, вероятнее всего, обладают правильные черты ее прекрасного французского лица, но никак не пылкий и своенравный характер его обладательницы. И Маттео знал об этом, как никто другой.

– Тебе ведь известно, что я не проигрываю! Даже мальчишкам! – она сомкнула губы в лукавой улыбке и тут же бросилась бежать восвояси, схватив с собой кинжал Маттео.

До нее доносились возмущенные крики ребят, но юная синьорина продолжала бежать без оглядки в сторону полей, свет от которых просачивался сквозь редеющие деревья.

Возраст Маттео несколько превосходил невинную юность Каролины, и порой ее детское ребячество он воспринимал с недоумением. Знатной девчонке в ее пятнадцать лет в силу ее непоседливого характера некогда было задумываться о более взрослых вещах, которые уже беспокоили самого Маттео. И ему давно понятно, что дружбы между ним и Каролины быть не может ввиду разницы их сословий. Однако это не мешало ему грезить о ней, как о той девушке, которую втайне ото всех он все же непременно желал заполучить.

Все было не так просто: судьба Маттео и его отца, обнищавшего дворянина, некогда занимавшего высокий пост в морском торговом флоте Генуи, изувечила представление юноши о республике, которой когда-то он полностью вверил себя. Отец его, Альфонсо Гальди, был беспощадно разорен своей же родней, бросившей всю его семью на произвол судьбы, оставив лишь несколько дукатов на жизнь. Публичное унижение, которому был подвержен Альфонсо, окунуло его в глубокую меланхолию, переросшую в тяжелую болезнь, которую ему так и не удалось преодолеть.

Оставшись самым старшим мужчиной в семье в двенадцать лет, Маттео мужественно взял на себя ответственность за родных. Оказавшись в рядах крестьян, он в поте лица работал с маменькой на земле, арендованной отцом еще при жизни у герцога да Верона. Однако все, что им удавалось, – это отработать установленные налоги на землю, и только скудный остаток средств оставался в распоряжении его семьи. И за пять лет своего проживания в поселении Маттео зарекомендовал себя надежным и смелым юношей, для которого всегда находилась ответственная работа.

Разрываясь между работой в поле, на герцогской фабрике и подработках в порту, юноша лишь изредка имел свободное время, которое он и проводил в компании прекрасной синьорины, упорно отказывающейся взрослеть.