Читать книгу "Люди в черном. Непридуманные истории о судействе начистоту - Сергей Хусаинов"

Глава 1

Родом из детства

Родился и вырос я на Таганке. Детство моего поколения послевоенного было небогато на какие-то события. Из развлечений нам был доступен только футбол летом и хоккей зимой. Жил я напротив Ждановского парка. Там каждую зиму заливали каток. Вот на нем-то и пропадали мы, мальчишки, все свое свободное время. Мастерили клюшки, точили видавшие виды допотопные коньки – и вперед. Летом же во дворе гоняли мяч, пока сумерки не скрывали его от нашего взора. Конечно, при первой возможности ездили всей гурьбой на стадион посмотреть настоящий футбол. Помню один матч. В Лужниках играли сборные СССР и Швеции. В воротах – Лев Яшин в своей знаменитой серой кепке с большим козырьком, а у шведов мяч забил, кажется, Хамрин. В то время фамилии этих футболистов мы произносили с придыханием. Это современные звезды не сходят с газетных полос и телеэкранов, а тогда достоверной информации было мало. Зато ходило много легенд, разных историй и случаев, былей и небылиц. А нам больше ничего и не нужно было, мы верили во все и жили этим. Каждый из нас сам рисовал в своем воображении своего кумира и защищал его везде и всегда.

Отца я видел редко. Чтобы прокормить семью, ему приходилось много работать, поэтому, когда он уходил, мы еще спали, а когда приходил, мы уже спали. Но вот однажды он пришел днем и говорит: «Давай-ка, сынок, собирайся, тут «Спартак» объявляет набор в секцию футбола, поедем записываться». Представляете, каково это было услышать мальчишке в десять лет?! Пока ехали, я уже видел себя знаменитым футболистом, игроком сборной страны, забивающим решающий мяч в главной игре. Но реальность оказалась иной. Меня не приняли, сказали рано еще, посоветовали прийти осенью, мол, тогда будет набор мальчиков моего возраста. Вот так все мои мечты разом и оборвались на самом интересном месте. Почему, спросите, поехали именно в «Спартак»? В то время за эту команду играл наш однофамилец Галимзян Хусаинов, кумир многих ребят моего поколения. Это было в мае. Ждать до осени не хотелось, а потому через несколько дней мы – я и несколько ребят из школы – поехали в динамовскую школу. А там приняли безоговорочно, сразу приглянулся им чем-то. Может, ростом? Я ведь тогда выше всех своих сверстников был. Только спросили: «Какого года? 1954-й? Давай, давай заходи, хотя на тот момент в «Динамо» отбирали мальчишек 1953 года рождения». Начались занятия, но вскоре, как это обычно бывает в детском возрасте, я заболел, пропустил несколько тренировок, и на этом моя учеба в этой школе закончилась, собственно, не успев еще толком начаться.

Зимой играем мы как-то в хоккей и вдруг приходит один пацан с соседнего двора в таких классных хоккейных коньках «сапожком», ну прямо как у настоящих хоккеистов. А я-то знаю, что он тоже из небогатой семьи и потому спрашиваю: «Неужто тебе их купили?» – «Да нет, – отвечает он. – Стадион «Торпедо» знаешь? Мы там занимаемся в секции. Хочешь, приходи и тебе такие же выдадут». Едва дождавшись следующего дня, я поехал на «Торпедо». В секцию хоккея меня, кстати, записывал известный в будущем арбитр международной категории по хоккею Валентин Петрович Никульцев. Ну а летом мы переключались на футбол. В школьные каникулы нас вывозили в летний оздоровительный лагерь в Мячково. Там рядом аэродром и тренировочная база команды мастеров «Торпедо». Прибавляли мы там прилично. Сборы были очень насыщенные и давали нам, мальчишкам, много. Между прочим, старшим тренером школы тогда был Владимир Иванович Горохов, долгое время работавший вторым тренером в команде мастеров. Он-то и водил нас частенько на базу посмотреть, как тренируются настоящие мастера.

И вот однажды, буквально на следующий день после моего 16-летия, приходит к нам начальник команды «Торпедо» Юрий Васильевич Золотов и говорит Горохову: «Владимир Иванович, выручай, дай пару ребят. Завтра наш дубль со «Спартаком» в Тарасовке играет, а у нас недокомплект – кто-то травмирован, кто-то приболел». Горохов показал ему на меня и еще одного парня, тоже, кстати, Серегой звали. Вот так в 16 лет мы с ним (Сергеем Симонцевым) и дебютировали в торпедовском дубле, да еще против такого соперника, как «Спартак». Хорошо помню, вышли мы во втором тайме при счете 0:2, и Серега мяч забил. В воротах у спартаковцев тогда стоял знаменитый Ионас Баужа, и весь стадион стал смеяться и подтрунивать над ним: «Эй, кепочник, тебе уже пацаны голы забивают!» Я играл в центре полузащиты против Вячеслава Амбарцумяна. Проиграли мы тот матч 2:5, но нас заметили и сразу пошли вызовы в сборную команду Москвы. Тогда неофициальное первенство Союза среди юниоров проводилось под эгидой ЦК комсомола. Было два таких турнира – Кубок юности для 16-летних и Кубок дружбы для 18-летних. Участвовали сборные команды всех союзных республик, а также Москвы и Ленинграда. Так мы с Сережкой и еще один парень – Александр Кривенко – оказались в сборной Москвы, которая, между прочим, формировалась на базе школ московских клубов и ФШМ, поэтому попасть в нее было насколько почетно, настолько и трудно. Выбор был велик. Тем не менее мы, можно сказать из клубной системы, сразу шагнули в сборную Москвы. Финал проходил в городе Шахты Ростовской области. Помню, пришел Василий Алексеев, наш замечательный штангист, чемпион и рекордсмен мира. Однако финальный матч мы проиграли сборной Грузии 0:1. А руководителем грузинской делегации был известный арбитр Карло Варламович Круашвили. Почему я делаю на этом акцент? Потому что именно тогда мы в первый раз столкнулись с прямым влиянием судейства на ход встречи. Когда играли у себя в чемпионате Москвы, так даже и не обращали на это внимания – судит себе человек и судит, все нормально. Мы играли в футбол и даже не предполагали, что могут быть какие-то судейские предвзятости, могут приниматься решения, способные повлиять на итоговый результат. Тот матч грузинам мы проиграли именно из-за этого. Арбитр встречи явно благоволил нашим соперникам и, как принято говорить, свистел в одну сторону. Ну да ладно, об этом и многом другом я еще скажу в дальнейшем.

Вот так потихоньку начало вырисовываться мое футбольное будущее. Помимо этого я ведь зимой еще и в шайбу играл за «Торпедо» и где-то, кажется, зимой 1970 года меня пригласил хоккейный «Спартак». Перешел, начал выступать за спартаковскую школу, в которой хоккей был, конечно, лучше развит, чем в «Торпедо». Но и футбол не бросал. В 1970 году, в декабре, нас, торпедовцев, вдруг неожиданно отправили на сбор в Адлер. Организован он был по инициативе Виктора Александровича Маслова. Практиковал он такие вещи и раньше, еще в первый свой приход в «Торпедо». Идея была проста – собрать талантливых молодых ребят со всей Москвы и отобрать наиболее одаренных. Кстати, привез нас на этот сбор Алексей Алексеевич Анисимов, опытнейший тренер по подготовке и доводке талантов. В первый же вечер он собрал нас на знаменитой базе профсоюзов, в Адлере, рассказал о задачах этого селекционного сбора и поведал нам, что здесь же, в Адлере, был открыт талант 16-летнего Эдуарда Стрельцова. И что он прямо со сборов был отправлен в расположение команды мастеров, готовившейся к чемпионату страны. Впервые же Стрельцова я увидел еще мальчишкой. Поехали мы как-то с отцом на стадион «Торпедо». 1964 год. Первенство Москвы среди мужских команд. Встречались «Торпедо» и «Спартак». За спартаковцев, помню, играли Маслаченко, Старшинов, братья Майоровы. И вдруг отец шепчет мне, показывая на плотного лысого мужика: «Смотри сынок, это великий футболист Эдуард Стрельцов. Смотри и запоминай, думаю, ты еще очень не скоро сможешь увидеть игрока, равного ему». А мне и невдомек, помню, подумал тогда, а как же этот «биток» будет по полю передвигаться. Однако во все продолжение игры я видел на поле только его одного. И был поражен – вот ведь, оказывается, каким может быть футбол! После того сбора я стал привлекаться в дубль «Торпедо», но по-прежнему играл в хоккей за «Спартак», даже готовился к финалу юношеского чемпионата Союза, который должен был состояться в славном городе Саратове в период мартовских школьных каникул. Но на одной из последних тренировок в Сокольниках, как сейчас помню – 8 марта 1971 года – я получил травму во время единоборства у борта – перелом руки, и финал прошел без меня.